История Русской Церкви. Том 2. История Русской Церкви в период совершенной зависимости ее от константинопольского патриарха (988-1240)
Шрифт:
Уставная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича Смоленской епископии (30 сентября 1150) представляет собою применение к местным условиям края и более подробное раскрытие общего устава, данного святым Владимиром Русской Церкви. В этой грамоте Ростислав, сказав с самого начала, что он по воле отца своего Мстислава установил в Смоленске епископию, которой прежде не было, предоставляет разные преимущества новому епископу и его соборной церкви и определяет источники для их содержания. Таких источников указано пять. Первый: «Се даю, – говорит князь, – святой Богородице (т. е. соборной церкви) и епископу прощенники с медом, и с кунами, и с вирою, и с продажами, и не надобе их судити никакому же человеку». Под именем прощенников здесь разумеются, вероятно, рабы, прощенные или отпущенные на свободу своими господами; составляя особый класс в обществе, они отдавались теперь князем в полное распоряжение епископа. Второй источник – десятина деньгами: «Се даю, – продолжает князь, – святой Богородице и епископу десятину от всех даней смоленских, что ся в них сходит истых кун, кроме продажи, и кроме виры, и кроме полюдья». Затем подробно исчисляется, сколько даней шло князю с разных мест земли Смоленской и сколько должно выделяться для епископа, так что в сложности выходило для епископа 308 гривен и 3 ногаты; о некоторых только местах замечено: сколько с них дани – неведомо, но сколько бы ни пришло – десятина епископу. Третий источник – десятина продовольствиями: князь дает святой Богородице и епископу десятину от всех рыб, какие шли к нему из разных мест, и вообще от всех подобных даней, великих и малых, шедших для князя и для княгини со всей земли Смоленской. Четвертый источник – села, и земли, и разные угодья: князь пожаловал епископу и соборной церкви два села – Дросенское и Ясенское с землею и изгоями, а в других местах – только землю, озера с сеножатами, огороды и из собственного двора определенную меру воска для освещения церкви. Наконец пятый источник –
Между тем как законоположение в Русской Церкви все более и более развивалось по требованию обстоятельств, самое устройство и управление церковное в основных своих формах оставалось неизменным. Как и прежде, верховным иерархом с правом и властию был у нас митрополит, который, однако ж, важнейшие дела в Церкви решал не сам собою, а с Собором епископов. Как и прежде, в делах церковных, поколику они имели отношение к гражданскому обществу, принимали участие великие и удельные князья, а иногда и весь народ. Как и прежде, наши святители и все духовенство пользовались разными правами и преимуществами в обществе, которые или вытекали из самого их сана, или предоставлялись им гражданскою властию.
Власть митрополита прежде всего простиралась на епископов. Он иногда сам непосредственно избирал епископов, как избрал было митрополит Никифор для Ростовской епархии епископа Николая грека, которого, однако ж, в Ростове не приняли. Митрополит всегда сам рукополагал епископов, это рукоположение большею частию совершалось в Киеве, а иногда и в новой великокняжеской столице – Владимире на Клязьме, и для участия в рукоположении обыкновенно приглашаемы были окрестные иерархи. Митрополит пользовался правом суда и расправы над епископами: так, митрополит Климент Смолятич вытребовал (1149) в Киев и заключил в Печерский монастырь Новгородского епископа Нифонта, который не хотел повиноваться ему и поминать его в церковных молитвах, а митрополит Константин (1163) на время лишил епископии Ростовского епископа Нестора по доносу на него «от своих домашних», но потом возвратил ему епархию, увидев его невинность и заключив в темницу самых доносчиков. После епископов власть митрополита простиралась и на все духовенство: тот же митрополит Константин, как только прибыл в Киев, лишил было сана всех, рукоположенных Климентом, но вскоре разрешил священнослужение пресвитерам и диаконам, а митрополит Константин II писал послание к игуменам и священникам епархии Ростовской, чтобы они не повиновались своему епископу Феодору, пока он не придет в Киев и не примет благословения у первосвятителя Русской Церкви.
