История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий
Шрифт:
§ 73. Высшие жертвоприношения: ашвамедха и пурушамедха
Наиважнейший и самый знаменитый ведийский ритуал — "жертвоприношение коня", ашвамедха. Жертва эта могла исходить лишь от царя-победителя, который таким образом получал титул "Владыки мира". Впрочем, жертвенная благодать распространялась на все царство в целом; ведь на самом деле ашвамедха была призвана очистить всю страну от греха и обеспечить для нее плодородие и процветание. Предварительные церемонии растягиваются на целый год, в течение которого жертвенный скакун гуляет на свободе в окружении еще сотни коней; при этом четыреста юношей следят, чтобы он не приближался к кобылицам. Собственно ритуал длится всего три дня. На второй из них, после выполнения определенных церемоний (нужно показать коню кобылиц, запрячь его в колесницу, сын царя должен отвести его в стойло и т. д.), приносят в жертву много домашних животных. Наконец, посредством удушения умерщвляют и самого скакуна, который отныне считается живым олицетворением бога Праджапати, предлагающего самого себя в жертву. Труп обходят кругом четыре царицы, каждая в сопровождении сотни служанок; главная жена ложится рядом с ним и, накрывшись плащом, имитирует совокупление. Одновременно жрецы и остальные женщины, стоящие рядом, обмениваются непристойными шутками. Как только царица встает, коня и другие жертвы разделывают на части. На третий день исполняются все оставшиеся ритуалы, после чего жрецам раздают вознаграждение (дакшину), причем помимо
Жертвоприношение коня, несомненно, имеет индоевропейское происхождение. Следы этого ритуала можно найти у германцев, иранцев, греков, латинян, армян, массагетов и далматинцев. [477] Но лишь в Индии этот мифо-ритуальный сценарий занял столь значительное место в религиозной жизни и теологической мысли. По-видимому, изначально ашвамедха была весенним праздником, точнее, ритуалом, связанным с празднованием Нового Года. В его структуре видны элементы космогонического характера: во-первых, конь отождествляется с Космосом (=Праджапати) и его жертвоприношение символизирует (т. е. воспроизводит) акт творения, во-вторых, в текстах «Ригведы» и брахман подчеркивается связь коня с водой, а вода в Индии рассматривалась как по преимуществу космогоническая субстанция. С другой стороны, этот весьма сложный ритуал одновременно можно считать и эзотерической «мистерией». "На самом деле ашвамедха — это все, и тот. кто, будучи брахманом, не знает ничего об ашвамедхе, не знает ничего ни о чем, это не брахман, и он заслуживает того, чтобы его лишили достояния" (ШБ, XIII, 4, 2, 17). Жертвоприношение коня призвано возродить весь космос в целом, восстановив все общественные классы и всю общественную иерархию в их изначальном совершенстве. [478] Сам конь, олицетворяющий царскую силу (кшатра) и, помимо этого, отождествляемый также с Ямой, Адитьей (Солнце) и Сомой (т. е. с верховными богами), в каком-то смысле может считаться субститутом царя. Эти уподобления и субституции следует учитывать при анализе такого параллельного сценария, как пу-ушамедха ("жертвоприношение человека"), который, кстати, имеет почти такую же структуру, как ашвамедха. В этом случае в жертву, помимо животных, приносили брахмана или кшатрия, которого покупали за цену в тысячу коров и сто коней. Он тоже целый год до жертвоприношения находился на свободе, а после убиения рядом с его трупом ложилась царица. С помощью пурушамедхи надеялись достичь всего того, чего не удавалось достичь с помощью ашвамедхи.
477
См. о жертвоприношении коня на индоевропейском материале: Иванов Вяч. Вс. Опыт истолкования ритуальных и мифологических терминов, образованных от asva, «конь». — Из работ московского семиотического круга. М., 1997. С. 171–220.
478
Во время жертвоприношения один из жрецов произносит такие слова: "Да возродится брахман в его святости!.. Да возродится царевич в царском величии, как герой, лучник, воитель, искусный в стрельбе, непобедимый на колеснице. Пусть возродится полной молока корова, могучим тягловый бык, быстрым конь, плодоносящей женщина, победоносным солдат, красноречивым юноша! Да будет героем сын приносящего эту жертву! Да благословит нас Парджанья во все времена обильным дождем! Да произрастет для нас в изобилии хлеб!" и т. д. ("Ваджасанейи-самхита" XXII 22).
