История тайных обществ, союзов и орденов
Шрифт:
Превращение свободных землевладельцев в крепостных совершилось в XIV в. во всех верхне- и среднегерманских странах, нередко с согласия самих крестьян, но чаще всего с нарушением старинных прав, подтвержденных документами. Мелкий свободный собственник нередко даже выигрывал от того, что отдавался в крепостную зависимость какой-нибудь духовной владетельной особе, ибо он освобождался этим от некоторых повинностей, которые прежде сильно угнетали его. К этому присоединялось еще то соображение, что зависимость от могущественного господина могла дать большую безопасность, чем свобода, а иногда была даже единственным возможным способом пробиться сквозь все препятствия, которые ставила тогдашняя жизнь. Для крупного землевладельца уже не представляло никакого труда превратить
Лишенные всякого человеческого достоинства и всяких человеческих прав, «бедные люди» влачили жалкое существование в нищете, нужде и горе. Ни один луч радостной жизни, чистого веселья, человеческой культуры не попадал в их нищенские избы. На улучшение их положения при растущем бессилии государственной власти, при жестоком задоре и жестоком себялюбии крупных земельных собственников, лишенных какого бы то ни было рыцарского духа, нечего было и надеяться.
Однако уже в течение многих лет угрюмый дух недовольства и ненависти против рыцарей и священников, против привилегированных и богатых^ пронизывал неимущие слои народонаселения. Даже в имперских городах между мелкими мещанами, притесняемыми обедневшими ремесленниками и приказчиками — с одной стороны, и гордыми своим происхождением и богатством патрициями — с другой, существовала глубокая пропасть. Труженики, недовольные общественным строем, были естественными сторонниками угнетенного сельского населения. Мысль о завоевании человеческих прав путем тайных заговоров — эта опасная мысль уже зародилась в головах многих и встретила в не совсем отупевших, еще способных чувствовать сердцах тем более живой отклик, чем крепче и неподвижнее стояли силы, противившиеся справедливому порыву крестьян к свободе.
Отдельные попытки этого рода проходят через все средневековье. Хотя они и подавлялись самым жестоким образом, однако все же поддерживали и укрепляли дух возмущения. К старому недовольству постоянным варварским гнетом присоединилось еще чувство неудовлетворенной мести и дикого отчаяния. Брожение в глубине душ росло, а взрывы необузданных страстей все учащались.
Уже в 1423 и 1449 гг. мы слышим о неоднократном сопротивлении швабского крестьянства своим беспутным господам. В 1462 г. возникло опасное возмущение зальцбургских крестьян, вызванное неслыханным налоговым гнетом. Архиепископу удалось подавить это страшное аграрное движение лишь при помощи Баварии. В 1478 г. поднялись крестьяне Карпатии и устроили, как будто против турков, а на самом деле против императора и аристократии вооруженный заговор, к которому они предлагали присоединиться дворянству, духовенству и городам. Заговор этот был раскрыт и подавлен, но его революционные идеи неудержимо росли и развивались.
Последнее десятилетие XV в. ознаменовалось восстанием крестьян и городских мещан во Фрисландии и Голландии, так называемым возмущением «Kasebruder» (сыро — хлебников), у которых на знамени были хлеб и сыр, а также подданных епископа Кемптского, сурового человека, который своим беспощадным произволом превосходил всех предшественников.
Наряду с экономическим недовольством стало давать себя знать глубокое озлобление крестьян против распустившегося и разбогатевшего духовенства, вызванное исходившими из Чехии учениями таборитов и поддерживаемое бесстрашными военными братствами, которые — будучи плодом стратегического гения демонического Жижки — пустили корни почти во всех войнах второй половины XV в. Именно они делали простой народ восприимчивым к тем религиозным направлениям, которые приобретали социально — политический характер в своем отрицании мирской собственности и в подчеркивании всеобщего равенства перед Богом. И лишь немного времени спустя с поразительной откровенностью выступил в свет теократический
Это замечательное явление обнаружилось в связи с необъяснимой горячкой паломничества, которая в 1475 г., около годовщины великого отпущения грехов, охватила средневековое человечество и погнала несчетные массы народа в Рим и в Вильснак к святой чудотворной крови. Все ждали со страстным нетерпением появления пророка и реформатора, который стал бы на сторону притесненных и угнетенных.
