История русского романа. Том 2
Шрифт:
Определяя существо реалистического романа, Пушкин называл его изображением «исторической эпохи» в «вымышленном повествовании». [327] Ни один из русских романов не обладает полнотой подобного изображения в той мере, как романы Толстого. В их эпико — историческом характере до конца реализовалась одна из отличительных тенденций именно русского социально — психологического романа, его устремленность к осмыслению русской жизни в общей перспективе ее развития, взаимосвязи ее настоящего с прошлым и будущим. Именно такого рода задачей вдохновлены крупнейшие художественные произведения и многие неосуществленные замыслы Пушкина: «Капитанская дочка» и «История Пугачева», «Медный всадник» и «История Петра», «Дубровский», «Рослав- лев», «Русский Пелам» и др. Характерно, что и Лермонтов, по свидетельству Белинского, намеревался написать «романическую трилогию— три
327
Пушкин, Полное собрание сочинений, т. XI, Изд. АН СССР, М. —Л., 1949, стр. 92.
328
В. Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. V, Изд. АН СССР, М. —Л.»
1954, стр. 455.
Не те или другие отдельные характерные явление или важнейшие вопросы исторического прошлого или современности (петровского времени, времен войны России с Наполеоном, эпохи декабристов, периода острой пореформенной ломки или правительственной реакции 80–90–х годов), а общий характер, общее лицо и общие закономерности данной эпохи составляют для Толстого — романиста главный предмет художественного познания и изображения. В этом отношении особой разницы между «Войной и миром» и «Анной Карениной» нет. [329] Это в равной мере эпические романы, и не только по широте охвата отображенной в каждом из них исторической действительности, но главным образом по самому принципу ее отображения, подчиненного задаче осмысления бесчисленных и противоречивых явлений жизни в их общих взаимосвязях и общем эпохальном единстве.
329
См.: М. Б. Храпченко. Искусство эпических обобщений. «Вопросы литературы», 1960, № 10, стр. 75.
Идейно — эстетическая установка романов Толстого на отобраясение жизни во всей ее полноте, а не только отдельных и важнейших ее сторон возникает на генеральном пути развития мирового социально — психо- логического романа и знаменует наивысший и завершающий для досоциалистической эпохи этап его развития.
Возникнув и развиваясь на протяжении первой половины XIX века преимущественно как аналитический по своему методу жанр, рассекающий изображаемую действительность на составные элементы, мировой реалистической роман ко времени Толстого накопил богатство наблюдений, которое требовало общего осмысления, ждало идейно — художественного синтеза. Явное стремление к нему проявилось наглядно в плане «Человеческой комедии» Бальзака. Но только проявилось, а не осуществилось, поскольку «Человеческая комедия» мыслилась Бальзаком не как единая и целостная в эстетическом отношении картина состояния современного общества, а как некое слагаемое отдельных аналитических его изображений. [330]
330
См.: А. В. Чичерин. Возникновение романа — эпопеи. Изд. «Советский писатель», М., 1958, стр. 10–11.
В отличие от многочисленных романов Бальзака, входящих в состав «Человеческой комедии», каждый из трех романов Толстого проникнут стремлением автора «дойти до корня» всех явлений отображенной в нем действительности. «Война и мир», «Анна Каренина» и «Воскресение», взятые вместе, составляют своего рода трилогию, охватывающую «три поры» русской жизни XIX века, каждая из которых знаменует известный поворотный этап в ее развитии.
Между романами Толстого нет прямой связи, внешнего, сюжетного единства. Они не объединяются общей исторической концепцией, пронизывавшей исторические произведения и замыслы Пушкина и Лермонтова. Романы Толстого связаны друг с другом и с некоторыми иными произведениями писателя иначе, посредством их основного, ищущего и во многом автобиографического героя. Его различными историческими модификациями являются центральные образы всех романов и некоторых приближающихся к роману повестей Толстого — образы Николеньки Иртеньева в трилогии, ОЛенина в «Казаках», Пьера Безухова и Андрея Болконского в «Войне и мире», Константина Левина в «Анне Карениной», Дмитрия Ивановича Нехлюдова в «Воскресении». Каждый из них решает в сущности одни и те же важнейшие и вечные для Толстого нравственно — философские вопросы, но каждый решает их по — своему, применительно к условиям своего времени, что и наполняет психологию и искания героя совершенно конкретным социально — историческим содержанием.
