История русской революции. Том 2(1). Октябрьская революция
Шрифт:
После корниловских дней открылась для советов новая глава. Хотя у соглашателей все еще оставалось немало гнилых местечек, особенно в гарнизоне, но Петроградский Совет обнаружил столь резкий большевистский крен, что удивил оба лагеря: и правый и левый. В ночь на 1 сентября, под председательством все того же Чхеидзе, Совет проголосовал за власть рабочих и крестьян. Рядовые члены соглашательских фракций почти сплошь поддержали резолюцию большевиков. Конкурирующее предложение Церетели собрало полтора десятка голосов. Соглашательский президиум не верил своим глазам. Справа потребовали поименного голосования, которое затянулось до трех часов ночи. Чтобы не голосовать открыто против своих партий, многие делегаты ушли. И все же, несмотря на все средства давления, резолюция большевиков получила, при окончательном голосовании, 279 голосов против 115. Это был большой факт. Это было начало конца. Оглушенный президиум
2 сентября на объединенном заседании русских советских органов в Финляндии принята была, 700 голосами против 13 при 36 воздержавшихся, резолюция за власть советов, 5-го Московский Совет пошел по пути Петроградского: 355 голосами против 254 он не только выразил недоверие Временному правительству как орудию контрреволюции, но и осудил коалиционную политику Исполнительного комитета. Возглавляемый Хинчуком президиум заявил, что выходит в отставку. Открывшийся 5 сентября в Красноярске съезд советов Средней Сибири весь прошел под знаменем большевизма, 8-го резолюция большевиков принята в Киевском Совете рабочих депутатов большинством 130 голосов против 66, несмотря на то, что в официальной большевистской фракции числилось только 95 членов. На открывшемся 10-го съезде советов Финляндии 150 тысяч матросов, солдат и русских рабочих были представлены 69 большевиками, 48 левыми эсерами и несколькими беспартийными. Совет крестьянских депутатов Петроградской губернии выбрал делегатом на Демократическое совещание большевика Сергеева. Еще раз обнаружилось, что в тех случаях, где партии удается, через рабочих или солдат, связаться с деревней непосредственно, крестьянство охотно становится под ее знамя.
Господство большевистской партии в Петроградском Совете драматически закрепилось в историческом заседании 9 сентября. Все фракции усиленно созывали своих членов: "Дело идет о судьбе Совета". Собралось около тысячи рабочих и солдатских депутатов. Было ли голосование 1 сентября простым эпизодом, порожденным случайным составом собрания, или же оно знаменует полную перемену политики Совета? — так был поставлен вопрос. Опасаясь не собрать большинства против президиума, в который входили все соглашательские вожди: Чхеидзе, Церетели, Чернов, Гоц, Дан, Скобелев, большевистская фракция предложила выбрать президиум на началах пропорциональности: это предложение, смазывавшее до некоторой степени принципиальную остроту столкновения и вызвавшее поэтому резкое осуждение со стороны Ленина, имело то тактическое преимущество, что обеспечивало поддержку колеблющихся элементов. Но Церетели отверг компромисс. Президиум хочет знать, действительно ли Совет переменил направление: "проводить тактику большевиков мы не можем". Проект резолюции, предложенной справа, гласил, что голосование 1 сентября не соответствует политической линии Совета, который по-прежнему доверяет своему президиуму. Большевикам не оставалось ничего другого, как принять вызов, и они это сделали с полной готовностью. Троцкий, впервый появившийся в Совете после освобождения из тюрьмы и горячо встреченный значительной частью собрания (обе стороны мысленно взвешивали аплодисменты: большинство или не большинство?), потребовал перед голосованием разъяснения: входит ли по-прежнему в президиум Керенский? Дав после минутного колебания утвердительный ответ, президиум, и без того отягощенный грехами, сам привесил к своим ногам тяжелое ядро. Противнику этого только и нужно было. "Мы были глубоко убеждены, — заявил Троцкий, — что Керенский в составе президиума состоять не может. Мы заблуждались. Сейчас между Даном и Чхеидзе сидит призрак Керенского… Когда вам предлагают одобрить политическую линию президиума, не забывайте, что вам предлагают тем самым одобрить политику Керенского". Заседание проходило при предельном напряжении. Порядок поддерживался стремлением всех и каждого не довести до взрыва. Все хотели скорее подсчитать друзей и противников. Все понимали, что решается вопрос о власти, о войне, о судьбе революции. Решено голосовать путем выхода в двери. Выходить предложили тем, кто принимает отставку президиума: меньшинству легче выходить, чем большинству. Во всех концах зала идет страстная агитация, но вполголоса. Старый президиум или новый, коалиция или советская власть? К дверям потянулось много народу, слишком много, на взгляд президиума. Вожди большевиков считали, с своей стороны, что им не хватит около сотни голосов для большинства: "и то будет прекрасно", утешали они себя заранее. Рабочие и солдаты тянутся и тянутся к дверям. Сдержанный гул голосов, короткие вспышки споров. С одной стороны прорывается голос: «корниловцы», с другой: "июльские герои". Процедура длится около часа. Колеблются чаши невидимых весов. Президиум в едва сдерживаемом волнении остается все время на эстраде.
