История русской церкви (Введение)
Шрифт:
Самые достоверные сведения о гуннах оставил в своих путевых записках Приск Ритор, находившийся в греческом посольстве к Аттиле (ок. 450 г.), свидетель не только образованный и современный, но и очевидец. Что же говорит он? Он изображает гуннов в таком виде, что нельзя не узнать в них славян или, по крайней мере, не видеть между ними по преимуществу славян. Мало того, что эти скифы (так постоянно называет Приск гуннов) стригли себе волосы в кружок, носили рубашки, обшитые узорами (крашениною), парились в банях, освещали свои жилища лучиною, встречали своего государя хлебом-солью, что даже во дворце самого Аттилы господствовали обычаи славянские, сохранившиеся у наших князей и бояр до позднейшего времени: пели песенники, действовали шуты и проч. Приск сохранил притом два слова гуннские, которые суть чисто славянские. «Нам отпускали, — говорит он, вместо вина так называемый у туземцев мед , а служителям нашим питье, которое варвары называют квас » [*186]. И какое значение имели славяне в составе гуннской орды, можно заключать уже из того, что некоторые из самих царей их и главнейших сановников были славянского племени или носили славянские имена: таков был, например, царь их Баламир, под предводительством коего выступили они в 374 г. из-за Дона в Европу, следовательно, еще до смешения их с здешними славянами, подпавшими их власти; таковы же имена Бориса, Влада, Бояна, Скотана и др. [*187] Прибавим к этому, что некоторые писатели принимали и вообще гуннов за племя славянское или, наоборот, называли славян гуннами,
Впрочем, сохранила история и прямые, хотя немногие, свидетельства о том, что обитавшие в Крыму гунны обращались иногда в христианство. Так, повествует она о царе их Гордом, или Горде , имевшем местопребывание свое вблизи Пантикапеи, что он, заключивши в 529 г. союз с императором Юстинианом, принял крещение в Цареграде, воспринят от купели самим императором и, наделенный богатыми дарами, возвратился в свою область для защищения, по условиям, римских владений в Боспоре, хотя вскоре был умерщвлен своими подданными за то, что слишком круто хотел обратить их к новой, принятой им вере, повелевши отобрать у них и расплавить их древние кумиры, серебряные и янтарные [*190]. Подобное же известно о владетеле утригуров крымских — Органе, который также крестился в самом Константинополе, получил сан патриция и, возвратившись в свои владения, уже не встретил здесь никакого себе противоборства [*191]. А на основании этих двух случаев, которые, без сомнения, потому и были замечены византийцами, что произошли торжественно в самой их столице и касались лиц важнейших по сану между крымскими гуннами, мы можем гадать и о других подобного рода обращениях, которые совершились тихо на самом полуострове Крымском в массе народа и потому остались незамеченными.
Глава 3
Церковь Христова в древней Сариатии, или в нынешнем Кавказком крае.
Древняя Сарматия, заключавшаяся приблизительно между Черным и Азовским морями, Доном, Волгой, Каспийским морем и Кавказом, по различию народов, в ней обитавших и нередко передвигавшихся с места на место, была разделяема писателями различно и неопределенно. Но с тех пор как проникло в нее христианство, и основанные в ней епархии вошли в росписи Церкви Константинопольской, или вообще Восточной, сделалось более других известным разделение Сарматии в церковном отношении на две области (провинции). Первая носила имя Зихии ( — Zichia) и простиралась вдоль всего берега Азовского моря и Керченского пролива [*192], приблизительно от самого устья Дона до Кавказа, а на восток неопределенно — где граничили с нею алане. Вторая называлась Аланиею и обнимала собою все остальное пространство Сарматии у Кавказа и Каспийского моря и от устья Дона и Меотического берега на северо-восток до Волги [*193].
I. Следы христианства в Зихии.
Зихии мы знаем четыре епархии, из которых одна имела резиденцию в Фанагории , другая в Метрахе (, , Тмутаракани, или Тамани), третья в Зихополисе, или Зихии ( или ), отделявшейся от Тамани, по словам Константина Багрянородного, одной только рекой — Укрухом [*194], четвертая в Никопсисе у нынешней реки Шакупсы [*195].
