История США от глубокой древности до 1918 года
Шрифт:
Он принял вызов, и И июня 1804 года дуэль состоялась в Уихокене, на берегу реки Гудзон, относящемся к Нью-Джерси. Бэрр (который в тот момент все еще был вице-президентом Соединенных Штатов) тщательно прицелился и выстрелил Гамильтону ниже грудной клетки. По прошествии чуть более суток Гамильтон умер в возрасте сорока девяти лет.
Однако вместе с ним погибли и все планы создания Северной конфедерации. Бэрр в своей слепой ненависти полностью погубил свою политическую карьеру, превратил Гамильтона в героя и мученика и обрек Эссекскую хунту на злобное бессилие.
Результаты стали совершенно очевидными к моменту президентских выборов 1804 года. Впервые кандидатуры выдвигались на закрытых собраниях партий — то есть теми конгрессменами, которые являлись членами данной политической партии. Конечно же, демократические республиканцы снова выдвинули кандидатуру Джефферсона. Вместо Аарона Бэрра в качестве вице-президента они выбрали Джорджа Клинтона, который в течение долгого времени был губернатором штата Нью-Йорк.
Что до федералистов, то на пост президента они выдвинули Чарльза Пинкни (выдвигавшегося на пост вице-президента в 1800 году), а на пост вице-президента — Руфуса Кинга из Нью-Йорка, одного из авторов Ордонанса о Северо-Западе. Он был членом Конституционного конвента, а в недавнее время — послом в Великобритании.
Главным вопросом кампании была покупка Луизианы, и федералисты не могли совершить больше ошибки, нежели ей противиться. Приобретение громадной территории настолько отвечало чувству американской гордости, что почти все выборщики оказались демократическими республиканцами.
Результатом этого 5 декабря 1804 года стала полная победа демократических республиканцев. На этих выборах, когда впервые прошло раздельное голосование за президента и вице-президента, Джефферсон и Клинтон получили 162 голоса, и только 14 выборщиков проголосовали за Пинкни и Кинга. Только Коннектикут и Делавэр остались федералистскими.
Девятый конгресс, избранный на этих же выборах, стал еще более демократически-республиканским, чем прежде. Теперь демократические республиканцы имели в Сенате 27 голосов против 7, а в палате представителей — 116 против 25. Федералистское представительство превратилось в раздосадованного пигмея.
Что до Аарона Бэрра, то ему оставалось одно — перейти на мрачную территорию заговоров. Он был осуждаем всеми за убийство Гамильтона, а в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси были выданы ордера на его арест, так что его политическая карьера закончилась. Он отправился на запад, где встретился со своим другом, генералом Джеймсом Уилкинсоном.
Уилкинсон, получавший в 90-х годах деньги от Испании, со своим обычным поразительным везением, стал в 1805 году губернатором практически всей Территории Луизиана, не считая самой южной ее оконечности. Лет за десять до этого он строил планы по расколу территорий, прилегавших к Мексиканскому заливу, в чем ему должна была помочь Испания. Теперь его планы стали еще более грандиозными. Он мечтал об империи, которая включит в себя не только юго-западную часть Соединенных Штатов, но и испанские территории. Сам он должен был стать ее правителем, а Новому Орлеану отводилась роль его столицы. А почему бы и нет? Бонапарт, начавший свою карьеру обнищавшим корсиканским армейским офицером, сделался диктатором Франции, самым влиятельным человеком Европы, а 2 декабря 1804 года (за три дня до повторного избрания Джефферсона) и вообще французским императором, Наполеоном I. Какой это был пример для подражания!
Бэрр, который уже выразил свою готовность отколоться от Соединенных Штатов, поддержал невнятный план Уилкинсона. Бэрр обладал обаянием и умением внушить доверие — свойствами настоящего мошенника. На западе он познакомился со множеством людей, которые были ослеплены его замыслами, и в 1806 году он начал набирать людей для вторжения в испанские владения. Он дожидался только, чтобы его союзники в Новом Орлеане провозгласили независимость Луизианы.
Насколько далеко это зашло бы и насколько удачно бы сложилось, нам никогда не узнать. Джеймс Уилкинсон, то ли решивший, что его заговор все-таки не принесет успеха, то ли почувствовавший, что Бэрр отнимает у него всю славу (а может, тут присутствовали оба этих фактора), написал письмо Джефферсону, раскрыв заговор и обвинив во всем Бэрра, представив самого себя как патриота. Когда Бэрр об этом услышал, он бежал в испанскую Флориду, а Уилкинсон снова вышел сухим из воды.
Джефферсон, который был только рад поводу раздавить Бэрра, тут же приказал его поймать. Бэрра арестовали на территории нынешнего штата Алабама 19 февраля 1807 года. 30 марта его судили за измену в Ричмонде, штат Виргиния.
На слушаниях выездной сессии председательствовал не кто иной, как Джон Маршалл. Маршалл не испытывал никакой симпатии к заговорам, изменам или Аарону Бэрру, однако его ненависть к Джефферсону оказалась сильнее. Бэрр стал предметом спора между президентом и председателем Верховного суда. Первый прилагал все силы к тому, чтобы Бэрр был осужден, последний — к тому, чтобы он был оправдан.
Председатель Верховного суда одержал временную победу, заняв позицию твердого конституционалиста. Он потребовал точного соответствия определению понятия «измена», которая, согласно конституции, заключалась «в ведении войны против Соединенных Штатов или присоединении к их врагам».
Бэрр не вел войны и не присоединялся к врагам государства. Его остановили прежде, чем он успел это сделать, и оказалось невозможным доказать, что он действительно имел такие намерения. Вследствие этого 1 сентября 1807 года Бэрр был признан невиновным, и Маршалл мог мрачно торжествовать по поводу того, что ему удалось помешать своему врагу, президенту.
Бэрр уехал в Европу, где на какое-то время остался, и хотя он прожил еще тридцать лет и умер в Нью-Йорке в возрасте восьмидесяти лет, то была жизнь всеми забытого и обнищавшего человека. Так что в итоге он понес заслуженное наказание.
Пока Джефферсон сражался с судьями и изменниками, подлинная опасность таилась за пределами страны.
Война между Великобританией и Наполеоном в некотором смысле для американской торговли оказалась настоящим подарком судьбы. Соединенные Штаты оказались сильнейшей морской нейтральной страной, и их корабли перевозили товары в военных количествах — и с военными прибылями. На какое-то время это военное процветание дало Соединенным Штатам больше кораблей и объемов торговли в расчете на душу населения, чем любой другой стране. Активная торговля велась даже с Китаем.
Однако это процветание было опасным и ненадежным, так как по большей части торговлю приходилось вести в нарушение интересов Британии, которая контролировала морские перевозки.
Франция, которая не могла использовать собственные корабли, бросая вызов Британии, рассчитывала на американские перевозки для получения за пределами Европы тех товаров, которые ей были необходимы. Американские корабли с товарами из французских и испанских колоний, направлявшиеся во Францию или Испанию, которая в тот момент была ее союзницей, могли быть конфискованы англичанами за перевозку «контрабанды», то есть сырья, которое могло быть использовано для повышения военной силы Наполеона.