История Российская. Часть 5

которые в книгах русских не сполна описаны или весьма оставлены, а находятся только в различных чужестранных книгах или в памяти от видения и слышания людей сохраняются, для памяти собраны и другим в лучшее рассмотрение к сочинению русской истории представляются

Сего государя дел порядочно всех описанных на русском языке не имеем, и хотя от новгородцев, псковичей и других некоторые многие дела в память оставлены, также и Курбский как в своих письмах, так и особенно в делах оного государя многое показывает, однако ж все так пристрастно и темно, что едва истину видеть и разуметь можно. Между чужестранными все те, с которыми он воевал, как то: поляки, лифляндцы и шведы, по чрезмерному пристрастию в поношение и оскорбление величества все, что злое могли выдумать об нем, написали, а добрые его дела пропустили. И оным германцы, не рассудив, наиболее последовали, более такими лжами и клеветами достохвальные дела сего государя в сущую темноту привели. Однако ж англичане, голландцы, а особенно те, которые сами тогда в России были, дела сего государя видя и причины настоящие ведая, весьма с

похвалою жизнь его описали, из-за чего некоторые начали лучшее о нем мнение иметь, как то один в Вене в 1700-м году одну диссертацию в защищение сего великого государя на латинском языке напечатал. А также в прошедшем 1722 году напечатана книга на германском языке, именуемая «Введение в историю московскую». В котором хотя начало положено от восьмого века после Христа, однако ж все темно, но обстоятельнее автор начал писать от великого князя Иоанна Васильевича и кончил в царстве царя Михаила Федоровича. В котором как всех прочих, так и сего государя дела автор весьма изрядно описывает и великий свет истории нашей подает, к чему он более 100 тогдашних времен историков приводит. Мы же по обстоятельствам дел видим, что сей государь к распространению своего государства, к приобретению славы и богатства великую ревность и прилежание имел, как то видимо из его мужественных лифлянской, татарской и польской войн и его по тогдашним обстоятельствам изрядных учреждений экономических.

Видимо нам, что до царства его величества письменных законов по меньшей мере в собрании не было, как издревле и во всех государствах, судили ж по примерам и по совести на словах и большие ссоры поединками решили. В чем его величество видя многие беспорядки, по совету всех знатных людей Судебник, или Уложение, сочинил, которое состояло из 99 статей. В оном поединки хотя не запрещены, но в делах таких только, где доказательств истинны не доставало, допущены и порядки, как в том поступать, описаны. Крестьяне хотя были вольные и жили где кто и как долго хотел, но он положил переходу их время и порядок, чтобы владетель земли заранее о переходе крестьянина ведал.

Подати хотя издавна с луков или возможных работать поголовные положены были, но он для лучшего порядка, думаю, по лифлянскому примеру с земли положил.

В делах судных некоторые статьи хотя при сочинении Уложения несколько переменены, однако ж ныне на оное снова склонено, некоторые статьи в новом Уложении остались точно не описаны и ссылаются на оное.

1613 марта 14 числа иночица Марфа Ивановна, дочь князя Ивана Туренина, бывшая супруга Федора Никитича Романова, который от царя Бориса пострижен, от Расстриги в Ростов митрополитом поставлен, от бояр послом к королю польскому послан и там в неволе содержался, и их сын Михаил Федорович, рожденный в 1596 году, бывши тогда 17 лет, с матерью своей на Костроме в Ипатском монастыре, после долгого к присланным из Москвы архиерею и боярину с товарищами отрицания, не могши более оных послов и всего народа просьбы и слезы презреть, соизволили на их предложение склониться и престол российский воспринять. Однако ж оная иночица, взяв сына своего, привела в церковь живоначальной Троицы к святому алтарю и, поставив его у образа пресвятой Богородицы, нарицаемой Федоровской, оборотясь к предстоящим послам и народу, с превеликими слезами сказала им: «Се сын мой, которого вы от меня так прилежно просите, с великою клятвою верно ему служить, его любить и оберегать от всех неприятелей обещаетесь. Я, не желая воли Божией и вашему всего собора и народа желанию противиться, отдаю его всемогущему Богу и пречистой Богоматери в защищение, которое вы возьмите на ваши души. И ежели вы, забыв страх Божий и свою тяжкую клятву, какое зло с ним учините и неправедно поступите, то всевышний Бог и его матерь будут вам судья и мститель той неправды» и пр. И сие сказав, облобызав его и дав благословение, словно на смерть отпуская, с великим рыданием отступила. Народ же, видя оное, с великим рыданием плакал. Тогда архиепископ, подступив, возложил на государя привезенный из Москвы крест Господень со златою цепью, а боярин подал серебреный царский жезл. И возрадовавшись, все поздравляли его на царстве, а потом, не исходя из церкви, по предписанной грамоте всенародно ему крест целовали. И того ж дня с подписанными грамотами послали в Москву окольничего. А поскольку та от народа утвержденная грамота заключает в себе кратко предшествовавшую историю, того ради оную точно здесь полагаю. (Вписать).

