История русской армии. Том второй
Шрифт:
У Калликса сдалось до 7000 шведов, из них 1600 больных; орудий взято 22, знамен 12. Это единственный серьезный успех зимней кампании. Шведы на мир не пошли, как только мы сдержали обещание, и отошли назад в Финляндию. Не воспользовавшись исключительно благоприятной обстановкой внутренней смуты в государстве для захвата столицы, мы вынуждены были продолжать войну и нести новые жертвы, чтобы добиться мира на необходимых для нас условиях.
Весенняя кампания 1809 г. начата была наступлением графа Шувалова; 26 апреля он уже достиг Питео, а 2 мая был в 10 верстах от Шелефтё, где находился шведский продовольственный магазин под прикрытием отряда около 1000 человек. Шувалов держался прежнего плана: одной колонной наступал с фронта берегом, а Алексеева послал по державшемуся
Новый шведский главнокомандующий граф Вреде, узнав об исходе столкновения у Шелефтё, послал на север Дебельна, которому поручил, не вовлекаясь в бой с противником, выиграть время, чтобы отойти от северной части Вестро-Ботнии и вывезти оттуда все продовольствие. Несмотря на трудность этой задачи, Дебельн справился с ней, пустив в ход ту же уловку, к которой прибегнул только что, на Аланде: он предложил Шувалову, ввиду несомненной близости мира и назначения уже даты переговоров, заключить до 20 мая перемирие. Шувалов поддался и приостановил наступление. Между тем, пока наш главнокомандующий готовил письменный ответ на предложение Дебельна, в Умео втайне и спешно шла погрузка шведских кораблей, которые и вывезли 17 мая на 300 тысяч рискдалеров имущества.
Шувалов был замещен Алексеевым, который, получив приказание энергично наступать, продвинулся к южной границе Вестро-Ботнии и прочно занял побережье.
У нас возникли трудности с продовольствием: местных средств не имелось, а все запасы были увезены фон Дебельном; подвоз морем был рискован — в Ботническом заливе господствовали шведы, — а сухопутьем через Торнео — длителен и дорогостоящ.
В двадцатых числах июня небольшая шведская эскадра (из трех судов) появилась в Ботническом заливе и сильно нас обеспокоила. Несмотря на все настояния главнокомандующего (Кнорринга сменил в этой должности Барклай-де-Толли), постройка морских плавсредств шла чрезвычайно медленно; единственное крупное судно, присланное в Вазу, было разбито в бою шведами в Кваркене. В результате неприятель окончательно пресек нам морские сообщения с Вестро-Ботнией; в тылу у Алексеева начались народные волнения. Трудность положения побудила Алексеева ходатайствовать о дозволении отойти на север, ближе к своим магазинам, в чем ему было категорически отказано.
Тем временем шведы, желая хоть частным успехом воздействовать на ход предстоящих мирных переговоров, двинули вперед 3-тысячный отряд Сандельса в целях внезапного нападения на русские войска близ Умео. Но Сандельс, перейдя р. Эре, остановился и здесь сам был атакован Алексеевым, который узнал от местных жителей о замыслах шведов.
25 июня у Гернефорса мы внезапно атаковали Сандельса и заставили в беспорядке отступить, с потерей обозов и даже собственного багажа. Шведы опять запросили перемирия; мы ставили непременным условием свободное пользование морем к северу от линии Умео — Ваза для подвоза продовольствия. После получения согласия перемирие было подписано графом Каменским, поставленным во главе Вестро-Ботнийского корпуса.
Для достижения более выгодных результатов необходимо было иметь в Ботническом заливе достаточно сильный флот. Но в данное время, даже при условии готовности наших морских сил, это было невозможно, так как в Финском заливе водворилась сильная английская эскадра.
Положение Каменского было трудным: нехватка продовольствия стала крайне ощутимой. А между тем переговоры в Фридрихсгаме осложнились, и шведы не приняли наших условий перемирия, ибо у них возник новый замысел добиться менее тяжелого исхода войны.
