История русской армии. Том третий
Шрифт:
План графа Милютина состоял в следующем: 1) временно отказаться от наступательных действий; 2) устроить и обеспечить свою базу; 3) избрать соответствующие позиции на всех наших трех фронтах и настолько усилить их при помощи инженерного искусства, чтобы стало возможным остановить на них наступление противника малыми силами на время, необходимое для прибытия подкреплений; 4) иметь в центре расположения достаточный стратегический резерв (в три дивизии), который мог бы своевременно поддерживать войска на всех фронтах. Этот план, препровожденный государем великому князю, не встретил возражений со стороны последнего, но было лишь доложено, что в данное время не имелось достаточно войск для образования стратегического резерва.
Для усиления действующей армии государь
Казалось бы, именно теперь Румыния должна была оказать содействие России. Министр Братиано доложил князю, что «настало время идти решительно на помощь русским, где это только возможно и насколько можно; иначе сама Румыния может сделаться театром войны». Но Карл продолжал упорствовать по политическим соображениям, а также хотел во что бы то ни стало отстоять независимость своей армии от русского командования. Поэтому к концу июля содействие румынов выразилось только появлением одной пехотной дивизии со специальной задачей охранения Никополя, что нисколько не усиливало русскую армию.
Подкрепления для Дунайской армии были тем более необходимы, что после понесенных ею в боях тяжелых потерь (около 12 тысяч человек) в ней числилось не более 250 тысяч. В то же время турки располагали 188 тысячами человек, а с многочисленной иррегулярной конницей и мусульманским ополчением еще больше; следовательно, мы имели слишком незначительное превосходство в силах, и уже только по одному этому пришлось обратиться временно к обороне или, вернее, к выжиданию.
Главные квартиры императора и великого князя перешли в Горний Студень 2 августа и 28 июля. Командование над войсками, действовавшими на всем южном фронте, было сосредоточено в 20-х числах июля в руках генерал-лейтенанта Радецкого, которому подчинялся и генерал-адъютант Гурко, но только после отхода его в Балканы (до этого ему предоставлялась самостоятельность). Для связи с Западным отрядом усилен особый Сельвинский отряд, подчиненный начальнику 9-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Святополку-Мирскому, тремя пехотными полками и четырьмя сотнями; ему же был подчинен и отряд Скобелева, которому предписывалось произвести усиленную рекогносцировку Ловчи. Главнокомандующий приказал Осман-Базарскому и Сельвинскому отрядам возможно сильнее укрепить свои позиции; то же сделать и Гурко в Балканских проходах Шипкинском, Хаинкиойском и на горе Св. Николая.
Положение турок после двух успехов — под Плевной и Эски-Загрой — было благоприятным; кроме того, благодаря своему Венскому посольству, пользовавшемуся особенным расположением австрийской дипломатии, они были отлично осведомлены о положении нашей армии; естественно, они должны были бы воспользоваться одержанными успехами, но оказались к этому неспособными из-за децентрализации власти в турецкой армии, а главное, вследствие разногласия во взглядах на предстоявшие действия Мехмеда-Али и Сулеймана; первый требовал частного наступления одними силами Сулеймана для захвата Балканских проходов и наступления затем на Тырново, а второй желал общей наступательной концентрической операции всех трех турецких армий. Попытки константинопольских властей привести обоих к соглашению не удались, и султан одобрил наступление Сулеймана с ближайшей целью овладения Шипкинским проходом.
После двойного сражения 19 июля у Джуранли и Эски-Загры меньшая часть Передового отряда, сражавшаяся у второго пункта, отошла на Казанлык, и 22 июля генерал Раух уже поднялся на Шипкинский перевал; положение приведенных им четырех болгарских дружин было крайне неудовлетворительным. В командование Шипкинским отрядом вступил 24 июля начальник Болгарского ополчения генерал-майор Столетов, получив в свое распоряжение семь батальонов, полусотню и 27 орудий: два батальона Орловского полка, пять болгарских дружин, полусотню 23-го Донского полка, две батареи 9-й артиллерийской бригады, четыре горных орудия и сформированную батарею из взятых на Шипке турецких шести дальнобойных и одного горного орудий.