В Москве, получив оные грамоты, сердечно обрадовались и все без всякого отрицания крест целовать хотели. Однако ж палатные люди, опасаясь, чтоб кто не усомнился тем, что королевичам польскому и шведскому прежде присягали, написав все обстоятельства, для чего оных отрешают, а сего как истинного государя приемлют, просили митрополитов и всех духовных властей, чтоб властию, данною им от Бога, от той клятвы их разрешили и полное прощение и забвение утвердили. Которое все духовные, сочинив, руками всех присутствующих утвердили и потом в верности государю и его законным наследникам крест целовали. А по городам послали списки краткие, по которым также везде со всякою радостию без наималейшего прекословия последовали и дары государю, как на разоренное место, каждый город по своей возможности присылали; между которыми псковичи и нижегородцы наиболее всех себя показать потщились. Только вор казанский дьяк Никанор Шульгин, не желая государю креста целовать, а желая сам Казанью завладеть, быв тогда с войском в Арзамасе, тем отговорился, что якобы ему о том выборе прежде объявлено не было. А он, имея грамоту о выборе, тогда утаил и войску присягать без воли всех казанцев воспрещал. Но видя, что войско, не послушав его, присягали, собрался с единомышленниками малого числа людьми и побежал к Казани. Казанцы же, получив грамоту, прежде его присягали и, слыша, что Шульгин к ним бежит, послали навстречу, чтоб его поймать. И посланцы, поймав в Свияжске, отвезли в Москву, а из Москвы сослали его в Сибирь в заточение, и там оный вор умер. Также в Новгороде и других шведы сидели, а в Смоленске, Вязьме, и прочих поляки русским против желания их креста целовать не допустили.

Государь, управившись на Костроме и получив из Москвы известие, что подводы по дороге, а также в Москве все потребное к пришествию его готово, немедля поднявшись, с матерью своею и послами пошел к Москве. В Ярославле встретили его величество ярославцы, вологжане и других поморских городов со многими дарами.

Тут государь пребыв два дни, писал в Москву к боярам, чтоб на вора Заруцкого послали войско и оному еще не угасшему углю в великий пламень разгореться не допустили. По которому бояре немедленно послали с войсками боярина кн. Ивана Никитича Одоевского да с ним воевод: из Суздаля кн. Романа Пожарского, из Тулы кн. Григория Тюфякина, из Владимира Ивана Измайлова, с Рязани Мирона Вельяминова.

В Ростове и Переславле государя также встречали разных городов присланные, а у Троицы власти со святыми иконы, а также из Владимира, Суздаля, Дмитрова, Кашина и других городов присланные. Где государь, отпев молебен и ночевав, пошел в село Братовщину. Тут его дожидающиеся присланные из Москвы Кирилл, митрополит ростовский, боярин князь Иван Михайлович Воротынский с товарищами встретили.

Апреля 18 пришел государь к Москве, и за городом встретили архиепископы суздальский и грек галасунский с боярами и всем народом. На лобном месте дожидались государя все духовные власти со крестами и синклит. И государь, войдя в Кремль, зашел в соборную Успенскую церковь; и, отдав Господу Богу благодарение, пошел в царский дом, мать же его, иночица Марфа Ивановна, в Вознесенский монастырь. И тогда в Москве была неизреченная радость, чрез что все прежние свои беды и разорения запамятовали. И после сего, не продолжая времени, его величество коронован от казанского митрополита Ефрема с прочими властями. А в чинах были: корону нес и золотые бросал кн. Федор Иванович Мстиславский, скипетр – кн. Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, шапку великих князей – Иван Никитич Романов, державу – Василий Петрович Морозов, для платья ходил в Казенную кн. Дмитрий Михайлович Пожарский да казначей Никифор Траханиотов, а в Золотой палате принял у него Василий Петрович Морозов, державу же взял кн. Пожарский. И потом у государя столы были в течение трех дней.

После обретении государя бояре от себя отправили в Польшу к Речи Посполитой коширянина Денисья Оладьина с грамотою объявительною о выборе государя, прося их, чтоб всю прежнюю вражду пресечь, а неправильные королевские требования отставить и для того б съехаться с обеим сторонам послам. И хотя поляки в грамоте к боярам их к тому склонность изъявили, однако ж король и его советники оного слышать не хотели. Государь же по возвращении оного Оладьина пожаловал своею вотчиною. А также государь послал от себя к цесарю и другим государям послов со объявлением своего вступления и учиненных от короны польской и шведской неправых обид, а именно к цесарю …, к королям английскому и французскому Ивана Гавриловича Кондырева да Михаила Неверова, а также к королю датскому и в Голландию, прося их, чтоб посредством их те войны прекратить и неправильно взятое от Российского государства возвратить. В Швецию послан был …, но король шведский, видя бессилие Русского государства, представлял многие неправедные вымыслы в причину, по которым он Новгород и другие побрал и отдать оных без войны не хотел.