Нельзя с точностию определить время основания всех этих епархий. Известно только, что епископы епархий Фанагорской и Зихийской в начале шестого века упоминаются уже присутствовавшими на Соборах: так, Фанагорский епископ Иоанн присутствовал на Цареградском Соборе в 519 г. и подписался под отношением сего Собора к Константинопольскому патриарху Иоанну о возобновлении на священных скрижалях (диптихах) имен некоторых его предшественников, которые он повелел было изгладить [*196], а имя Зихийского епископа Дамиана сохранилось между подписями Собора Константинопольского, бывшего под председательством архиепископа Мины в 526 г. [*197] Епархии же Тмутараканская и Никопская в уставе Льва Премудрого (894-911 гг.) титулуются уже архиепископиями [*198]; последняя, т. е. Никопская, именуется также и в более древнем уставе, известном под именем Епифания Кипрского и относимом к VII в. [*199]. Но если возьмем во внимание, что города Фанагория, Тмутаракань, Зихополис и Никопсис, как основанные древними греческими переселенцами [*200], наверно, были обитаемы по преимуществу греками и что эти греки находились в постоянных сношениях по торговле со своими единоплеменниками в самой Греции и жили по соседству и под одной властию с жителями города Боспора, то нам не покажется невероятною мысль, что в Зихии могло водвориться христианство по крайней мере в четвертом веке — после того, как сделалось оно господствующим во всей Греко-римской империи и когда в соседственном Боспоре существовала уже особая епархия. А может быть, хотя одна из Зихийских епархий основана еще святым апостолом Андреем, который посетил между прочим, как свидетельствует описание жития его, зикхи и воспорины, т. е. самую страну Зихии, находившуюся у Боспора, или Керченского пролива [*201]. Две из епархий древней Зихии, находившиеся в Фанагории и в Зихополисе, вероятно, к концу настоящего периода упразднены, потому что об них уже нет упоминовения в уставе Льва императора, и соединены с Тмутараканскою и Никопскою, а эти две, как видно из того же устава, принадлежали к числу епархий, коих иерархи пользовались титулом независимых .
Что же касается до вопроса, какого племени были христиане рассматриваемых нами епархий, то мы едва ли ошибемся, если скажем, что в числе этих христиан, кроме греков, могли находиться славяне. В I и II вв., по свидетельству Плиния и Птолемея, здесь обитали сербы; в IV и V здесь упоминаются Моисеем Хоренским булгаре, и существовала великая Кубано-Кавказская Булгария, из которой вышли потом булгаре, насельники славянам подунайским [*202]; в шестом веке, по Прокопию, здесь жили гунны, утургуры, кутургуры и анты [*203], которые, за исключением одних последних, упоминаются здесь же и в последующие века [*204]; наконец, в Х столетии в этих самых местах, по арабским известиям, оказываются руссы [*205]. Точно ли сербы были славяне, точно ли в составе гуннов и их главнейших поколений утургуров и кутургуров — находились славяне, это мы уже видели. Славянство антов не подлежит сомнению [*206], значит, остается только показать, кто были булгары и черноморские руссы?
