ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ (Синодальный период)
Шрифт:
Передовым бойцом в этой борьбе был выставлен настоятель Новгородского Юрьевского монастыря архимандрит Фотий (Спасский). Он учился в Петербургской Академии у архимандритов Филарета (Дроздова) и Иннокентия (Смирнова). В 1817 году принял постриг и был определен законоучителем в Кадетский корпус. Архимандрит Фотий благоговел перед своим учителем архимандритом Иннокентием, человеком святой жизни. В монашестве он строго постился, носил вериги. О молодом монахе-постнике заговорили в свете. Его почитательницей и духовной дочерью стала графиня Орлова-Чесменская, богатейшая в России помещица. Ревностный законоучитель стал на уроках в Кадетском корпусе открыто обличать Библейское общество. Но в своих обличениях
О своей деятельности архимандрит Фотий вспоминал впоследствии – «действовал с опасностью для жизни против «Сионского вестника» Лабзина, лож масонских и ересей, старался ход расколов их остановить». Его шумное поведение привело к удалению его из Петербурга и назначению игуменом Новгородского Деревяницкого монастыря. А там он обрел нового покровителя – владельца села Грузино графа Аракчеева, и в 1822 году был назначен настоятелем древнего Юрьевского монастыря. Вскоре его снова вызвали в Петербург. И там он ринулся на борьбу с Голицыным.
Поводом для решительных действий явился русский перевод книги Госнера «О Евангелии от Матфея» – одного из многих издававшихся тогда в России мистически – пиетических сочинений. Архимандрит Фотий написал императору письмо, в котором сообщил, что в Вербное воскресение к нему был послан Ангел Божий, предстал ему во сне с книгой в руке, а на книге было начертано «сия книга составлена для революции и теперь намерение ее революция». Письмо архимандрита заинтересовало царя своим апокалиптическим тоном. Он захотел встретиться с новоявленным «пророком».
После аудиенции у Александра I архимандрит Фотий открыто напал на Голицына в доме Орловой. Он встретил министра пред иконами за аналоем, на котором были возложены Крест, Евангелие и Святые Дары. Князь Голицын просил благословения у архимандрита, однако он благословения не дал и сказал – «В книге «Таинство креста» под твоим надзором напечатано – духовенство есть зверь, – а я, Фотий, из числа духовенства есмь иерей Божий, то благословить тобя не хощу, да тебе и не нужно оно». Голицын ушел из дома в бешенстве. А архимандрит Фотий вслед ему кричал: «Анафема! Да будешь проклят». От Голицына и Фотия последовали доношения о случившемся на имя государя.
Вскоре после этого, по совету Аракчеева и еще одного противника Голицына, адмирала Шишкова, к императору поехал митрополит Серафим, и на аудиенции, сняв с себя белый клобук и положив его к ногам царя, с твердостью заявил, что не примет его, пока не услышит царского слова о смене министра и истреблении вредных книг.
15 мая 1824 года князь Голицын подал в отставку. Министром просвещения назначили А. С. Шишкова. Ведомство Православного исповедания было изъято из подчинения этого министерства. Президентом Библейского общества стал митрополит Серафим, который сразу же начал добиваться его упразднения. В конце 1825 года император Александр I скончался, и в скоре после его смерти Библейское общество было закрыто.
§ 2. РПЦ в 1825-1855 годы
Царствование Николая I началось подавлением декабрьского восстания на Сенатской площади. В 1848 году русские войска помогли разгромить революцию в Европе. Во внутренней политике в этот период по всем линиям усиливался охранительный курс. Всякая оппозиция правительству искоренялась в зародыше. Политика эта распространялась и на Церковь. При Николае I в церковной политике правительства углублялись тенденции, наметившиеся в последний год царствования Александра, когда с удалением Голицына усилилось влияние Аракчеева и Шишкова.
Реакция на недавнее засилие враждебных Православию масонских кругов носила нетворческий, казенно-охранительный характер. Митрополит Филарет (Дроздов) назвал этот поворот «обратным ходом ко временам схоластическим». Новый курс правительства поддерживали митрополиты: Петербургский – Серафим и Киевский – Евгений (Болховитинов), а у Московского архипастыря митрополита Филарета «обратный ход» вызывал горестные чувства, тревожил его, хотя в своих попытках противодействовать ему он проявлял предельную осторожность.
После закрытия Библейского общества ревнители «обратного хода» добились прекращения работы над переводом Библии на русский язык. Усилия митрополита Филарета отстоять это дело не увенчались успехом. Некоторое время воспитанникам военно-учебных заведений запрещалось читать Библию «в предотвращение помешательства», под тем предлогом, что два кадета уже помешались.
Для борьбы с инославными влияниями, с ересями и сектами устрожалась духовная цензура, и эти цензурные строгости были направлены против всякого проявления живой богословской мысли. Напуганные разгулом «оккультного» мистицизма, ревнители «обратного хода» с опасливым недоверием стали относиться и к аскетическому мистицизму, к творениям святых отцов Макария Великого и Исаака Сирина и, по словам митрополита Филарета, «умная сердечная молитва» оказалась «уничтожена и осмеяна как зараза и пагуба». Цензура не пропускала в печать богословских сочинений А. С. Хомякова. Под подозрением оказалось даже православие митрополита Филарета, который метко охарактеризовал возобладавший тогда дух пугливого недоверия к богословию словами «дым ест глаза, а они говорят – так едок солнечный свет».
При Николае I усилился обер-прокурорский надзор за ходом церковных дел. Обер-прокурор получил министерские полномочия. Несмотря на подозрительное отношение Николаевского двора к деятелям Александровского царствования, связанным с масонскими кругами, в 1833 году обер-прокурором вместо князя П. С. Мещерского был назначен тайный масон С. Д. Нечаев. К духовенству он относился презрительно и враждебно, и сразу повел настоящую войну против иерархов из Синода, причем в этой борьбе не брезговал и интриганскими методами. Он инспирировал ложные доносы на архиереев, в которых те обвинялись в политической неблагонадежности, а чтобы придать доносам видимость правдоподобия, подталкивал членов Синода выражать недовольство жандармским давлением на Церковь. Нечаев добился того, что под негласный надзор поставлен был митрополит Московский Филарет. Недовольство Нечаевым в Синоде стало столь велико, что иерархи решились просить государя о замене его другим лицом. И ходатайство это, поддержанное важным синодальным чиновником А. И. Муравьевым, возымело успех. После отставки Нечаев поселился в Москве, посвящая свой досуг занятиям астрологией в узком кругу интимных друзей.
Преемником Нечаева стал граф Н. А. Протасов. Это был один из самых энергичных и умных сановников николаевской эпохи. Он получил воспитание у гувернера-иезуита, и оттого, вероятно, несмотря на его искреннюю преданность Православной Церкви, в его богословских воззрениях всегда был заметен сильный налет католицизма. Но к Риму Протасов относился недружелюбно, и в своих церковно-политических взглядах был далек от клерикальных латинских тенденций.
Протасов хотел сделать государство строго конфессиональным и отрицательно относился к политике широкой веротерпимости, проводившейся при Екатерине II и Александре I. Но на Церковь он смотрел, прежде всего, с точки зрения государственного интереса, государственной пользы, видел в ней одну из опор правительства, и в этом был верным продолжателем линии Петра I и архиепископа Феофана.