В этой особенности центрального героя романов Толстого проявилось величайшее своеобразие художественного мышления писателя, в частности и его историзма. История как таковая не являлась, с точки зрения Толстого, выражением конечных закономерностей личной и общественной жизни, а только обнаружением, проявлением неких высших и неизменных, надысторических законов жизни и человеческого бытия. Социально — историческая конкретность и эпический размах реалистических полотен Толстого возникают на основе именно философского осмысления действительности, вдохновлены стремлением в каждой мелочи действительной жизни, в каждом обыденном и незначительном на первый взгляд явлении, в каждом историческом событии и движении распознать самые общие и вечные законы.
Подобная тенденция всегда была присуща творчеству Толстого. Но она стала осознанной тенденцией только к концу 50–х годов, о чем в дневнике писателя под 20 марта 1853 года сказано так: «Теперь при каждом новом предмете и обстоятельстве я, кроме условий самого предмета и обстоятельства], невольно ищу его место в вечном и бесконечном, в истории» (48, 10).
В процессе сложной идейной эволюции Толстого его взгляды на жизнь и историю существенно менялись. Но стремление философски осмыслить то и другое оставалось неизменно руководящим принципом художественного мышления Толстого на всем протяжении его творческой деятельности.
Философия Толстого — это прежде всего нравственная философия. Как указывал Ленин, она носила ярко выраженный метафизический характер, ибо искомая писателем нравственная истина представлялась ему вечной и неизменной. Однако страстное стремление отыскать эту истину и, овладев ею, «дойти до корня» всех противоречий и зол современной жизни сообщало невиданную широту художественному зрению Толстого, способствовало глубине его проникновения во внутреннюю взаимосвязь явлений. Отсюда и тяготение Толстого к эпическому роду.
В центре жизненных и философских исканий Толстого всегда стоял вопрос о смысле и назначении человеческой жизни, о том, что является в ней добром и что составляет ее зло. Но Толстой искал ответа на эти вопросы прежде всего как художник — не в отвлеченных умозрениях, а в самой жизни, стремясь постичь ее нравственно — психологические закономерности. На этом пути Толстой совершил величайшие художественные открытия, обогатил русскую и мировую литературу новым пониманием внутреннего мира человека и значительно расширил понимание его связи с миром окружающей действительности — с обществом и природой.
С наибольшей полнотой многообразие этих связей раскрывается именно в романах Толстого, эпическая широта которых сочетается с невиданным богатством психологического содержания.
Как это было показано Лениным, процесс пореформенной ломки старого крепостнического строя и «укладки» новых капиталистических отношений оказал решающее влияние на мировоззрение и творчество
Толстого. Но это был очень длительный и весьма сложный процесс, явно обозначившийся еще в последние годы крепостничества, вызвавший реформу 1861 года и обусловивший не только общий характер и противоречия творчества Толстого, но и получивший свое отражение в ходе его идейно — творческой эволюции.
Каждый из романов Толстого возникает как определенный итог пройденного писателем к этому времени пути, знаменует поворотную веху в его творчестве, а вместе с тем отражает под определенным углом зрения и определенную стадию развития социальных противоречий современной писателю действительности.
«Война и мир» явилась итогом творческих раздумий писателя о противоречиях последних лет крепостнической эпохи, но итогом, подведенным в ходе осмысления Толстым преимущественно политических проблем современности, выдвинутых эпохой первого демократического подъема — конца 50–х — начала 60–х годов.