Соборов, бывших у нас в настоящий период по важнейшим делам церковным, известно четыре, которые все происходили в Киеве. Первый созван был в 1147 г. великим князем Изяславом для избрания и рукоположения митрополита Климента. Второй собирался около 1160 г. по случаю изгнания из епархии князем Андреем Боголюбским Ростовского епископа Нестора: Собор рассмотрел все обвинения, какие взводил князь на этого епископа, и признал его совершенно невинным. Третий (1168) имел целию решить волновавшие тогда Церковь споры о посте в среду и пяток, когда в эти дни случится великий праздник, хотя вследствие сильного разногласия в мнениях между членами не решил ничего. На четвертом (1169) был судим и осужден на смерть несчастный Ростовский епископ Феодорец как нераскаянный еретик и злодей. Впрочем, кроме этих четырех, вероятно, были у нас и другие Соборы: по крайней мере, в летописи не раз упоминаются епископы, собранные в Киеве. Так, в 1151 г., при встрече великого князя Изяслава, торжественно въезжавшего в Киев после победы над Юрием Долгоруким, находились митрополит Климент и многие «святители». В 1182 г. для пострижения во игумена Киево-Печерского монастыря попа Василия прибыли в монастырь вместе с митрополитом Никифором епископы Туровский Лаврентий и Полоцкий Николай. В 1183 г. великий князь Святослав Всеволодович по освящении церкви святого Василия позвал к себе на пир того же митрополита Никифора и «ины епископы». В 1197 г. при освящении новой Васильевской церкви в Киеве находились митрополит Никифор и епископы Белгородский и Юрьевский.
Участие князей и народа в делах церковных постоянно обнаруживалось при избрании епископов. Если в какой-либо епархии умирал епископ или оставлял кафедру, местный князь вместе с своими подданными избирал кандидата, отправлял его в Киев к князю киевскому и митрополиту и просил о рукоположении новоизбранного во епископа: такое избрание, согласное с древними обычаями Церкви, считалось законным. Если же митрополит сам, без сношения с местным князем, поставлял куда-либо епископа, избрание признавалось незаконным. В 1183 г., когда скончался Ростовский епископ Леон, митрополит Никифор поставил в Ростов епископом Николая грека «на мзде», но великий князь владимирский и суздальский Всеволод Юрьевич не принял его, говоря: «Не избраша сего людие земли нашея», и послал в Киев просить князя Святослава и митрополита, чтобы в Ростов поставлен был епископом смиренный игумен Спасского монастыря на Берестове Лука. Митрополит, с своей стороны, не хотел уступить, но «неволею великою Всеволода и Святославлею» поставил Луку епископом в землю Суздальскую, назначив Николаю другую епархию – Полоцкую. Летописец при этом замечает: «Несть бо достойно наскакати на святительский чин на мзде, но егоже Бог позовет и святая Богородица, князь восхочет и людье», – указывая тем на общее правило, какого держались тогда у нас при избрании епископов. По смерти епископа Луки тот же великий князь Всеволод послал (1190) в Киев к князю Святославу и митрополиту для рукоположения во епископа отца своего духовного Иоанна, который и был рукоположен. Когда этот епископ отказался от епархии и отошел в Боголюбов монастырь, сын князя Всеволода Константин отправил (1215) к Киевскому митрополиту Матфею игумена Петровского монастыря Пахомия для поставления его епископом Ростову, а другой сын Всеволода – Юрий – отправил туда же игумена Рождественского монастыря Симона для поставления его епископом Суздалю и Володимеру. В 1231 г. ростовский князь Василько Константинович послал в Киев к князю Владимиру Рюриковичу и митрополиту отца своего духовного Кирилла для рукоположения в епископа Ростову. Вследствие такого близкого участия князей в избрании епископов и говорится в летописях, что, например, киевский князь Рюрик «постави епископом в Белгород отца своего духовнаго выдубицкаго игумена Адриана» (1190), а суздальский князь Всеволод «посла на епископство в русский Переяславль Павла» (1198).