Ввиду значительного превосходства сил у Сулеймана, Гурко направился к южному выходу из Хаинкиойского прохода, куда прибыл 22 июля. Будучи неправильно ориентирован об отступлении Сулеймана, Гурко решил, дождавшись пополнения огнестрельных припасов, выждать того момента, когда главные силы армии перейдут в наступление; для этого Гурко избрал позицию для обороны впереди Хаинкиойского прохода, которую и начал укреплять.
Между тем генерал Радецкий, получив 20 июля телеграмму великого князя с требованием, «чтобы г. Гурко свой тяжелый обоз отправил к Тырнову, а сам занял и укрепил проходы», потребовал его выполнения. Таким образом генералы Радецкий и Гурко разительно разошлись во взглядах на действия. 25 июля Радецкий категорически потребовал от Гурко, оставив в Хаинкиойском проходе стрелковую бригаду и один пехотный полк с частью казаков, с кавалерией идти в Тырново, где его присутствие «необходимо», так как кавалерия его нуждается в поправе. 26 июля Гурко исполнил приказание, и в Хаинкиое остался отряд сперва в семь, а потом в три батальона. Великий князь, по-видимому, ориентированный самим Гурко, заявил Радецкому, что «распоряжение об отходе Гурко от Хаинкиоя (деревни), как выхода из ущелья, без того, что он был к этому принужден, крайне его огорчило».
Между тем Сулейман 23 июля со всеми своими войсками прибыл в Ени-Загру, где турки вполне обустроились, и к 29 июля Сулейман был готов выполнить вторую задачу: вытеснить русских из Балкан, поскольку решение первой — освобождение Забалканья — ему обеспечил уход генерала Гурко от Хаинкиоя.
Шестидневный бой под Шипкой 9–14 августа
Сохранение за собой Шипкинского прохода имело для русской армии первенствующее значение: 1) через него пролегал кратчайший и удобнейший путь нашего наступления на Адрианополь и Константинополь; 2) он преграждал на время нашей вынужденной обороны оптимальный путь наступления турок из Забалканья в Придунайскую Болгарию, что давало бы возможность центральной армии Сулеймана соединиться с войсками Османа и Мехмета-Али.
Начальник Болгарского ополчения генерал Столетов, принявший начальство на перевале 24 июля, находил, что позицию можно было сделать неприступной, если включить в систему обороны, кроме горы Св. Николая, еще командные вершины: справа Лысую и слева Малый Бедек; для этого он просил усилить отряд одним пехотным полком, но генерал Радецкий, не имея достаточно резервов, ему отказал.
Радецкий располагал для обороны Южного фронта 46,5 батальонами; одной саперной ротой, 54 эскадронами и сотнями и 195 орудиями, всего около 48,5 тысячью человек; из них нельзя было принимать в расчет 19 эскадронов и сотен и 16 конных орудий бывшего Передового отряда как расстроенных и расположенных на отдыхе южнее Тырнова. Линия обороны тянулась дугой от Кесарева через Елену, Хаинкиой, Шипку, Габрово до Сельви на протяжении 120 верст. Войска были распределены на четыре нижеследующие группы.
1. Отряды, занимавшие Балканские проходы:
а) Габровский генерал-майора Дерожинского, оборонявший Шипкинский и Травненский проходы и наблюдавший все пути между ними: три батальона, шесть дружин, семь сотен, три команды и 29 орудий, всего 6558 человек; из них: на Шипкинском перевале, под начальством генерала Столетова, пять дружин Болгарского ополчения, два батальона (без двух рот) Орловского полка, четыре сотни, 22 пеших, пять горных орудий и две команды саперов, 4368 человек; резерв отряда, в составе трех рот, одной сотни и двух орудий, и штаб генерала Дерожинского в Габрове;