В булгарском народе, неоспоримо, заключалось великое множество славян. За это ручаются, с одной стороны, свидетельства некоторых древних греческих писателей [*207], признающих булгар за одно с гуннами, в составе которых находились и многие славяне, а с Другой — свидетельства писателей арабских, касающиеся собственно волжских булгар, с которыми, однако ж, кавказские и потом происшедшие от них дунайские были, без сомнения, единоплеменны; один из этих писателей, Шемс-ад-Дин Димашки, рассказывает, что когда однажды спросил он пилигримов, шедших чрез Багдад на поклонение в Мекку: «Что вы за народ?» — ему отвечали: «Мы булгары, а булгары суть смесь турков с славянами», другой, Ибн Фадлан, находившийся сам в числе послов от багдадского двора к государю болгарскому называет его в своем описании Болгарии царем славян, говорит, что подданные величали его своим владавцем, и передает случай, как этот владавец велел подать ему медового вина, которое на туземном языке называлось сычовкою [*208]. Некоторые ученые признают булгар даже за чистое племя славянское, указывая на славянские имена их царей и знаменитых мужей — Валдимира (Владимира), Богориса, Бояна, Даргомира и проч.; на названия городов, урочищ, рек и селений в местах, занятых булгарами на Дунае по переходе их сюда из-за Дона и от Кавказа, названия исключительно славянские, и особенно указывая на тот несомненно исторический факт, что в IX в. (ок. 862) при обращении своем в христианскую веру эти переселенцы булгары являются совершенными славянами и на их язык переводится святыми Кириллом и Мефодием Священное Писание, доселе употребляемое
Если бы мы могли положиться совершенно на известия арабских писателей о черноморских руссах, то узнали бы из этих известий немало для нашего предмета. Узнали бы, что руссы были оседлыми обитателями в рассматриваемых нами местах и занимали всю страну у Черного моря, которое от них даже называлось Русским, что они имели здесь свои города — Матерху, Русию, или Русу, и Томи, совершенно сходный по имени с главным городом скифов, обитавших на противоположном берегу Черного моря в Греции, при устье Дуная [*210]. А главное, мы узнали бы, что эти руссы просветились здесь христианством еще в четвертом веке, во времена Константина Великого [*211]; а отсюда сколько света пролилось бы на предмет, нас теперь занимающий! Но дело в том, что представленным свидетельствам вполне верить нельзя. Арабские писатели, у которых они находятся, жили все в позднейшее время, и самые древние из них начали говорить о руссах уже в Х в. (Ибн Фадлан — 922, Масуди — 998), тогда как греки оставили нам обстоятельные описания всех этих мест современные — VII, VIII и IX вв. И что же? Ни один из писателей византийских, подробно перечисляя народы, обитавшие тогда у Кавказа, Черного моря, Киммерийского Боспора и Меотического озера, ни разу не упомянул здесь о руссах [*212]. Не явный ли это знак, что руссов здесь до Х в. вовсе не было, что арабы, узнавшие их уже в Х в., смешали наших славяно-руссов, плававших по Понту с 866 г. и около 150 лет с 965 г. владевших княжеством Тмутараканским, с древними обитателями занятой ими в то время страны черноморской? [*213] И потому-то сами же называют этих черноморских руссов смесью разных народов [*214] и приписывают им города, которые принадлежали древним здешним обитателям. Тем менее, в частности, заслуживает доверия писатель (Абу-л-Фарадж), свидетельствующий об обращении руссов к христианству еще в четвертом столетии, что он сам-то жил уже к концу XIII в. (ок. 1286 г.) и что другие арабские же писатели относят обращение этих руссов ко времени равноапостольного князя Владимира.
II. Следы христианства в Алании.
В Алании, простиравшейся от устья Дона до Волги, Каспийского моря и сопредельного ему Кавказа, в этой истой прародине сарматов начатки христианской Церкви положены очень рано. Не упоминаем уже о том, что, по некоторым древним свидетельствам, сарматы призваны к христианству самими апостолами и что аланам проповедовал святую веру именно святой апостол Андрей [*215]; доказать существование христианства в Алании с тех пор нет никакой возможности. А потому ограничимся более известным. Еще Константин Великий, по сказанию историка Сократа, победив сарматов, сделавших нападение на римские области вместе с готами, расположил тех и других в первый раз усвоить себе святую веру [*216]. К концу четвертого века святой Кирилл Иерусалимский в числе других народов, имевших в его время епископов, священников, диаконов, монахов, девственниц и вообще пасомых, помещает и сарматов [*217], а святой Златоуст причисляет сарматов даже к разряду тех, прежде варварских, народов, которые имели уже тогда переведенным на собственный язык учение святых апостолов [*218]. В шестом веке в царствование императора Юстиниана обитавшие на Танаисе, или Дону, какие-то варвары, по словам Евагрия, просили себе епископа у сего императора и получили, хотя, кажется, это последнее известие относится собственно к готам-тетракситам [*219]. Около половины восьмого столетия уже весьма определенно упоминается о епископе именно в Хазарии, которая, как увидим далее, то же, что и Алания. В царствование Константина Копронима иконоборца (741), — рассказывает месяцеслов императора Василия (X в.), — многие из христиан и отшельников после жестоких истязаний были умерщвляемы и ссылаемы на заточение. В числе других лишен ноздрей и сослан в Херсон некто затворник Сосфенский (неизвестный по имени); здесь хотели его умертвить, но он удалился в Хазарию, где и был епископом [*220]. Конечно, несправедливо было бы утверждать на основании представленных свидетельств, что христианство сделалось господствующим в Алании, было принято всеми, но довольно, если оно было принято только некоторыми, если оно действительно здесь существовало.