В Новгороде, где все важнейшие дела решало народное вече, и избрание епископа совершалось вечем. В 1156 г., когда скончался Новгородский епископ Нифонт, «собрались, – говорит местная летопись, – жители всего города, и изволили поставить (т. е. избрать) себе епископом мужа богоизбраннаго Аркадия, и пошли всем народом, и взяли его из монастыря от святой Богородицы, и князь Мстислав Юрьевич, и весь клир святой Софии, и все городские священники, игумены, и чернецы, и ввели его в двор святой Софии и поручили ему епископию». Точно так же по смерти архиепископа Илии (1186) новгородцы, сдумав с князем своим Мстиславом, и с игуменами, и с священниками, изволили поставить себе епископом брата Илии Гавриила. Но из этих случаев еще не видно, как происходило самое избрание, хотя одна из местных летописей замечает, что Аркадия новгородцы поставили по жребию. Следующие примеры объясняют дело подробнее. В 1193 г. по смерти архиепископа Гавриила новгородцы вместе с князем Ярославом, игуменами, софийским духовенством и всеми священниками гадали между собою, и одни желали избрать на епископию Митрофана, другие Мартирия, третьи какого-то Гричина (вероятно, или мирское имя, или переделанное из Григория), и была между ними распря. Тогда положили на святой трапезе (в Софийском соборе) три жребия и послали с веча слепца, чтобы он взял жребий того, кого Бог даст, и вынулся Божиею милостию жребий Мартирия. Немедленно послали за ним, и привели его из Руссы, и посадили во дворе святой Софии. В 1229 г. при избрании нового владыки опять произошло на вече разногласие: одни хотели Спиридона, иеродиакона Юрьевского монастыря, другие – Иоасафа, епископа Владимиро-Волынского, третьи – Грьцина, или Савву, юрьевского архимандрита. Для успокоения умов князь Михаил сказал: «Положим три жребия на святой трапезе, написав на них имена избираемых». И действительно, положили жребии и послали из владычних палат княжича Ростислава взять один жребий, и по воле Божией вынулся жребий Спиридона, которого немедленно вывели из монастыря и посадили во дворе владычном. Кроме того, в деле избрания епископов у новгородцев замечаем и другие особенности. Тогда как в прочих епархиях во епископы избирались почти исключительно настоятели обителей, новгородцы часто избирали себе владык из простых иноков, даже из белого духовенства.
Так, Илия и брат его Григорий избраны были из священников приходских новгородских церквей, Спиридон – из иеродиаконов Юрьевского монастыря, а Антоний и Арсений – из простых черноризцев Хутыня монастыря. И князь Михаил, предлагая новгородцам в 1229 г. избрать нового владыку соответственно их обычаю, выразился: «Поищите себе такого мужа, в попех ли, в игуменех ли, в чернцех ли». Вдруг по избрании нового епископа новгородцы вводили его во двор святой Софии и предоставляли ему управлять епархиею, а сами отправляли послов к митрополиту с просьбою поставить им избранного владыку. Когда митрополит изъявлял свое согласие и присылал за новоизбранным с великою честию, этот последний торжественно ехал в Киев со свитою и принимал там рукоположение. Случалось, что избранный во епископа управлял Новгородскою епархиею до своего посвящения довольно долго, дожидаясь, пока «будет от митрополита позвание», например, Аркадий управлял около двух лет, Илия и Митрофан – по столько же, а Арсений возведенный на владычные «сени» из чернецов Хутыня монастыря, хотя правил епархиею два года, но посвящения вовсе не дождался, потому что по прошествии двух лет был изгнан новгородцами в ту же обитель.
