История Рязанского княжества

Иловайский Дмитрий Иванович

______________

* 38 Ряз. Дост. (из родосл.).

В то время Всеволод Глебович возвращался из Владимира в Пронск. Дорогою он узнал о случившемся и сильно опечалился изменою брата Святослава и пленом своего семейства. Те-{45}перь ему оставалось только думать о мщении. Он захватил Коломну, известил обо всем в. князя и начал делать набеги на волости братьев 3*9. В. князь особенно был недоволен тем, что Святослав выдал его людей и позволил их перевязать. "Отдай мне мою дружину добром, как ты ее у меня взял", послал он сказать пронскому князю; "если ты миришься с братьями, зачем же выдаешь мою дружину. Я послал их к тебе по твоему же челобитью; когда ты был ротен и они ротные; ты стал мирен и они мирны". Глебовичи спешили отклонить войну с великим князем и отправили к нему посольство с такими словами: "Ты отец, ты господин, ты брат; за твою обиду мы прежде тебя сложим свои головы; а теперь не сердись на нас; мы воевали с братом своим за то, что он нас не слушает; а тебе кланяемся и отпускаем твоих мужей". В. князь хотя и отложил поход, но не хотел согласиться на мир, и рязанское посольство воротилось без успеха. Тогда Глебовичи обратились к посредству черниговских князей и духовенства. Действительно, в следующем 1187

г. послы Святослава и Ярослава Всеволодовичей вместе с Порфирием епископом Черниговским и Рязанским отправились во Владимир на Клязьме ходатайствовать о мире. Порфирий уговорил и владимирского епископа Луку поддержать его в этом деле. Всеволод, наконец, согласился на мир и отправил вместе с Порфирием и черниговскими послами своих бояр в Рязань для окончательных переговоров, отпустив в тоже время многих рязанских пленников. Далее летописи намекают на какое-то коварство со стороны епископа Порфирия; но не говорят прямо, в чем оно заключалось. Из их рассказов можно понять только следующее. Посольство прибыло в Рязань к Роману, Игорю, Владимиру, Святославу и Ярославу Глебовичам. Здесь Порфирий вступил в переговоры с князьями тайно от других послов, и повел дело совсем не так, как желал Всеволод Юрьевич; затем он поспешно уехал в Чернигов. Епископ навлек на себя гнев в. князя, так что тот хотел послать за ним в погоню; но уже было поздно. Порфирий по словам летописи поступил "не по святительски, но какъ перемhтчикъ, человhкъ ложный; онъ исполнился срама и безчестья" 4**0. Но мы должны быть осторожны в {46} этом случае, и не можем сложить всю вину на коварство черниговского епископа. Северные летописцы очевидно пристрастны к своему князю и смотрят на дело только с владимирской точки зрения. Главное затруднение заключается в том, что для нас остались неизвестны переговоры Всеволода с рязанскими князьями и те условия, на которых он соглашался дать им мир. Нет сомнения, что эти условия были очень тяжелы, и Порфирий не советовал князьям их принимать; ему естественнее было стоять за интересы своей епископии, нежели содействовать видам владимирского князя. И притом, какая же могла быть у Порфирия цель ссорить обе стороны в то время, когда он был послан именно с тем, чтобы их помирить? Наконец самая темнота летописи, восклицания и изречения, которыми сопровождается это известие, заставляют подозревать многое недосказанное.

______________

* 39 Тат. 233-276.

** 40 Лавр. 170.

Как бы то ни было начатые переговоры не повели к миру; владимирские послы воротились назад, и бедный Рязанский край жестоко поплатился за упорство своих князей. Главным виновником новой войны без сомнения был Всеволод Глебович, которому братья не хотели возвратить Пронска. В том же году в. князь отправился на Рязань с Ярославом Всеволодовичем; на пути присоединился к нему Владимир Юрьевич из Мурома и Всеволод Глебович из Коломны. Переправившись за Оку, они сожгли много селений и набрали большое число пленников 4*1. Почти одновременно с этим несчастием, которое пришло с севера, половцы нагрянули с юга и много зла причинили сельским жителям. Рязанские князья на этот раз не решились выйти из своих укреплений, чтобы встретить в поле того или другого неприятеля, и получили мир от в. князя не иначе, как согласившись на все его требования. Несмотря на молчание летописей нельзя сомневаться в последнем, потому что вскоре Глебовичи опять являются подручниками Всеволода III в его походах, а в Пронске опять находим князем их брата Всеволода.

______________

* 41 В Лавр. 171 при этом случае сказано "идоша Копонову", в Л. Пер. Суз. 100 "идоша к Попову", у Татищ. III. 284: "къ Опакову". Ни одно из этих названий не выдерживает критики. См. Иссл. и Лекц. Погод. IV. 249. Мы принимаем известие Ник. II. 254; здесь говорится только о разорении волостей и сел.