Не успев оправиться от удара, низложенные вожди с вытянутыми лицами сходят с эстрады. Церетели не может воздержаться от грозного пророчества. "Мы сходим с этой трибуны, — кричит он, полуобернувшись на ходу, — в сознании, что мы полгода держали высоко и достойно знамя революции. Теперь это знамя перешло в ваши руки. Мы можем только выразить пожелание, чтобы вы так же продержали его хотя бы половину этого срока!" Церетели жестоко ошибся насчет сроков, как и насчет всего остального.
Петроградский Совет, родоначальник всех других советов", стал отныне под руководство большевиков, вчера еще "ничтожной кучки демагогов". Троцкий напомнил с трибуны президиума, что с большевиков не снято еще обвинение в службе немецкому штабу. "Пусть Милюковы и Гучковы день за днем расскажут о своей жизни. Они этого не сделают, а мы каждый день готовы дать отчет в своих действиях, нам нечего скрывать от русского народа"… Петроградский Совет в особом постановлении "заклеймил презрением авторов, распространителей и пособников клеветы".
Большевики вступали в права наследства. Оно оказалось и грандиозным и чрезвычайно скудным. Центральный исполнительный комитет заблаговременно отнял у Петроградского Совета обе созданные им газеты, все отделы управления, все денежные и технические средства, включая пишущие машинки и чернильницы. Многочисленные автомобили, поступившие с февральских дней в распоряжение Совета, оказались все до одного переведены в распоряжение соглашательского Олимпа. У новых руководителей не было ни кассы, ни газеты, ни канцелярского аппарата, ни средств передвижения, ни ручек, ни карандашей. Ничего, кроме голых стен и — пламенного доверия рабочих и солдат. Этого оказалось вполне достаточно.
После коренного перелома в политике Совета ряды соглашателей стали таять еще быстрее. 11 сентября, когда Дан защищал перед Петроградским Советом коалицию, а Троцкий выступал за власть советов, коалиция была отвергнута всеми голосами против 10, при 7 воздержавшихся! В этот же день Московский Совет единогласно осудил репрессии по отношению к большевикам. Соглашатели вскоре увидели себя отброшенными на узенький сектор справа, подобный тому, какой большевики занимали в начале революции слева. Но какая разница! Большевики всегда были сильнее в массах, чем в советах. Соглашатели, наоборот, все еще сохраняли в советах больше места, чем в массах. У большевиков в период их слабости было будущее. У соглашателей оставалось только прошлое, которым у них не было основания гордиться.
Вместе с изменением курса Петроградский Совет изменил и свой внешний облик. Соглашательские вожди совсем исчезли с горизонта, окопавшись в Исполнительном комитете; их заменили в Совете звезды второй и третьей величины. Вместе с Церетели, Черновым, Авксентьевым, Скобелевым перестали показываться друзья и почитатели демократических министров, радикальные офицеры и дамы, полусоциалистические писатели, образованные и именитые люди. Совет стал однороднее, серее, сумрачнее, серьезнее.
Большевики и Советы
Средства и орудия большевистской агитации представляются, при ближайшем рассмотрении, не только совершенно не соответствующими политическому влиянию большевизма, но прямо-таки поражают своей незначительностью. До июльских дней у партии был 41 печатный орган, считая еженедельники и ежемесячники, с общим тиражом всего-навсего 330 тысяч; после июльского разгрома тираж уменьшился вдвое. В конце августа центральный орган партии печатался в количестве 50 тысяч экземпляров. В те дни, когда партия овладевала Петроградским и Московским советами, наличность кассы Центрального Комитета составляла около 30 тысяч бумажных рублей.
Интеллигенция к партии почти совсем не притекала. Широкий слой так называемых "старых большевиков", из числа студентов, приобщившихся к революции 1905 года, превратился в преуспевающих инженеров, врачей, чиновников и бесцеремонно показывал партии враждебные очертания спины. Даже в Петрограде на каждом шагу не хватало журналистов, ораторов, агитаторов. Провинция оставалась совсем обделенной. Нет руководителей, нет политически грамотных людей, которые могли бы разъяснить народу, чего хотят большевики! — такой вопль идет из сотен глухих углов и особенно с фронта. В деревне большевистских ячеек почти нет совсем. Почтовые связи в полном расстройстве: предоставленные самим себе, местные организации подчас не без основания упрекали ЦК в том, что он руководит только Петроградом.