Принимая такое полное участие в избрании для себя архипастырей, князья, а по местам народ, иногда присвояли себе право и удалять их с кафедры прежде суда над ними церковного или даже вовсе без этого суда. В 1157 г. изгнан был из своей епархии Ростовский епископ Нестор за то, что не разрешал поста в среду и пяток для праздников Господских, кроме Рождества Христова и Богоявленья, и еще за какие-то другие вины, которые взводил на него князь Андрей Боголюбский. Киевский митрополит Феодор рассмотрел дело Нестора соборне и совершенно оправдал его, но Боголюбский не хотел принять изгнанного епископа, и Нестор должен был искать себе защиты у Цареградского патриарха. Патриарх также нашел его невинным и неоднократно просил Боголюбского о принятии его, но не видно и после этого, чтобы Нестор был принят. В 1159 г. ростовцы и суздальцы с согласия князя своего Андрея Боголюбского изгнали от себя епископа Леона за то, что он, будучи поставлен в Ростов незаконно, еще при жизни Нестора, без нужды умножал число церквей и грабил духовных. Чрез несколько времени Боголюбский принял Леона, но в 1164 г. изгнал опять. Вскоре возвратил его снова, впрочем только в Ростов, а не в Суздаль, но через четыре месяца изгнал в третий раз, потому что Леон не соглашался разрешать пост в среду и пяток ни для каких Господских праздников. В 1168 г. черниговский князь Святослав изгнал из епархии епископа своего Антония, будучи недоволен тем, что Антоний строго возбранял ему разрешать пост среды и пятка для праздников Господских, кроме двух: Рождества Христова и Богоявления. Не упоминаем уже о том, что в делах собственно гражданских епископы зависели от князей. Так, когда в 1208 г. великий князь Всеволод владимирский, огорченный непокорностию рязанцев, повелел их город сжечь, а самих всех отвесть в свою столицу, он пленил и епископа их Арсения, который и содержался во Владимире четыре года, пока не был отпущен со всеми рязанцами. В 1229 г. Ростовский епископ Кирилл имел с кем-то тяжбу пред князем Ярославом и вследствие княжеского суда, происходившего «на сонме», у епископа отнято было все его богатство, а он, по словам летописи, был так богат кунами, и селами, и книгами, и вообще всяким добром, как ни один из его предшественников. Кирилл, страдавший тогда тяжкою болезнию, перенес судебный приговор с благодарностию Богу и, оставив кафедру, принял схиму в Дмитриевской Суздальской обители.
Но более всех позволяли себе власти по отношению к своим владыкам новгородцы. В 1212 г. они прогневались за что-то на архиепископа Митрофана и, не дав ему оправдаться, удалили его в Торопец, а себе избрали нового владыку, хутынского чернеца Антония. Через шесть лет Митрофан возвратился в Новгород, и новгородцы проводили его в Благовещенский монастырь, а в следующем (1219) году, когда Антоний поехал в Торжок, ввели Митрофана во двор владычний и посадили снова на кафедру, послав сказать Антонию: «Иди себе куда хочешь». Антоний, однако ж, пришел в Новгород и остановился в Спасском Нередицком монастыре. Не зная, что делать, новгородцы отправили обоих архиепископов на суд к митрополиту. Митрополит порешил тем, что Митрофана возвратил в Новгород, а Антонию дал Перемышльскую епархию. По смерти Митрофана (1223) новгородцы избрали себе владыкою хутынского чернеца Арсения, но через два года с радостию приняли прежнего своего архиепископа Антония, пришедшего из Перемышля, и Арсений должен был оставить свое место. Когда Антоний, лишившись употребления языка, добровольно отказался от кафедры (1228) и заключился в Хутынском монастыре, Арсению снова предоставлено было управление епархиею. Но вскоре по случаю беспрестанных дождей, опустошивших поля, народ восстал на Арсения и составил против него вече, говоря: «Это за то мы страждем, что он выпроводил Антония в Хутынь, а сам несправедливо занял владычний престол, подкупив князя». С шумом ворвались безрассудные в архиерейский дом, выгнали из него Арсения и едва не умертвили, так что он с трудом спасся в Софийском соборе. На другой день извлекли архиепископа Антония, больного и немого, из Хутыня монастыря и посадили на святительской кафедре, дав ему в помощники двух светских чиновников. Уже князь Михаил черниговский, прибывший (1229) управлять новгородцами, убедил их избрать нового владыку вместо больного и изнемогшего старца.
Участие князей и народа обнаруживалось также в открытии новых епархий, например Рязанской, и иногда в установлении праздников, например 18 июля – в память явления Богоматери Андрею Боголюбскому и 1-го августа – по случаю победы его над болгарами, в избрании игуменов, перемещении их и удалении от должности.