Из бывших в Алании епархий сохранилось известие только о двух, и то уже в позднейших исторических памятниках. Одна из них не только в церковной росписи императора Андроника Палеолога (ок. 1298 г.), но и в росписи Льва Мудрого (886-912) называется митрополиею Алании, и неизвестно, где именно находилась [*221], другая в той же росписи Палеолога и некоторых соборных актах XIII в. титулуется митрополиею Битзины, или Вичины - города, который на древних картах географических полагается на Кубани, неподалеку от Каспийского моря [*222]. Но эти уже самые названия обеих аланских епархий митрополиями дают повод заключать о давности сих епархий, особенно первой из них, которая даже в девятом веке стояла на такой почетной степени в иерархии Церковной, тогда как другие, несомненно древние епархии, находившиеся в наших пределах, каковы Херсонская, Готская, Боспорская, считались еще на степени архиепископий. Писатели средних веков Иоанн Зонара (XII в.) и Феодор Вальсамон (XIII в.), вероятно, не без основания полагали, что в Алании были епархии еще во дни Халкидонского Собора (451 г.) и что 28 правилом сего Собора причислены были они к диоцезии Понтийской [*223]. Существование же какой-либо аланской, или хазарской, епархии в VIII в. выше всякого сомнения, когда, по словам месяцеслова императора Василия, там был уже около половины сего века свой епископ. А мысль, что еще во дни равноапостольного Константина проникло в Сарматию христианство, упоминовение об епископах и переводе Священного Писания у сарматов в те времена, еще более располагают нас верить в древность аланских епархий [*224].
Не станем разбирать всех многочисленных свидетельств древности о наших аланах, о их родстве с царскими скифами Геродота, о их тождестве с массагетами, сарматами и проч. и проч. [*225 Для нашей цели довольно только заметить, что в древней Алании постоянно обитали, между прочим, и племена славянские, и что аланы тождественны с более известными у нас хазарами, в составе которых неоспоримо находились весьма многие славяне.
Для убеждения себя в первой мысли вспомним, прежде всего, слова Прокопия, что, начиная от самого устья Дона, по левую его сторону простираются к северу бесчисленные народы антов [*226, это значит, что славяне обитали в верхней половине Алании, лежавшей от устья Дона по направлению к Волге. Тут же обитали они и в десятом веке, по сказанию арабского историка Масуди (943-948), который пишет: «В числе больших славных рек, впадающих в море Понтус, находится так называемая Танаис, текущая от севера. Берега ее населены многочисленным склабским народом (так называли арабы славян) и другими народами, простирающимися в северные страны. Другая из сих больших рек есть Дина и Морава, которая носит то же имя и у склабов. На берегах сей реки живут бамчины и моравы, народы склабские» [*227]. Припомним, с другой стороны, свидетельство Моисея Хоренского, полагающего местопребывание булгар на северо-восточной подошве Кавказа, это значит, что славяне имели оседлость и в нижней половине Алании, бывшей у Каспийского моря и Кавказа [*228]. И в этих местах, даже под собственным именем, они упоминаются в последующее время. Здесь встречал саклабов в 735 г. аравийский вождь Мерван, когда совершал чрез Аланию путь свой из Грузии во владения хазарские [*229], отсюда же в 944-945 гг., по словам Абу-л-Фараджа, с берегов Каспийского моря проникали славяне вместе с аланами и лазгами за Кавказ, в пределы Персии и, овладевши там карабагским городом Бердою, ушли обратно в свою отчизну [*230].