История села Мотовилово. Тетрадь 12
Шрифт:
– Хотя знать-то и не знаю, а иногда замечаю. Так ведь молодость-то у всех бывает, чего с ней поделаешь! Она у всех один раз в жизни бывает! – невозмутимо ответила Авдотья допытливой любительнице сельских новостей Анне.
Про любовные похождения Саньки и Наташки высказал, и Кузьма Оглоблин Наташкиному отцу Емельяну:
– Кум погоди-ка, – остановил он его встретив у потребилочной лавки, –твоя дочка уж больно в близких отношениях с Санькой. Я боюсь как бы между ними не произошло короткое замыкание, – образно высказался он настерегая его на недозволенное со стороны Наташки. – Я на них напоролся совсем случайно. Как-то вечером иду вдоль озера и пришлось мне мыркнуть между амбарьев по своей естественной надобности, а они тут и расположились, прямо на траве. Я увидел, испугался, пятки смазал и скорее от них драла! Раз милуются, целуются, тут уж видимый конец. Чему-нибудь тут да быть, – закончил своё оповещение Кузьма, глядя прямо в лоб, озабоченному и устыжённому Емельяну Петровичу.
Детские
У каждого человека, жившего на Земле, если он доживает до свой старости, всю его жизнь можно разделить на этапы. Первый период беспомощного младенчества и беззаботного детства. Потом время беззаветного, шаловливого, но познавательного отрочества. А затем, деловой период зрелости и пожилые годы, которые человек склонен к назидательному поучению молодого поколения. А там глядишь на подходе и старость? А за ней не замедлит наступить и глубокая старость, снова пора немощи и беспомощности подобно, как в детстве. Когда дряхлый человек без посторонней помощи даже принять пищу не может. Потом наступает неминуемая смерть.
У закадычных товарищей детства: Паньки, Саньки и Ваньки, миновала беззаботно-шаловливое детство, на исходе беззаветно-познавательное отрочество. Весной этого 1928 года, они кончили свою сельскую школу, перестали бегать в своё родное училище, где они познали азы науки и научились читать, писать и задачки решать. Это они, ещё так недавно, весной этого года, все трое, по-жеребячьи взбрыкивая, безрассудно хлынули бегом на улицу Слободу, когда сидящие на завалине вечером, старшие в шутку послали их узнать над чьей это избой взошла такая круглая, как золотой шар, такая близкая луна. И вот теперь, после позднего весеннего сева, во время которого они помогли в поле отцам, друзья снова вместе на улице. Не последнее ли лето, насовсем расставаясь со своим детством, они с таким азартом наблюдали, как в тёплом летнем воздухе жизнерадостно летая, щебетали белогрудые ласточки и визгливые стрижи. Они с затаённым дыханием, внимательно всматривались в густую листву кроны федотовой берёзы, стараясь взором отыскать где это там сидит воробей и так призывно и надсадно чирикает.
– Ребята, давайте гонятся за воробьями, воробья если долго с места на место погонять, он от усталости рухнет сам в руки. Мой тятька, когда воевал в Манчжурии, сказывал, что в Китае с полчищами воробьёв, которые беспощадно опустошали поля, так борются, гоняют воробьёв до тех пор как они устав в полёте падают на землю. Воробей долго летать не может, задохнется и упадёт! – сказал своим друзьям Панька.
Сказано – сделано, и они принялись с азартными криками гонятся за вредными воробьями. После погони за воробьями, которых они так и не загоняли до упада, Панька, где-то всё же сумел уловить молодого галчонка, и привязав к ноге птицы нитку снова отпустил его на волю. С изучающим интересом, ребята, задрав кверху головы, стали наблюдать за трассой полёта галчонка. После занятия с птицами, ребята решили поиграть в «орла» на деньги. Многими деньгами друзья не располагали, а в пределах пятиалтынного или двугривенного имели. Панька, как спец по искусному метанию монетой вверх, так высоко взметнул, обтёртым о подмётку до зеркальности медным пяточком, что тот упал в приближенную густую крапиву около забора. Потерявшуюся монету искали все, всю крапиву и густую траву исползали, а мётку так и не нашли. С тоской о пропавшем пяточке, отступил от поиска Панька. Он болезненно переживал потерю своей орлистой мётки. «Ребята, давайте в озере рыбу ловить! Бредень у нас есть, чего ещё нам!» – вдруг, предложил Санька, и они забрав бредень ведёрко для рыбы, отправились на озеро. К ним присоединился появившийся Васька Демьянов.
По все берегу, дружно обступив озеро, как-бы сторожив его, угрюмо стоят амбары, сараи и бани. Около мостков, в воде плавает замахиваясь полузатонувшая кадушка. В близи самой воды, на полуостровке, чутко дремлют утки, забив головы под крыло, они одним глазом наблюдают за окружающей местностью, как-бы кто не подошёл к ним близко, не подкрался бы враг – собака. Плавающие вблизи берега утки, наслаждаясь водной стихией, беззаботно барахтаются в воде, перекувыркнувшись вниз головой и задрав гузна, они отыскивают на дне озера нужный для их корм. Время от времени, они полощутся в воде, со шлёпаньем трепыхаясь крыльями, ныряют и горделиво поднявшись над поверхностью воды, наслаждённо трепещут крыльями смахивания с них прилипшую воду. А в дали, на середине озера, нежная гладь поверхности воды, разукрасилась цветущими жёлтыми кубышками и белыми лилиями, которые издали кажутся нарядными чашечками с блюдцами, расставленными на полированном столе. По поверхности озера, разгуливается чуть заметная, зыбкая рябь, которая на чистых, свободных от водорослей местах перерастает в слегка колышущиеся волны, рвущие части отраженную в зеркальной воде вниз шпилем колокольню.