Зато, с другой стороны, и пастырям Церкви предоставляемо было у нас значительное участие в делах гражданских. Если в какой-либо области не было князя и жители решались пригласить его к себе из другой области, они обыкновенно отправляли за ним послов и нередко в числе их епископа. Так, киевляне (1154) посылали Каневского епископа Дамиана звать к себе на княжение Изяслава Давидовича черниговского; новгородцы посылали епископа своего Нифонта к Юрию Долгорукому просить к себе на княжение сына его Мстислава; те же новгородцы (1222) посылали архиепископа Митрофана вместе с посадником и знатнейшими людьми к владимирскому князю Георгию просить себе на княжение сына его Всеволода. Когда новый князь приближался к городу, в который был призван, его встречали здесь митрополит или епископ и знатнейшее духовенство в церковных облачениях с крестами и иконами при бесчисленном стечении народа, потом торжественно провожали в соборную церковь и посаждали в ней со славою и честию на княжеском престоле. Так, встречены были: в Киеве Роман Ростиславич (1174), а в Новгороде Мстислав Ростиславич (1178) и Константин Всеволодович (1206). Во времена общественных смут и междоусобий, которые были тогда так обыкновенны, князья и народ очень часто обращались к пастырям Церкви как советникам и употребляли их в качестве послов при сношениях с враждебною стороною в качестве ходатаев и примирителей, и надобно заметить, что доброе участие иерархов почти всегда сопровождалось успехом. В 1195 г., когда киевский князь Рюрик отдал несколько городов зятю своему Роману Мстиславичу волынскому, подтвердив этот дар присягою, а великий князь суздальский Всеволод требовал этих же самых городов себе, угрожая в противном случае войною, Рюрик, равно не желая и нарушить клятву, и начать брань с Всеволодом, призвал к себе на совет митрополита Никифора. И митрополит сказал: «Князь! Мы поставлены от Бога в земле Русской, чтобы удерживать вас от кровопролития, да не проливается христианская кровь в Русской земле. Если ты дал волости младшему в обиду старейшему и целовал первому крест, я снимаю с тебя крестное целование и принимаю на себя. А ты послушайся меня: возьми волость у зятя своего и отдай старейшему; Роману же на место ее дашь другую». Рюрик так и поступил, и дело уладилось без кровопролития. В 1210 г. князья черниговские Ольговичи присылали к великому князю суздальскому Всеволоду митрополита Матфея просить мира, изъявляя свою покорность, и Всеволод простил виновных, заключил с ними союз, а митрополита, угостив, отпустил с честию. В 1226 г., когда начиналась брань между Олегом курским и Михаилом черниговским, который призвал к себе на помощь и зятя своего – великого князя суздальского Георгия, их примирил митрополит Кирилл, присланный от киевского князя Владимира Рюриковича, после чего Георгий пригласил митрополита к себе во Владимир для рукоположения нового епископа. В 1230 г. тот же митрополит Кирилл с Черниговским епископом Порфирием и спасо-берестовским игуменом Петром были присланы от киевского князя Владимира и черниговского Михаила к великому князю суздальскому Георгию и брату его Ярославу, чтобы примирить последнего с Михаилом черниговским, и Ярослав «послушался брата своего старейшего Георгия и отца своего митрополита и епископа Порфирия», к общей радости. Не менее было случаев, когда для примирения князей и прекращения смут, подобно митрополиту, действовали собственно епископы с низшим духовенством. Например, в 1187 г. Черниговский епископ Порфирий приходил к великому князю суздальскому Всеволоду просить мира рязанцам, так как Рязань принадлежала к Черниговской епархии, и Всеволод послушал этого ходатая и вместе епископа своего Луки, хотя, должно заметить, вскоре открывшиеся двоедушие и коварство Порфирия сильно огорчили великого князя. В 1206 г. к тому же великому князю Всеволоду приходили Смоленский епископ Игнатий с игуменом какого-то Отроча монастыря просить извинения смоленскому князю Мстиславу за то, что он вступил в союз с Ольговичами. В 1220 г., когда новгородский князь Всеволод, намереваясь погубить посадника Твердислава, собрал на своем дворе множество воинов, а между тем и вокруг Твердислава, которого больного вынесли к церкви святых Бориса и Глеба, образовалось до пяти полков из вооружившихся жителей Новгорода и когда обе стороны готовы были напасть одна на другую, князь послал к вооружившимся новгородцам владыку Митрофана, и владыка успел своими пастырскими убеждениями примирить враждовавших и предотвратить кровопролитие. Бывали примеры, что князья посылали друг к другу для переговоров и заключения мира простых священников и игуменов.