Не вполне ясно, совершалось ли это жертвоприношение хоть когда-нибудь на самом деле. Оно описывается в целом ряде шраутасутр, но лишь в «Санкхаяне» и «Вайтане» жертву предписывается умерщвлять. В прочих литургических трактатах говорится, что в последний момент человека отпускают, а вместо него убивают животное. Особо следует отметить, что во время пурушамедхи декламируют знаменитый космогонический гимн Пурушасукту (PB X 90). Поскольку жертва отождествляется с Пурушей-Праджапати, то, соответственно, приносящий жертву уподобляется самому Праджапати. Указывалось на то, что мифо-ритуальный сценарий пурушамедхи имеет поразительные аналогии в германской традиции. [479] Так, будучи ранен копьем и провисев на Мировом Древе в течение девяти ночей, Один приносит себя "в жертву самому себе", чтобы достичь мудрости и овладеть магией ("H'av'am'al", 138). Согласно Адаму Бременскому, автору XI в., такое жертвоприношение устраивалось в Уппсале каждые девять лет; в жертву при этом приносили животных и девять человек, умерщвляемых через повешение. Такая индоевропейская параллель наводит на мысль, что пурушамедха действительно могла претворяться в жизнь. Однако в Индии, где практика и теория жертвоприношения постоянно подвергались пересмотру, принесение в жертву людей в конечном итоге стало носить метафизический и даже сотериологический характер.
479
Ср.: James L. Sauv'e. The Divine Victim, где цитируются отрывки из всех германских и санскритских источников, имеющих отношение к человеческим жертвоприношениям.
§ 74. Инициатическая структура ритуалов: посвящение (дикша), посвящение на царство (раджасуйя)
Чтобы точнее оценить ритуалы шраута, необходимо сначала выяснить, на каких «инициатических» предпосылках они основаны. Любая инициация предполагает «смерть» и «возрождение» того, кто через нее проходит, т. е. его реинкарнацию в более совершенном виде. Ритуальная смерть требует либо «умерщвления», либо символического regressus ad uterum [возвращения в лоно]. Эквивалентность этих методов означает, что "жертвенная смерть" отождествляется с «зачатием». «Шатапатха-брахмана» (XI 2.1.1) утверждает, что "человек рождается три раза: первый раз — от родителей, второй — когда приносит жертву… третий — когда он умирает и его кладут на костер, после чего он вновь обретает существование". На самом деле, «смертей» гораздо больше, так как любой «дваждырожденный» за свою жизнь совершает определенное количество жертвоприношений шраута.
Посвящение (дикша) обязательно предваряет любое жертвоприношение сомы, но в принципе этот обряд может совершаться и в других случаях. [480] Не следует забывать, что жертвователь, принимающий дикшу, уже считается «дваждырожденным», поскольку он ранее прошел упанаяму, т. е. инициатический regressus ad uterum. Точно такой же возврат в состояние зародыша происходит и во время дикши. Действительно, "жрецы превращают в зародыша того, кому они даруют дикшу. Они окропляют его водой; вода — это семя мужчины… Они вводят его в специальный загон; загон — это матка для дикшы. Они облачают его в одежды; одежды — это амнион… Кулаки его сжаты; так и у зародыша кулаки сжаты до тех пор, пока он в утробе…", и т. д. (Айтарейя-брахмана I.3). Параллельные тексты также подчеркивают эмбриологические и «акушерские» черты этого ритуала. "Дикшита (т. е. осуществляющий дикшу) — это семя" ("Майтраяни-самхита" III 6.1). "Дикшита — это зародыш, одеяние его — оболочка зародыша" и т. д. ("Тайттирия-самхита" I 3.2). Постоянно напоминается о причинах необходимости такого regressus ad uterum: "Человек на самом деле нерожденный. Лишь через жертвоприношение он рождается" ("Майтраяни-самхита" III 6.7). [481]
480
Ср.: Eliade. Naissances mystiques, p. 115 sq.; Gonda. Change and continuity, p. 315 sq. В «Ригведе» дикша не упоминается, но не стоит забывать, что литургические тексты не охватывают ведийскую религию в полном объеме; ср.: Gonda, p. 349. С другой стороны, о ней говорится в «Атхарваведе» (XI 5.6), где брахмачарин называется "дикшита", т. е. "совершающий дикшу".