Наказывая младших князей за непокорность, Всеволод III в {47} тоже время строго исполнял обязанности в. князя в отношении к тем, которым он был вместо отца; защищал их от иноплеменников и не давал в обиду русским князьям. Между Черниговым и Рязанью происходили нередко споры по поводу границ, которые еще не определились; Ярославичи, кажется, заняли некоторые волости, принадлежавшие прежде Ольговичам. Святослав Всеволодович, представитель последних и в то же время в. князь Киевский, вступился за интересы своего дома; в 1194 г. он собрал черниговских и северских князей в Карачев для совета, и положил идти с ними на рязанцев. Опасаясь встретить помеху со стороны северного Владимира, Святослав предварительно хотел иметь его согласие; но получил отказ, и воротился назад из Карачева.

В последнее десятилетие XII столетия господствовало совершенное согласие между Всеволодом III и рязанскими князьями. Мы находим даже более, чем мирные отношения. Осенью 1196 г. в. князь женил сына Константина на дочери Мстислава Романовича Смоленского. Свадьба совершилась 15 октября, и с большим весельем была отпразднована во Владимире. В числе гостей встречаем трех рязанских Глебовичей: Романа, Всеволода и Владимира - последнего с сыном Глебом,- также и троих Юрьевичей Муромских: Владимира, Давида и Игоря 4*2. Спустя 10 дней после свадьбы происходили постриги Всеволодова сына Владимира, которые подали повод к новым пирам и забавам. Князья веселились более месяца, и разъехались по домам, богато одаренные от хозяина конями, золотыми и серебряными кубками, платьем и паволоками; не одни князья, и свита их также щедро оделена была подарками. Нельзя не пожалеть при этом случае о том, что наши летописцы слишком скупы на подобные известия.

______________

* 42 Л. Пер. Сузд. 102; а в Ник. (11. 261) муромские князья названы: Владимир, Давид и Юрий.

Уже в следующем году рязанцы и муромцы вместе с в. князем должны были принять участие в междоусобиях южнорусских князей. Впрочем, нет сомнения, что теперь князья рязанские шли на юг без принуждения; они охотно поддерживали своих давнишних союзников и родственников Ростиславичей Смоленских против враждебных им Ольговичей. Еще прежде нежели сам {48} в. князь со своими подручниками предпринял поход, рязанский княжич Глеб Владимирович, зять Давида Ростиславича, уже ратовал в войсках своего тестя 4*3. Замечательно при этом известие летописи о том, что Всеволод заключил мир с Ярославом Ольговичем против желания рязанских князей 4**4.

______________

* 43 Ипат. 147.

** 44 Ibid. 150. См. противоположное известие у Арц. I. 2. прим. 1631.

Дружеские отношения Ростиславичей и Глебовичей время от времени подкреплялись брачными союзами. В 1198 г. в. князь Киевский отдал дочь свою Всеславу за младшего из братьев Ярослава Глебовича 4*5. За этим браком последовало очень важное событие для Рязанской области. До сих пор она вместе с Муромским, Северским и Черниговским княжеством составляла одну епископию, и в церковном отношении была подчинена черниговскому епископу, который, разумеется, всегда находился под влиянием своего князя. Нет сомнения, что потомки Ярослава Рязанского уже давно стремились освободить свою волость от подобного влияния Ольговичей; но для этого требовалось согласие киевского митрополита, а, следовательно, и киевского князя. В последних годах XII в. представился к тому удобный случай: киевским князем был в то время Рюрик Ростиславич, союзник рязанцев. По просьбе своего зятя Ярослава Глебовича он изъявил согласие на разделение Черниговской епископии, и склонил к тому митрополита Иоанна. 26 сентября 1198 г. митрополит поставил первым рязанским епископом игумна Арсения.

______________

* 45 Ипат. 152 под 1199 г. мы принимает хронологию Татищева. III, 329.

Следующий 1199 год ознаменован одним из великих походов на половцев, беспокоивших рязанские пределы. Поход был предпринят по просьбе рязанских князей под личным начальством великого князя Всеволода. Идя берегом Дона, он углубился далеко в степи; но воротился, не встретив половцев. Варвары сделались очень робки, и уходили на юг по мере приближения княжеских полков. Спустя семь лет, рязанцы опять ходили в степи и побрали половецкие вежи; освободили из неволи многих христиан; захватили большое количество пленников, коней, волов и овец 4*6.

______________

* 46 Лавр. 179. Л. Пер. Суз. 108.

