История русской армии. Том третий
Шрифт:
Тревожный выстрел единственной пушки текинцев возвестил 30-го числа это событие. У калы мы отбили 6000 баранов. Густая цепь текинцев до темноты обстреливала наши биваки, а часть их в 3 часа дня устроила было огневую засаду.
Роль Бами на этом была исчерпана, и Скобелев благодарил в приказе баминский гарнизон: «Их грудью удержано Бами; редкая ночь проходила без перестрелки и тревог, часто по несколько раз в ночь; немало раненых и убитых было из среды небольшой кучки баминцев».
29-го текинские всадники стали выкрикивать издали нам, что у Казанджика разбит наш транспорт, который, как потом оказалось, был лихо отбит подошедшей нашей подмогой.
2 декабря подтянулся к Егян-батыркала и хвост отряда «вторжения». Собралось 200 человек с довольствием на 15 дней. Для осады имелось 2000 штук шанцевого инструмента, 700 тысяч патронов и 6704 снаряда.
Калу окрестили «Самурским этапом» и довели его запас до
Отряд Скобелева, постепенно усиливаясь вновь подходящими эшелонами, вырос к середине декабря до 4000 пехотинцев, 11 эскадронов и сотен при 47 пушках.
Все это не обходилось без трений, по поводу которых Скобелев выразился так: «Конечно, война без лишних усилий и случайностей — немыслима.».
Все точнее и точнее делая свои расчеты, Скобелев уже с начала выступления из Бами твердил: «Между 5 и 10 декабря усиленное обстреливание Геок-Тепе должно быть в полном ходу! Вперед! Пора решительно наступать!»
Обстановка в крае к началу осады.С 4 декабря Скобелев начал рекогносцировку Геок-Тепе. К тому времени у текинцев прекратились колебания относительно упорства обороны, начавшиеся было с наступлением Скобелева. Жизнь, полная лишений, вследствие скученности в Геок-Тепе, экономия в запасах, даже голод были причиной их колебаний. В крепости на тесном пространстве, всего до 1 кв. версты, с 21 декабря собралось до 30 тысяч человек бойцов с 10 тысячами коней, а с семьями — до 45 тысяч [23] .
23
Ружей — 30 тысяч (сабель и пик до 5000), из них до 600 скорострелок и одно 6-фунтовое медное орудие да два чугунных крепостных ружья (замбуреки) на станках.
Хотя в песках были зарыты у текинцев большие запасы хлеба, но он выдавался весьма скупо, а стада содержались к востоку от крепости, верстах в 150–200, что лишало жителей молока и мяса. Запасов фуража и топлива в крепости вовсе не было — за ними ездили тоже в пески.
Поднялся было ропот. Часть защитников даже ушла в октябре — полторы тысячи в Мерв и тысяча в Серахс. Текинцы нарядили 800 человек изловить беглецов, а их имущество конфисковать.
Борьба партий войны и мира опять обострилась, но осилила первая. Однако текинцы стали обдумывать, куда уйти в случае неудачи. С просьбами о содействии и помощи они отправили посольства в Хиву, Мерв, к пограничным персидским властям, английскому агенту в Мешеде. Партия мира была не прочь войти с русскими в тайные сношения.
Хивинский хан и хивинские туркмены с сожалением отказали в помощи, боясь репрессий русских из близкого Петроалександровска. Хан даже сообщил о текинском посольстве нам официально и, по нашему указанию, советовал текинцам смириться.
Мервцы снова обещали помощь. Но запас персидских пушек, хранившийся в Мерве с 1861 г., не мог быть послан в Теке «по неисправности лафетов и колес». Вернее, мервцы берегли пушки для себя. Они послали только 2000 конных воинов. Эскалация этих сил во второй половине ноября, преувеличенных молвой до 6000 бойцов и нескольких орудий, встревожила Персию. Шел слух, что мервцы вместе с 3000 текинцев хотят напасть на Хоросан, чтобы добыть запасы. Правители персидских провинций двинулись с войсками из курдов для защиты своих границ [24] . Скобелев узнал о движении мервцев 27 ноября. Мервцы вступили в Геок-Тепе в ночь с 20 на 21 декабря, когда осада уже началась и наш лагерь стоял в полутора верстах от его стен. В то же время и у персов появилось желание пограбить оазис, связанный по рукам и ногам. Раньше Скобелев был не прочь разрешить им это. Но теперь, когда в Фирюзе собралось до 3500 персов, он запретил набег в оазис, чтобы не дать повод для «щекотливой помощи нам от персидских войск». Посольство текинцев к воинственному персидскому губернатору Яр-Магомету-хану привело только к уклонению того от содействия в закупке текинцами хлеба и боевых припасов в его владениях. Скобелеву же этот хан объявил, что он «бессилен против текинцев». Но курды Кучанского вилайета по собственному почину сделали несколько набегов в оазис и как-то раз убили 22 текинца. «Благодаря приходу русских, — говорили они, — мы ободрились и каждый день уводили у текинцев людей и скот».
24
Магомет-Али, хан дерагезский. Это как бы подтверждал случай вторжения 3000 туркмен в ноябре в Джамский округ и вторжение 150 человек в другую местность.
