История руссов. Варяги и русская государственность
Шрифт:
«Синко» для Томсена загадочное, испорченное имя, в славянстве его, однако, нельзя сомневаться (и корень, и форма слова на «ко»).
Наконец, «Боричь», перед которым Томсен стал в тупик, тоже славянское имя — от имени Борис; вспомните Боричев взвоз в Киеве и в «Слове о полку Игореве».
Некоторые считали, что вместо Борич следует читать «Биричь», т. е. бирючь, глашатай. Наличие его в делегации, однако, не имеет основания, ибо должность эта имела raison d’^etre во внутренней жизни страны.
Распределим теперь купцов по национальным группам:
Здесь
Перейдем теперь к выводам.
1. Делегация руссов состояла из 25 послов, представлявших наиболее важных правящих лиц на Руси; она возглавлялась послом самого Игоря. Кроме того, в нее входили 26 самых видных купцов.
2. Все делегаты названы только одночленным именем-фамилией-прозвищем; все же кажущиеся двучленными имена представляют собой имя посла и затем имя пославшего; о послах членов семьи Игоря добавлено еще несколько слов, об остальных же не сказано ничего. Слово «сол» подразумевается и указывается родительным падежом имени пославшего.
3. Среди 25 высокопоставленных особ названы три женщины: жена, сестра и невестка Игоря, — это указывает на высокое положение женщины в тогдашнем обществе. Женщина не играла пассивной роли — роли «мужней жены». При наличии послов самого Игоря и его сына, жена Игоря посылала особого посла.
4. Из договора видно, что Игорь имел сестру, или, вернее, даже двух сестер, из которых одна (вероятно, Предслава) посылала особого посла. Сыновья этих сестер были Игорь, Владислав и Якун. Все эти лица совершенно опущены летописью, и только выписка из официального договора, включенная в летопись, является доказательством их существования.
5. Упоминание о Сфандре, «жене Глеба», пославшей своего особого посла, говорит, что Сфандра была вдовой, либо замещала мужа в его отсутствие. Сам Глеб, по-видимому, был старшим сыном Игоря, о котором есть упоминание в источниках полуапокрифического характера.
6. Распределение послов по старшинству пославших дает возможность установить, что в одном месте в дошедших до нас списках летописи произошла перестановка: трое обычных послов попали впереди посла племянника Игоря. Выписка из Карамзина, пользовавшегося еще не сгоревшей тогда Троицкой летописью, показывает, что в оригинале старшинство послов было соблюдено.
7. Почти безукоризненное построение имен послов и особ, их пославших, дает основание для 2–3 исправлений, главным образом падежного характера. Равным образом, становится ясным, что имя одного пославшего утеряно. В некоторых списках переписчик оставил даже чистое место, чтобы вставить позже затруднившее его при чтении имя. Таким образом, мы имеем 25 имен послов и 24 имени пославших.
8. Из 25 послов 8 представляли Игоря и членов его семьи, 17 же остальных были, очевидно, от его посадников в различных областях. Посылка последними послов, а также получка части дани, говорит об относительной самостоятельности их и что князь считался с ними, если позволял им выступать на международной арене как самостоятельным единицам.
Есть основания думать, что входившие в государство Игоря финские и иные племена были представлены своими послами. Это видно из того, что в некоторых случаях и имя посла, и имя его пославшего явно не принадлежит ни к скандинавам, ни к славянам.
9. Купцы, судя по именам, также были разных национальностей.
10. Анализ имен послов и их посылавших показывает, что скандинавы ни в коем случае не преобладали; самый большой процент (до 50 %) дали купцы.
11. Анализ данных Томсена, обосновавшего «скандинавность» послов Руси, показывает, что он спускался иногда до фальсификации деталей, в отношении же метода допустил крупнейшие ошибки. Подробный разбор этого сделан нами в другом очерке.
6. Об имени «Святослав»
Все без исключения — историки и неисторики — понимают это имя, как «Свято(й) слав(ы)»; так же трактуется и «Святополк». Между тем есть основания полагать, что такое понимание совершенно ошибочно.
Оба указанные имени отразили на себе влияние христианства и подверглись легкому фонетическому искажению и, как следствие, огромному смысловому. Настоящие их имена были Светослав, Светополк. В корне их лежит не «святой», а «светлый»: это монахи-летописцы, насыщенные всякой «святостью», переделали их на христианский лад.
Ведь понятие «святой» пришло только с христианством, в язычестве же никаких святых не имелось. Князь Святослав и сам христианином не был, и родители его к моменту рождения были язычниками. Совершенно естественно, что он получил обычное славянское имя «Светослав», т. е. человек «светлой» (яркой) славы.
Наше толкование не только логично, но и опирается на глубокие аналогии. В глубокой древности не только восточными, но и южными славянами (что говорит в пользу особой древности) употреблялись имена с тем же корнем, но не искалеченные монахами, например, Светозар, Светолик, сюда же относится и русское имя Светлана; вероятно, найдутся и другие подобные.
В подтверждение нашей мысли достаточно взглянуть на таблицу имен далматских и кроатских князей, приведенную в упомянутой ниже книге Ансельма Бандуры; там мы находим Светозара, Светолика, Светопелеха. Если бы и эти имена попали в руки русских летописцев, то они, конечно, переделали бы в «Святолика» и т. д.
Может показаться, что эта мелкая фонетическая деталь не заслуживает внимания. Мы покажем, что даже имя Святослав дало основание норманистам вышивать свои лживые узоры. Они видели в «Святославе» перевод со скандинавского «Helg» что якобы означало «святой» (вероятно, родственно немецкому «heilig»). Синонимизируя Святослава и Helg’a, они, находя в исторических источниках сведения о походах скандинава Helg’а, приписывали их Светославу.