Его, казалось, нашли в лице Ганса Бема. Настоящий сын народа, ограниченная, но полная мистических идей голова, — он весной 1476 г., побуждаемый видениями Девы Марии, сжег в Никласгаузене, в приветливом Таубергрунде свои музыкальные инструменты и начал, охваченный горячкой, проповедовать.
Его пылкие речи вращались вокруг покаяния и поклонения Святой Марии, требовали оппозиции против выродившейся церкви, рисовали фантастическую грезу о наступающем золотом веке. При этом молодой мечтатель, за которым, может быть, стоял какой-нибудь странствующий бегард, вальденс или «Божий друг», оставлял далеко за собой программу императора Сигизмунда, которая тогда впервые появилась в печати. «Император, — говорил он, — злодей, папа — негодяй, а отлучение от церкви не имеет никакой силы; имения духовенства и помещиков следует конфисковать и поделить между членами общины, священники же должны быть убиты. Недалек тот день, когда князья и крупные землевладельцы должны будут трудиться ради дневного заработка».
«Братское равенство, освобождение от всех тягот и от всякого давления казалис! простому человеку настоящим Евангелием, а его провозвестник — Божиим человеком, который жалеет народ». Поэтому новыми и заманчивыми мотивами зазвучали песни паломников, стекавшихся из Баварии, Саксонии, Тюрингена,
Швабии, Эльзаса, Рейнского округа и Веттерау и приветствовавших друг друга лозунгом «брат» и «сестра»:
Мы хотим жаловаться Господу Богу,
Кирие елейсои (Господи помилуй),
Чтобы не пришлось нам убивать священников, Кирие елейсон!»
Паломничество длилось в течение четверти года и возбудило невероятную сенсацию; слова его перешли за пределы Германии. Тогда безумному фанатику показалось, что почва для социальной революции подготовлена. Он приказал своим приверженцам явиться к нему 13 июля 1476 г., однако без жен и детей.
Ввиду угрожающей опасности епископ Вюрцбургский приказал арестовать воинственного проповедника и отвезти его в Вюрцбург, где он — согласно варварским законам того времени — за еретичество, колдовство и возмущение был предан смертной казни через сожжение. Напрасно около сорока тысяч пилигримов устремилось вслед за увезенным святым. Несчастные мечтатели были без труда рассеяны всадниками епископа, а вслед затем самым ужасным образом подвергнуты телесным наказаниям и смертной казни.
Неуспевшая принять определенную форму греза о коммунистическом царстве Божием на земле, казалось, была уничтожена с одного удара. Однако она продолжала жить в сердцах бесчисленного множества людей и вскоре снова вынырнула на свет в том широко распространившемся движении, которое избрало своим символом крестьянский лапоть.
КРЕСТЬЯНСКИЙ ЛАПОТЬ (BUNDSCHUH)
В то самое время, когда крестьяне Кемптского монастыря поднялись против своих господ, одна эльзасская революционная партия задумывала общее восстание городского и сельского пролетариата.
Приглядываясь к союзам князей и крупных помещиков, рыцарей, крестьяне поняли, что «следует соединиться в толпы, составить собственный союзный договор и иметь свое собственное знамя, по которому можно было бы узнать, какого звания эти люди и чего они желают добиться своим объединением». Поэтому они и избрали своим знаменем лапоть, обувь бедного крестьянства. (Крестьянская обувь, завязной лапоть, Bundschuh,привязывался к ноге длинными переплетенными ремнями, тогда как высшие классы носили так называемый Brisschu,который стягивался при помощи шнурков — eingebreiselt.)