С 1186 г. наружное согласие между рязанскими князьями и {49} Всеволодом III, по-видимому, не нарушалось в продолжение 20 лет. Если и были какие поводы к неудовольствию, по крайней мере, они не производили явного разрыва, и летописцы о них умалчивают. Но нельзя сказать, чтобы в этот период времени господствовали мир и согласие в самом доме Глеба Ростиславича. Из сыновей его к концу означенного периода оставались в живых только двое Роман и Святослав. В 1194 г. скончался Игорь Глебович; он оставил сыновей: Ингваря, Юрия, Романа, Глеба и Олега. Около 1207 г. умер в Пронске Всеволод, после которого остался один только сын Кир Михаил. Неизвестно, когда сошли в могилу Владимир и Ярослав; они уже более не встречаются в истории, и место их заступают четыре Владимировича: Глеб, Константин, Олег, Изяслав.

Смерть Глебовичей влекла за собою новый раздел волостей, следовательно, новые распри. Недовольными оказались теперь двое Владимировичей Глеб и Олег, которые не замедлили обратиться к великому князю с жалобами на своих дядей; но, вероятно, не получили удовлетворения и до первого удобного случая затаили в своей душе желание мести. Случай не замедлил представиться. В 1207 г. великий князь отправлялся в поход к Киеву против Всеволода Чермного и, по обыкновению, послал звать с собою князей рязанских и Давида Муромского (брат его Владимир скончался 1203 г. 18 декабря). В Москве Всеволод соединился с своим сыном Константином, который привел к нему на помощь Новогородскую дружину. Отсюда они отправились к устью Оки, где должны были соединиться с рязанскими полками. Во время пути к великому князю пришло известие, что Глебовичи замышляют измену, и что они уже вступили в тайные сношения с Ольговичами. Обвинителями явились те же самые Глеб и Олег; они посредством своих бояр уведомили Всеволода об опасности. Трудно решить, какую долю правды заключало в себе подобное обвинение. Летописи в этом случае несогласны: Никоновская (11, 298) и Новогородская (П. С. Р. Л. III. 30), прямо называют Глеба и Олега клеветниками; а Лаврентьевская (181) выдает обвинение за известную истину; но мы знаем ее пристрастие к владимирским князьям и в особенности к Всеволоду III. Кроме того за несчастных Глебовичей перед потомством говорит самая личность обвинителей: если характер Олега Владимировича еще не вполне известен; зато брат его Глеб встретится с нами {50} опять, в качестве гнусного злодея. Впрочем, обстоятельства были не в пользу обвиненных и действительно могли бросить тень на их поведение в отношении к великому князю. Кир Михаил, занявший Пронск по смерти отца, был зятем Всеволода Чермного, и потому отказался принять участие в походе на киевского князя. При этом очень вероятно известие, что Всеволод Чермный пересылался и с прочими рязанскими князьями; что он не успевши склонить их совершенно на свою сторону, уговорил, по крайней мере, способствовать к примирению с владимирским князем. Как бы то ни было последний был сильно встревожен сношениями Глебовичей с Ольговичами, которые могли быть представлены ему в превратном виде. Великий князь долго рассуждал с своими советниками, как поступить ему в таком случае, и решился, скрыв до времени свое неудовольствие, захватить в плен обвиненных в измене.

Когда полки Всеволода разбили шатры по отлогому берегу Оки, на другой стороне уже дожидались рязанские отряды под начальством восьми князей, именно: Романа и Святослава Глебовичей - последний с двумя сыновьями Мстиславом и Ростиславом;- потом Ингваря и Юрия Игоревичей, Глеба и Олега Владимировичей; при них находилась и муромская дружина с Давидом Юрьевичем. Всеволод послал звать всех князей к себе в лагерь, принял их очень радушно и пригласил к обеду. Однако, в одном шатре с собою великий князь посадил только Олега и Глеба; а остальные шестеро рязанских князей сели обедать в другом шатре. Ясно, что доносы об измене начались еще прежде; а теперь Всеволод хотел только привести дело в ясность. Он послал Давида Муромского и своего тысяцкого Михаила Борисовича уличить обвиненных. Последние клятвами стали уверять в своей невинности и просили назвать клеветников. Князь Давид Муромский и боярин Михаил долго ходили из одного шатра в другой, пока Всеволод не послал вместе с ними Глеба и Олега. Неизвестно, какие доказательства представили племянники в изобличение дядей; знаем только результат переговоров. Всеволоду донесли наконец, что истина обнаружилась; тогда он велел схватить шестерых князей вместе с их боярами и отвести во Владимир 4*7. Это происшествие случилось 22 сентября в субботу. На {51} другой день Всеволод переправился за Оку; отрядил судовую дружину со съестными припасами вниз по реке к Ольгову; а сам с остальными войсками пошел к Пронску, огнем и мечом опустошая Рязанскую землю.