Составлен был план совместного нападения с двух сторон на графа Каменского. Эскадре барона Пуке надлежало принять 8-тысячный десант графа Вахтмейстера и, высадившись у Ратана (в двух переходах севернее Умео), атаковать Каменского в тыл, в то время как Вреде, примерно с такими же силами, будет напирать на него с фронта.
Но не таков был Каменский, чтобы пассивно ждать нападений. Он еще прежде решил, если понадобится, «искать продовольствия у самого неприятеля»; когда же окончательно выяснилось, что на наших условиях перемирия ждать нечего, Каменский открыл наступление, распорядившись следующим образом: войска, охранявшие побережье от Шелефте до Умео, он стянул близ Ратана, прикрывая свой тыл на случай высадок; с остальными же войсками решил переправиться через реку Эре и теснить неприятеля, рассчитывая пополнить в новых местах продовольствие и оказать своим наступлением влияние на скорейшее заключение мира.
Из Умео Каменский выступил двумя колоннами, состоящими из двух эшелонов каждая, и беспрепятственно совершил первый переход, но тут из Ратана пришло донесение о появлении там неприятельского флота «более нежели из 100 судов» и начале высадки. Оказавшись между двух огней, Каменский должен был решить, кому из противников отдать предпочтение. Он выбрал десант, как противника сильнейшего и опаснейшего (захват единственного пути отступления). Искусно распределив свои силы, Каменский тотчас же повернул последний эшелон Сабанеева на поддержку Фролова, головному эшелону левой колонны Эриксона приказал демонстративно атаковать переправы на реке Эре, привлекая внимание Вреде, а всем остальным войскам как можно быстрее идти за отрядом Сабанеева, который становился авангардом.
Все эти операции происходили 5 августа; в этот же день шведы оттеснили Фролова и перехватили сообщения Каменского. Но шведы промедлили целый день 6-го, благодаря чему Каменский, форсируя свой марш, провел через Умео все эшелоны, несмотря на попытку неприятеля войти с канонерками в реку и помешать переправе.
В течение всего дня 6-го Эриксон делал попытки перейти реку Эре, обманывая Вреде, а ночью отступил вслед за прочими к Умео.
7 августа Каменский, не теряя времени, с наличными войсками (всего около 5000) атаковал Вахмейстера у Севара; остальным же, приняв на себя Эриксона, велел задерживать Вреде у Умео. Ввиду слухов о приближении русских, Вахмейстер разбросал свои силы, стараясь прикрыть все пути, по которым можно было обойти его позицию. Каменски же повел почти все свои войска по главной дороге, для атаки с фронта, послав только два батальона бродом вдоль берега моря в обход слева.
Схема операции графа Каменского 1809 г. на берегу Ботнического залива
Завязавшийся упорный бой на главной береговой дороге, верстах в трех впереди Севара, привлек резервы Вахтмейстера и вызвал целый ряд кровопролитнейших атак с обеих сторон. Это дало возможность нашей обходной колонне завершить свое движение и грозить неприятельскому тылу; но она нарвалась на крепкую позицию, преградившую ей доступ, где шведские егеря и лейб-гвардейцы королевы отражали все атаки.
Каменский поддержал обходную колонну полком и сам атаковал опять на фронте, рассчитывая этим облегчить ее положение. Но здесь ротный командир, штабс-капитан Шрейдер, охранявший у брода через реку Севар правый фланг Каменского, донес о том, что перед ним никого нет, и просил разрешения наступать вразрез между обеими группами противника. Тотчас же Каменский ухватился за эту идею и отдал в распоряжение Шрейдера последние свои пять рот с приказанием двинуться через реку и выйти в тыл войскам, задержавшим Ансельма, тремя ротами, а другим трем — на север. Внезапное появление этих рот из-за кустарников там, где у шведов не было ни одного дозора, произвело потрясающее действие. Левое их крыло пришло в полное расстройство, а затем поспешно отступил и сам Вахтмейстер. Ложное известие об обходе Каменского берегом к самому Ратану привело Вахтмейстера в смятение и заставило поспешить к побережью, чтобы не быть отрезанным от своих судов. Таким образом, он освободил береговую дорогу, которую Каменский и поспешил занять.