Двое членов правящей элиты, страшась исхода борьбы с русскими, пытались завести со Скобелевым через купца-текинца Ораз-Клыча (у Гродекова) и Яхья-бека-Таирова (бывшего нашим агентом в Персии) тайные сношения. За деньги они обещали «испортить дело текинцев». Но из сношений этих, сочтенных за уловку, ничего не вышло.
Английские агенты старались побудить текинцев к упорной борьбе. Мешедский их агент — мусульманин Абас-хан — послал в конце октября воспламеняющее воинственный дух письмо, которое «произвело огромный подъем в Ахале». После него многие разногласия прекратились: поля к востоку от Геок-Тепе засеяли, воду распределили, семьи не ушли на зиму в пески, было решено драться до конца. Другим агентам удалось меньше. О'Донаван продвинулся к границе оазиса, в Дерагез, и там пользовался гостеприимством персидских властей (в Мугометабаде) и возможностью обмениваться письмами с Геок-Тепе. Он пытался было, переодевшись, скрыться, но был задержан персами по нашему настоянию. Впрочем, страх смерти удерживал англичан от поездки в Геок-Тепе, так как текинцы не желали их привечать, покуда не присланы английские войска. 12 ноября в Мугометабад прибыл, переодетый индийским купцом («Ибрагим-саиб»), капитан Стюарт. Потом в Хоросане объявились капитаны Гилль и Ботлер. Последний был выгнан из английской армии за ложное будто бы утверждение, что Геок-Тепе укреплено по его указанию. В то же время в Персии шло соперничество англичан с нами, требовавшими для своих офицеров такого же свободного передвижения по Хоросану, какое было для партии Гродекова. Англичане не жалели денег. По словам наших агентов, «те деньги, которые они бросают в Персии, могут совратить и родного брата».
На все возражения о трудности борьбы текинцы отвечали: «А все-таки будем драться». На их решимость биться влияла и их уменьшившаяся способность кочевать вследствие сокращения количества верблюдов. Кроме того, они говорили: «Теперь наша крепость сильнее, семьи хорошо укрыты в глубоких жилых ямах; полного окружения русские не в силах сделать и отрезать нас от больших запасов, спрятанных в песках, от стад, от подкреплений из Мерва и от возможности, в случае неудачи, уйти.»
Личность Скобелева, знаменитого генерала, прозванного ими Кровавые глаза (Гез-канлы), однако внушала им суеверный страх. Они решили, что в дальнем огневом бое русские сильнее во всех отношениях: «На дальнее расстояние русские просто жгут людей огнем, поэтому нет возможности днем броситься в рукопашную схватку с ними». В то же время текинцы были уверены, что они сильнее в рукопашке и что «русские в ней не устоят». Поэтому они решили «не выходить в открытое поле, пока русские не подойдут близко к стенам и не займутся осадой. Тогда текинцы будут делать по ночам отчаянные вылазки крупными силами и биться врукопашную. Отнимем несколько пушек — и тогда дело будет другое».
Вышеупомянутый талантливый полководец персидский губернатор Яр-Магомет-хан говорил нам: «Ради Бога, не идите прямо на штурм. Поверьте мне, я текинцев знаю лучше вас, я с ними воюю всю жизнь. Храбрее этого народа нет в мире. А теперь, когда в Геок-Тепе находятся семьи и текинцам некуда деться, храбрость их удесятерится. Попомните мое слово — они будут биться на саблях и вам будет очень трудно».
Гродеков добавляет: «Из всех источников получались сведения, что неприятель будет нападать по ночам и биться врукопашную».
Устройство текинской крепости было уже известно Скобелеву. Подробности сообщил канонир Петин, бежавший из плена в конце лета 1880 г., после двухлетнего там пребывания (1878–1880 гг.). Он вылепил из глины эту крепость, и довольно верно, что подтвердилось впоследствии. Эта твердыня состояла из земляного вала (675x420x120x240 = 4 версты 55 сажен) высотой в 2 сажени и толщиной до 5 сажен, с глиняной надбавкой сверху столь же почтенных размеров, с передовой и задней стенками с бойницами, нишами и траверсами. Выходов — 21 (указание на активность борьбы).
Скобелев 4 декабря повторил свой июльский вывод: «Взятие Геок-Тепе есть дело крайне серьезное, требующее: 1) достаточных средств, 2) осмотрительности и 3) счастья».
Подготовка к осаде Геок-Тепе.Дабы отвадить текинцев от покушений на наш тыл, Скобелев поспешил с подготовкой к осаде, к которой относилась и разведка для выбора фронтов атаки. Она была произведена 4 декабря с такой же дерзостью, как и 6 июля. Скобелев взял всего девять рот, три сотни, 16 орудий и пулеметов, всего 1040 штыков, 337 шашек и 120 артиллеристов. Зато добавил два оркестра музыки и запасы на сутки. Он сам стал во главе. Вышли в 5 часов 30 минут из Самурского укрепления, или иначе из Егян-батыркала, от которого было до Геок-Тепе 12 верст. Пошли по предгорьям и дошли до того места, где из гор вырывается ручей Сакиз-Яб, орошающий окрестности Геок-Тепе четырьмя протоками.