История Руси и русского Слова
Шрифт:
И при Василии союзные отношения Византии с Русью были восстановлены; есть сведения, что уже в 980 году сын Святослава Владимир отправил в Константинополь дружественное посольство.
Подводя итоги рассказа об Ольге и Святославе, хочу еще раз возразить тем историкам, которые так или иначе «противопоставляли» этих деятелей.
М. В. Левченко справедливо писал, что, хотя Святослав не смог победить Цимисхия (ибо, как писал этот византинист, «будучи отрезанным от своей родины, не получая подкреплений, он должен был сражаться со всеми силами византийской армии в период ее наивысшего расцвета, когда она, бесспорно, была наиболее хорошо организованной и обученной армией Европы и находилась под командованием одного из лучших своих полководцев»), все же именно при
Разумеется, между Ольгой и Святославом были определенные разногласия (так, мать очень огорчало его неприятие христианства, и она, очевидно, считала ошибкой его попытку прочно обосноваться в дунайском Переяславце). И все же, как я стремился доказать, сам поход Святослава на Дунай был естественным порождением того самого прочного союза с Византией, который утвердила именно Ольга. Сподвижник Иоанна Цимисхия Лев Диакон искажал реальность, пытаясь приписать Святославу агрессивные намерения в отношении пригласившего его на помощь императора Никифора. Святослав, начав затем борьбу против Цимисхия, предательски убившего его союзника Никифора, очевидно, полагал, что он действует вовсе не против истинных интересов Византии; нельзя не упомянуть, что в 987 году, через пятнадцать лет после гибели Святослава, когда на Руси правил его сын Владимир, в Византии вновь возник военный заговор против тогдашнего законного императора Василия II, и, как писал тот же М. В. Левченко, «Владимир… без промедления послал шеститысячный отряд… в Константинополь. Этот отряд явился вовремя, чтобы изменить ход войны и спасти Василия II»463 (вскоре император отдал свою сестру Анну в жены Владимиру).
В заключение целесообразно обратить внимание на само соотношение двух «приглашений» русского войска на помощь Византии – в 967 и 987 годах. Поскольку в историографии очень широко распространено ложное, как я убежден, мнение о том, что Святослав, приглашенный для «усмирения» болгар, так сказать, не оправдал надежд и вскоре стал воевать с самой Византией, каждый дополнительный аргумент в пользу иного представления немаловажен.
Дело в том, что император Василий II, обратившийся в 987 году за военной помощью к Владимиру Святославичу, без сомнения, досконально знал всю историю предшествующего приглашения – с той же целью – Святослава. Он родился в 957 году (этой даты придерживался один из наиболее выдающихся византистов Ф. И. Успенский) и в 963-м, после ранней смерти своего отца, Романа II (сына Константина Багрянородного) формально стал императором, но правил страной Никифор Фока (963-969) и, затем, убивший последнего Иоанн Цимисхий (969-976). Приглашение Святослава Никифором Фокой и последующая борьба русского князя с Цимисхием совершались на глазах юного Василия; когда Святослав был вынужден вернуться на Русь (осенью 971 года) Василию пошел пятнадцатый год. И если бы русский князь действительно проявил себя как «принципиальный» враг Византии и по сути дела как предатель (ведь он пришел в страну в качестве союзника), а не как враг узурпатора Цимисхия464, едва ли бы Василий спустя всего полтора десятка лет решился бы пригласить в Византию Святославова сына (даже еще не принявшего Христианство) с крупной военной силой.
Те или иные позднейшие византийские хронисты по тем или иным причинам усматривали в Святославе непримиримого врага Империи, но Василий II, не убоявшийся прихода войска его сына, конечно же, знал суть действий русского князя гораздо лучше, чем все хронисты. По инерции представляют Святослава «антивизантийцем» и многие нынешние историки. Но, как уже отмечалось, даже намерение Святослава сделать столицей Руси дунайский Переяславец – как бы своего рода южный
И в конечном счете действия великого полководца Святослава совершались именно в том «направлении», основу коего заложила Ольга: союз с Византией, но союз, при котором Русь выступает и как сильная самостоятельная держава, имеющая свою собственную политическую волю.
И вполне уместно заключить, что во времена Ольги и Святослава, благодаря различным по своему характеру, но все же, в конечном счете, устремляющимся к единой цели действиям этих, без сомнения, великих созидателей, в судьбе Руси впервые ясно обозначились черты великой державы.
Ранняя гибель Святослава – ему было, по-видимому, не более тридцати пяти лет, и к тому же последние восемь из них он провел в почти беспрерывных походах – стала причиной опасного ослабления государственности на Руси. Отправляясь в последний раз на Дунай в 969 году, он «посадил» старшего сына Ярополка в Киеве, Олега – в Деревской земле, а младшего Владимира – в Северной Руси. Но даже и Ярополк был еще весьма юным правителем: ко времени гибели отца в 972 году он едва ли достиг восемнадцати лет.
Летописные сведения о последующих годах дают основания полагать, что юные сыновья Святослава оказались вовлечены в прискорбную «усобицу», за кулисами которой находился, по-видимому, воевода Свенельд.
Вначале произошло столкновение Олега с сыном Свенельда Лютом, который самовольно стал охотиться в Олеговых угодьях (вероятно, имелась более существенная причина конфликта). Лют был убит Олегом, и Свенельд, находившийся при Ярополке, призвал его к мести. Во время похода Ярополка на Деревскую землю Олег погиб, и "Ярополк над ним плакася и рече Свенельду: «Вижь, сего ты оси хотел!» Но дело было сделано…
По летописи, это произошло в 977 году, и "слыша же Владимер в Новегороде, яко Ярополк уби брата Олга, и, убояся, бежа за море (то есть к «варягам». – В. К.). И посла Ярополк в Новгород посадники своя и нача княжити един". Однако Владимир возвратился из-за моря с большим войском наемников-варягов, победил Ярополка, и убили того «два варяга мечьми».
Эта схватка между братьями, осложненная участием в ней чужого войска, явилась, увы, прообразом многих будущих княжеских «усобиц» и, казалось бы, должна была нанести Руси тяжкий политический и нравственный ущерб. Но молодой Владимир Святославич обретя власть – это произошло скорее всего в 980 году (предлагается и другая дата – 978, но едва ли за один год могло произойти все изложенное выше) – сумел за краткий срок свершить исключительно много, и уже к концу 980-х годов Русь предстает в более величественном виде, чем когда-либо ранее.
Это побуждает задуматься о глубоком смысле и значении самого хода истории: то, что уже совершено, достигнуто, не исчезает, не проходит бесследно (хотя, в конечном счете, цивилизации и государства, как свидетельствует вся история мира, «умирают»). Правлению Владимира предшествовала деятельность Олега Вещего, Ольги, Святослава и плоды их исторического творчества так или иначе сохранялись в бытии Руси. Речь идет как об определенных политических устоях, так и о духовных основах этого бытия.
Здесь необходимо сказать следующее. Заведомо ложно представление, что в те далекие времена – более тысячелетия назад – духовная жизнь людей была гораздо «проще» либо даже примитивнее, чем в новейшую эпоху. Другое дело, что человеческое сознание – или, точнее, самосознание – еще не воплощало, не «опредмечивало» себя в тех тщательно разработанных за века развития формах самосознания, в зрелом «языке» богословия, философии, науки, которым более или менее владеет сегодня каждый мало-мальски образованный человек.