«Вон Семион, давно уже рыбу ловит, а мы только-что надумали!» – сказал Панька, указывая середину озера. А там и взаправду, среди лопухов и цветущих кубышек,
– Паньк, гляди, тебе в голые-то ноги пиявка вопьётся! – предупредил Гришка Лабин подошедший к озеру, увидев, что тут собираются ловить рыбу.
– Пусть впивается, она только благую кровь высосет, и сама из теле-то выползет, – безбоязненно отозвался Панька. – А вообще-то Гришк, это не твоё дело, ты лучше сам в воду-то залез, чем людей учить! – отчитал Гришку Панька, чувствуя себя героем.
Но с Гришкой зря связываться вряд ли кто отважиться, зная, что заносчивый Гришка, если его кто малость затронет, может пожаловаться брату Федьке и тогда уже держись; так и знай от драчуна Федьки попадет на бедность. Ребята, время от времени, выволакивали тяжело намокший бредень на берег. С азартным криком и смехом выбирали из бредня крупных карасей и бросали их в ведро, мельгузу бросали обратно в воду. Из бредня, с люлюканьем схлыновала в озеро вода, в разные стороны расползались, выброшенные вместе с грязью, жуки и тритоны. Панька, безбоязненно взяв в руки солидных размеров тритона, с целью любезного пугания, погнался за девками, которые заинтересовавшись ловлей, осмелились приблизится к бредню. Наловив рыбы с полведра, подзадоренные хорошим уловом и не удовлетворившись наловом, ребята решили, со своих приближенных мест ловли, перейти для ловли к моторскому берегу озера, под так называемую Куржу.
– Какое здесь дно-то вязкое! – проговорил Панька, идущий по глуби от берега, и натужно таща упругий в воде бредень. – Вот тебя тут поднесло! Всю рыбу у нас распугаешь! – злобно махнув рукой, он обрушился на проплывающую совсем рядом утку.
Та пугливо трепенувшись, скользя по воде и гоня бурливую воду за собой, бросилась в сторону от Паньки.
– Вы тут близко к мосткам-то не подбирайте, тут затонувшая карша, бредень порвёте, – деловито предупредил рыболовов Иван Хорев.
Но предупреждение его было уже запоздалым и Панька вдруг почуял, что бредень за что-то зацепившись упруго дёрнул назад.
– Васьк, скорее прыгай в воду отцепляй бредень, а то вся рыба уйдёт!
Васька, сопровождающий рыболовов по берегу, неся в руках их портки, беспрекословно выполняя панькин приказ, не раздеваясь, прями в рубахе и портках не раздумывая бултыхнулся в воду. На его спине горбом вздулась рубаха, он отплёвываясь и отпыхиваясь поплыл к месту зацепа. Нырнув под воду Васька, видимо, скоро нащупал корни карши и освободил бредень; вынырнув, захлёбываясь от воды, он крикнул: «Тяните!». Панька с Санькой дружно потянули за кокиши бредня, бредень повинуясь усилиям плавно стал перемещаться к берегу, где на помощь бредущим бросился в воду Ванька, и они все трое, торопко вытащили бредень на травянистый берег. Рыбы в этот не благополучный заброд оказалось в бредне ни так много, видимо она поуплыла из бредня во время его зацепа за коршу. Панька, не сдержавшись, всё же с бранью обрушился на Ваську, обвиняя его в неполном улове, ругая его за то, что, якобы, он в воду бросился с опозданием и не вовремя отцепил бредень. Но так или иначе, ребята в этот день наловили чуть не полное ведро рыбы и разделив её разошлись по домам. Да у этих дружных ребят-товарищей, в самом деле, на исходе отрочество, впереди предстоит им испытать буйную юность. Каково, в дальнейшем сложится их судьба. После поры буйной юности испытают ли они время деловой зрелости. Испытают ли они на себе пожилые годы, назидательно поучая молодое поколение, доживут ли они до своей старости, а потом и до глубокой старости, при которой наподобие малым детям, станут беспомощно-слабыми, и когда их постигнет роковой день?
Радио на селе. Народный бунт
Чтоб ещё проще окультурить село и ещё сильнее просветить народ, представители сельской власти на средства промартели приобрели радиоаппаратуру с громкоговорителем. Чтоб особенно не затрудняться с постановкой двух высоких мачт для антенны, было решено одну мачту водрузить над крышей избы-читальни, а за место второй использовать церковную колокольню, благо она высоченная и расположена поблизости от избы-читальни. Но вот заковыка, устроители и установщики радиоаппаратуры побаивались народа, как-бы он не воспрепятствовал этому делу. Решили действовать в тайне и втихую. Вечером июньского дня, радиотехник, с ним избач Анатолий Зарецкий, с мотком проволоки в руках подошли к церковной сторожке, и вызвав сторожа Трынка, стали испрашивать разрешения у него, чтобы он открыл им двери на колокольню. Трынок воспротивелся этому, а когда к нему стали принимать меры вынуждения, он от негодования ударил в набат. Тревожные удары набата, взбудоражили вечернюю тишину, всполошили народ. Испуганные люди выбегали из домов на улицу, недоуменно спрашивали друг друга: