История сербов

Чиркович Сима М.

Для славян, живших в восточной и центральной частях Балканского полуострова, период с IX в. — времени принятия христианства, до конца XII в. был одновременно периодом абсолютной гегемонии Византийской империи. В течение трех веков Византия непрерывно и сильно влияла на болгар и сербов, в результате чего они восприняли от Византии многие характерные черты. Влияние Византии продолжалось и в следующую эпоху.

Со времени стремительного падения Византии (после 1180 г.) и образования в 1204 г. Латинской империи началась эпоха самостоятельного развития балканских славян (XII–XV вв.), которая стала решающей для формирования индивидуальности и самобытности их народов. Падение Византии создало условия для развития сильных государств с обширными пространствами, а внутри этих формирующихся государств начались процессы — правда, еще не очень активные — общественной интеграции. Правители болгар

и сербов — первые с титулом царя, а вторые с позаимствованным с Запада титулом короля — правили «милостью Божьей» своими подданными, верными чадами болгарской и сербской церквей, каждая с собственным руководителем и собором. Как и Византийская империя, эти государства являлись одновременно светскими и религиозными общностями, а их правители были поставлены волею Божьей и непосредственно перед Богом ответственны. В сербской династии правителей появились святые, прежде всего родоначальник династии Стефан Неманя (1166–1196), а затем его сын — первый сербский архиепископ Савва (1175–1236). Культы святых Стефана Немани и Саввы Сербского развили в рамках общей христианской традиции особую сербскую традицию. Эти сербские исторические личности представлены на иконах и фресках, в церковном календаре и в литургических текстах. Возникновение святой династии стало считаться началом собственно сербской истории, а все предшествующие ей события были вытеснены и забыты. Таким образом, облик сербов ко времени существования святой династии был дополнен и обогащен: на фундамент славянского языка и славянских обычаев наслоилась восточная византийская христианская традиция, а в рамках этой традиции сформировались особые черты, которые станут характерными признаками народного самосознания сербов и будут передаваться от поколения к поколению в течение веков.

Определились также и новые границы, которые отделяли сербов не только от тех, которые говорили на другом языке (греки, венгры, предки албанцев — в сербских рукописях арбанасы), но и от тех, кто говорил на понятном сербам диалекте, но у которых было латинское богослужение (славяне в приморских городах и на соседних территориях под юрисдикцией католических центров). В более позднюю эпоху принадлежность к католичеству или православию будет решающим фактором в размежевании сербов и хорватов. С возникновением автокефального сербского архиепископства и унификацией церковнославянского языка сербского извода (редакции) стали также очевидными различия в церковнославянском языковом наследии: сербские переписчики и книжники жаловались на трудности с переводом книг не только с греческого, но и с болгарского (церковнославянского языка болгарского извода).

Чем дольше сохранялась политическая самостоятельность, тем более своеобразно развивалась Сербия, тем стабильнее становилось общество и целостнее культура. Начиная с середины XIV в., когда балканские христианские государства сталкиваются с османским завоеванием, они сближаются, преодолевают существовавшее когда-то соперничество с Византией за гегемонию в регионе и в религиозной сфере; в рамках византийского православия развивается христианская солидарность, не являвшая собой угрозы для самобытности отдельных народов.

Эпоха «турецкого рабства» (XV–XVIII вв.) прерывает интеграционные процессы. Сербы как этническая общность претерпевают большие перемены, поскольку прекращают свое существование государство и его институты, разрушается сложная общественная структура, а дворянство теряет функцию правящего сословия. Единственным фактором преемственности и самобытности остается Сербская православная церковь, осуществляющая свою деятельность в тяжелых условиях. Теократически устроенная османская держава подчеркивала религиозные различия с помощью введения системы неравных прав и обязанностей для своих подданных, а это в свою очередь, привело к тому, что принадлежность к церкви стала решающим фактором этнического самоопределения. Те, кто покидал общество православных верующих, переставали принадлежать к сербскому народу и более не разделяли его традиций, у них было другое отношение к Османской империи и ее властям, они постепенно изменяли и образ жизни. От сербского народа остаются зависимые крестьяне (по-старосербски райя) и намного более свободные скотоводы. И у тех, и у других самоидентичность сохраняется в доме, семье и православной церкви, которая хранит память о правителях, о святых, о славном прошлом, а о героях и воинах хранит воспоминания народная поэзия — существенный элемент народной культуры.

В начале XVIII в. начинается эпоха модернизации и европеизации, которая не завершилась до сих пор и которая открыта будущему.

В ней выделяют много переломных событий, из которых важнейшими являются два: 1804 г., когда началась борьба за создание сербского государства, которая объединит разделенную и разбросанную по разным землям сербскую нацию, и 1848 г., когда вместе с разрушением феодальных привилегий и остатков сословного строя нация консолидируется на основе языкового единства и равенства, когда начинается противопоставление религиозных и светских взглядов на признаки сербской самобытности. Эпоха модернизации сначала охватила только ту часть сербского народа, которая освободилась из-под османской власти. Вначале Европу представляют монархия Габсбургов и Россия, которая и сама тогда делала первые шаги по пути модернизации; позже — великие державы, «гаранты» безопасности Сербии, и наконец, весь развитый мир, в который включены сербы.

Подвижная Сербия

Большинство европейских народов оказались на той территории, где они живут и сейчас, в результате многочисленных миграций, а нередко и перемещения границ и борьбы за них. Интенсивность миграций сербов характеризуется тем, что сербский народ столетиями не был связан с какой-либо ограниченной территорией; характерным признаком истории развития сербского народа являются, по остроумной формулировке Стевана Павловича, «передвигающиеся Сербии».

Последствиями таких перемещений стали серьезные проблемы с интеграцией сербов как этнической общности, как единого этнического целого. Кроме того, ученым затруднительно следить за ходом истории народа, у которого так часто меняется историческая сцена, и понимать эту историю. Если окинуть взором все территории, важные в историческом плане для сербов, обращают на себя внимание, во-первых, их огромные пространства, а во-вторых, большое разнообразие окружающей среды и климатических зон.

К югу от Савы и Дуная, продолжая обширный Паннонский бассейн, простираются открытые равнины, вполне пригодные для заселения, для строительства дорог и для экономики, основанной на земледелии. Обе реки, долгое время служившие естественными границами государств, впоследствии оказывались в составе какой-нибудь страны. Сначала (XI–XIII вв.) они оказались в составе Венгерского королевства в результате расширения его с севера, когда оно создало южнее Савы и Дуная (на территории современной Боснии и Сербии вплоть до Видина в Болгарии) пояс своих административных единиц — бановин. В начале XVI в. турки, наступая с юга, оставили обе реки у себя в тылу, и большая часть Паннонского бассейна попала под их контроль. Тогда же сербы значительно продвинулись к северу и западу.

Следующую зону расселения и передвижения сербов составляла широкая цепь гор, простирающаяся и расширяющаяся в направлении с северо-запада на юго-восток. Чем дальше к юго-востоку, тем ниже становились горы и плодороднее земли. Эта горная цепь отделяет сухопутную часть полуострова от Адриатического побережья. Являясь высокой преградой, она ослабляет климатическое влияние моря и затрудняет передвижение людей и товаров. И как следствие, в течение веков между побережьем и континентальной частью возникают значительные экономические и культурные различия. Лишь наличие небольшого числа коридоров делало возможным передвижение людей и вьючных животных; с XIX в. караванные тропы заменили железные и автомобильные дороги.

Побережье Адриатики на всем его протяжении от Истрии до Албании было вплоть до XIX в. культурно и экономически отделено от внутренних областей полуострова. Сначала, до середины XII в., прибрежные города были под властью Византии, а затем, начиная с XV и до конца XVIII в., Венеции. Даже когда берег Адриатики находился под контролем континентальных государств — Венгерского королевства на севере и Сербии на юге, их власть была опосредованной, так как в своем управлении они опирались на городские коммуны, постепенно усиливавшие автономию.

Приморский пояс был урбанизирован сильнее, чем территории на полуострове, — на побережье сохранялись остатки античных городов, в которых жили люди, вынужденные «кормиться морем», то есть плавать, торговать, ловить рыбу и производить соль. Только карстовые поля, находившиеся между побережьем и горами, имели благоприятные условия для жизни.

В зоне континентального климата горная гряда была бедна почвой, пригодной для земледелия, но изобиловала пастбищами и лесами и обеспечивала благоприятные условия для скотоводства. Здесь веками, вплоть до современной индустриальной эпохи, практиковалось полукочевое скотоводство: весной скот выгоняли на горные пастбища, а осенью уводили в долины на зимовку.