История третья. Так не бывает

Сергеева Женя

Когда повернулась, выглядела расслабленной, как обычно, да только вот Глеб уже почувствовал, что в сердце засела тупая игла. И он искренне надеялся, что сестра не даст продвинуться острому куску металла еще дальше, а то и вовсе вытащит.

Он внимательно продолжал наблюдать, стараясь не выдавать ни нервозности, ни подозрений.

Звонко клацнула чайная ложечка о блюдце и Глеб осторожно попробовал излишне сладкий чай. Именно такой, как он любит, второй за сегодня, и все его каллории в течение дня. Хорошо, что с Аня тоже утром чай с печеньем принесла, такая забота была приятна. Обычно у него весь день занят

клубом, боями, встречами, а вечера теперь вообще… Глеб постарался переключиться на текущее, поскольку рядом с одной иголкой вонзилась вторая, острее и глубже, и боль от нее в разы сильнее. Сестра тоже занята своими… И только тут Глеб поймал себя на мысли, что даже не представляет чем занята обычно Муся. Раньше он считал, что это чисто женские дела и администрирование клуба. Но дела администратора она давно переложила на своего секретаря — Веру и, кажется, даже не замечала, что та неровно дышит к Демону. И предана ему в первую очередь. Глеб уже с пол года собирался поднять эту тему, но случая не представлялось. А теперь. стоит ли? Не окажется ли Вера потом не только на улице, но и с переломанными конечностями?

Он все еще не мог поверить, что в откровениях Змея и в предупреждении Демона есть хоть доля правды. Даже от доли многое в его жизни просто теряет смысл. Львиная доля.

Глеб продолжал наблюдать за тем, как сестра неспешно, мелкими глоточками, изящно пьет свой чай, даже не собираясь, кажется, отвечать на его вопросы.

Внутри заворочалась знакомая злость.

— Аня, — она опять вздрогнула, Глеб обращался к ней по имени только когда начинал терять терпение. — Зачем ты позвала Рому?

— А, ты об этом? — Кажется, даже вздохнула с облегчением, практически незаметно, но он, знающий ее считай, с пеленок, прекрасно видел малейшие оттенки проявления эмоций. Почему он раньше не замечал проскальзывающей лжи и фальши? "Очень просто, тут же ответил сам себе, раньше никто так откровенно не пытался его ткнуть в поведение собственной сестры и не задавал неприятных и щекотливых вопросов, держались немного осторонь, отрешаясь от внутрисемейных отношений, в которые их не приглашали. Пока отношения их семьи из двух человек не стали так пагубно влиять на окружающих."

— Так ты же сам говорил, что хочешь с Майским по поводу Любецкого договориться и планировал заранее спланировать сумму выкупа. Ты вроде с Романом всегда на сделки ездишь, нет? — И снова легкая недосказанность, приклеенная к красивому холеному лицу улыбка. Она точно знала, что с Тимом они разругались. И даже не пыталась скрыть. Ведь чаще всего он передвигается по городу именно в сопровождении Тима.

Внезапно Глебу стало тошно. Он никогда не ценил женщин. Нет, никогда — это слишком громко. Он перестал их ценить, едва перерос подростковую влюбленность с никому не нужными соплями, цветочным антуражем и меркантильностью противоположного пола. Девушкам оказался не интересен мальчик и потом уже юноша Глеб Белов — воспитанник детского дома, без гроша за душой и без особых перспектив в будущем.

Но им стал интересен мужчина Глеб Белов — владелец крупного бизнеса. Мужчина, чья личность окутана множеством слухов, сплетен и жестких, иной раз омерзительных, подробностей. Жестокий, жесткий, циничный. Эдакий плохиш с замашками диктатора.

Только вот они к этому времени уже не были ему нужны. Только для удовлетворения

естественных потребностей тела. Даже далеко не всех целовал, брезговал, брал свое, не давая ничего взамен. Да что там давать: им и нужны были деньги, украшения, поездки, знакомства, связи. Именно это они и получала. Это было правильно, хорошо, с точки зрения рыночных отношений.

И только сестра всегда оставалась надежным тылом, его светлой звездочкой, женщиной, к чьим ногам он был готов бросить весь мир и, не задумываясь, свою жизнь. Да любую жизнь, которую смог бы взять.

Только был ли этот тыл надежным? Когда у нее появились собственные зубки? И так ли она была невинна душой, как считал он.

— И правда, — Глеб провел рукой по глазам, снимая опять появившееся видение красавчика, обвитого толстыми блестящими змеиными кольцами. — Спасибо. Только ситуация изменилась.

Глеб врал. Играл Ва-банк. И, как никогда, хотел проиграть.

На приятном личике сестры промелькнула тень:

— Что значит изменилась? — Тонкие пальчики с силой сжали чашку так, что самые их кончики, около ногтей, побелели.

— Переиграли. Любецкого будет выставлять сам Майский против моего Петрова в среду.

— Петрова?! А разве он готов для боя? После травмы то? — С искренним удивлением поинтересовалась Анна.

Глеб почувствовал, что толстая тупая игла продвинулась еще на долю миллиметра. Как он раньше не замечал, что Анна и правда интересуется боями? Интересно, что еще знает его сестра?

— И кто еще знает о перестановке? — Глаза Анны чуть прищурены, словно просчитывает варианты, взгляд сосредоточен не столько на окружающем, сколько на внутренних мыслях.

— Только Тим… — Глеб удрученно покачал головой и со всей дури пнул и без того перевернутый стол. Бля, после сегодняшнего… Как бы не подставил.

Анна быстро опустила глаза, но Глеб успел заметить мелькнувшее в них торжество.

— А с Леной этой что думаешь делать, после… Всего? — Осторожно поинтересовалась сестрица, делая чуть хмурый и сочувствующий вид.

Глеб чувствовал, что ярость в нем, было успокоившаяся, начинает разрастаться с новой силой.

— А что делают со шлюхами? Будет мальчиков обслуживать в закрытом борделе. — Анна кивнула, то ли одобрительно, то ли собственным мыслям.

— Я вообще не понимаю, что ты в этой нищей святоше нашел? Она совершенно не тот тип женщин, которых ты предпочитаешь. Не ухожена, без лоска, без умения подать себя…

“Она естественна, эмоциональна, горда, добра и у нее чертовски шикарная задница. И мой член она брала в рот, потому что так хотела, а не потому что потом потребует за это себе очередное украшение или шмотку. И это охуеть как приятно, когда тебя просто хотят…”

А Анна все говорила и говорила, ее слова превратились в один неразбираемый поток, от навязчивости которого Глеб все больше зверел.

— Заткнись, пожалуйста. — Не выдержав, рявкнул он.

Глеб никогда не позволял себе таким тоном и в грубых выражениях обращаться к сестре. И Анне бы обидеться, но вместо этого он чуть злорадно ухмыльнулась и пошла звать Романа и уборщицу. Уборщица будет свидетелем номер один, а дальше — чем больше народа, тем лучше.

Сегодня доза превышена более, чем в разы, если судить по мышам — Глеб скоро начнет исходить пеной… А там и до мальчиков в синей униформе недалеко.