Боярин Одоевский, пойдя с войсками и собравшись на Рязани, пошел на Заруцкого, который тогда шел к Воронежу. И сшедшись с ним при Воронеже, бились жестоко долгое время; а поскольку Заруцкий имел людей больше и стоял на высоком месте, из-за того бояре его сбить не могли, и по великом с обеих сторон уроне бояре отступили недалеко. А Заруцкий, взяв Воронеж, людей побил и город сжег, хотел идти снова на бояр. Но уведали в войске его, что государя избрали, многие казаки, от него отъехав, приехали к боярам с повинною, из-за чего Заруцкий с остальными чрез степь побежал к Астрахани. Потом, еще отстав от него, казаки пришли в Москву, и государь их пожаловал, послал с воеводами под Смоленск; а в Астрахань послал наскоро воевод князя Ивана Никитича Одоевского да Семена Васильевича Головина, и они зимовали в Казани. А Заруцкий, придя в Астрахань, по согласию с такими же ворами воеводу князя Ивана Дмитриевича Хворостина убил. Прежде избрания государя на царство, во время обложения Москвы, при Астрахани нагайский хан Ищерек, слыша многое в Руси нестроение и как от поляков, так и от воров разорение, собрался со всею ордою, пошел на Русь. И придя, в Коломенском, Каширском, Серпуховском, Боровском и других за вора стоящих уездах по самую Москву великое разорение делал. Но как только уведал, что государя обрели русского, тотчас прислал от себя с повинною, извиняясь, что он воевал на изменников Русского государства, и просил, чтоб государь ему того в вину не поставил, а принял его как верного подданного по-прежнему в свое защищение. И хотя б сие ко извинению не довольно, потому что он, ведая бояр под Москвою в собрании, не только к ним в помочь не пришел, но их во многом утеснял и запасов не пропускал, однако ж, взирая на тогдашние обстоятельства, государь милостиво оных послов принял и, одарив их, послал грамоту к нему с похвалою его к государству услуги, повелев ему, отпустив пленников, идти в свои улусы. Которую он получив, немедленно повеленное исполнил.

Шведский генерал Делагарди в Новгороде, уведав, что государя выбирают, стал монастыри и церкви грабить и разорять. И тогда с 70 монастырей разорил и под видом якобы в заклад за незаплату положенных от него несносных податей пушки медные, колокола и прочие градские и церковные сокровища, а также иконы из-за окладов богатых и священные сосуды, собрав, высылал тайно в Швецию. И ведая, что уже государь избран, принудил новгородцев противные всякому рассуждению в пользу королевича, велел им подписаться и послал в Швецию, написав к королю, чтоб немедленно шел сам или брата своего прислал и Великую Россию, а также и Поморье, Каргополь и Колмогород отобрал, представляя к тому великие удобства. Но поскольку король имел тогда еще с датским королем войну не оконченную, писал к Делагарди, чтоб он как можно старался еще новгородцев укрепить, а королевича обещал вскоре отпустить.

Государь же, идучи к Москве с Костромы, рассудив с боярами, чтоб шведам хотя бы более распространяться не допустить, из Ерославля послал на Тихвину князя Семена Васильевича Прозоровского да Леонтия Вельяминова. И оные без великого сопротивления взяли, и сидящих там шведов отпустили, и, укрепив город, сами отступили. Сего же году король шведский января 29-го учинил мир, чтобы ему свободнее Российское государство воевать.

Вскоре по коронации государь, видя, что с поляками без войны не пробыть, послал немедленно с войсками князя Дмитрия Мастрюковича Черкасского и князя Ивана Федоровича Троекурова с полками, которые пошли к Вязьме. И в Вязьме, уведав о войсках, государю крест целовали, и бояр встретили. То ж учинили и дорогобужане. И бояре, оставив в Вязьме воеводу Стефана Лазаревича Татищева, пошли к Белой, где тогда сидели поляки и шведы. И хотя поляки крепко сидеть намеривались, но шведы после некоторых вылазок и боев, вытерпев несколько приступов, видя свою немочь, против воли поляков отдали город с договором. И бояре шведов по договору отпустили, а поляков, поскольку противились, побили, малое же число в полон взяли. Поставив тут воевод Матвея Плещеева да Григория Загряжского, пошли к Смоленску и, оный осадив, многие польские места, посылая, разоряли, деревни жгли, людей побивали и в полон брали.