481
Естественно, у всех этих инициатических ритуалов есть параллели в мифологии: так, Индра, чтобы предотвратить рождение ужасного чудовища от союза между Речью (Вач) и Жертвой (Яджна), превратился в зародыша и проник в утробу Вач (ШБ III 2.1.18 sq.).
Такое мистическое перерождение, которое имеет место при каждом жертвоприношении, открывает для жертвователя возможность сравняться с богами. "Жертвующему суждено по-настоящему возродиться в небесном мире" (ШБ VII 3.1.12). "Прошедший посвящение сближается с богами и сам становится одним из них" (III 1.1.8). Там же говорится, что в процессе перерождения жертвователь, возрастая, покрывает собой все четыре стороны света, т. е. покоряет Вселенную (VI 7.2.11 и сл.). Одновременно с этим дикша также символизирует смерть: "проходя посвящение, он (жертвующий) умирает во второй раз" ("Джайм. — упанишада брах." HI 11.3). [482] По другим источникам, "дикшита — это жертва" ("Тайттирия-самхита" VI I.45), поскольку "жертвователь на деле приносит в жертву самого себя" ("Айтарейя-брахмана" II 2). Таким образом, "прошедший посвящение — это жертва, которую предлагают богам" (ШБ III 6.3.19). [483] Пример подают сами боги: "О Агни, принеси в жертву свое тело!" (PB VI 2.2); "Принеси самого себя в жертву, увеличив свое тело!" (X 81.5). Ибо "через жертву принесли боги Великую Жертву" (X 90. 16).
482
Ср. также тексты, цитируемые в: Gonda, ор. cit., р. 385.
483
Жертвующий "бросает самого себя, как семя" (олицетворяемое песчинками) в домашний очаг, чтобы обеспечить свое перерождение на земле, после чего бросается на священный алтарь ради перерождения на Небе; ср. тексты, цитируемые в: A. Coomaraswamy. Atmayaj~na: Self-Sacrifice, p. 360.
Таким образом, ритуальная смерть дает как возможность достичь божественного состояния после смерти реальной, так и гарантии более благополучного существования в этом мире. В ведийскую эпоху такое «обожествление» через принесение жертвы носило временный характер и ни в коем случае не обесценивало жизнь и человеческое существование. Напротив, через ритуальное восхождение к богам на небо приносящий жертву, а с ним все общество и природа в целом, получали благословение и обновлялись. Мы уже видели, каких результатов можно было достичь с помощью ашвамедхи (см. выше, сн. 5). Очевидно, что человеческие жертвоприношения в языческой Уппсале также ставили целью возрождение космоса и укрепление королевской власти. И все это достигалось через ритуал, который воспроизводил акт творения и означал одновременно смерть, зачатие и возрождение приносящего жертву.
Посвящение на царство индийских правителей (раджасуйя) носило более или менее аналогичный характер. Главные церемонии совершались в период новогодних праздников. Помазанию предшествовал год дикши, а после него еще целый год длились завершающие церемонии. По всей видимости, раджасуйя — это набор ежегодных церемоний, призванных восстановить Вселенную в ее исходном виде. Центральная роль в этих церемониях принадлежала царю, поскольку, как любой человек, приносящий жертву-шраута, он в каком-то смысле заключал в себе космос. Различные фазы ритуала последовательно олицетворяли возвращение будущего правителя в зачаточное состояние, его созревание (в течение года) и мистическое возрождение в роли космократа, олицетворяющего одновременно как Праджапати, так и Вселенную в целом. "Зачаточный период" правителя соотносился с процессом созревания Вселенной; весьма вероятно, что первоначально он был связан с периодом созревания урожая. Во второй фазе ритуала формировалось новое тело правителя, т. е. символическое тело, которое правитель обретал либо посредством мистического бракосочетания с кастой брахманов или с народом (что позволяло ему вновь родиться из их чрева), либо через союз мужских и женских вод или союз золота (символизирующего огонь) и воды.
Третья фаза состояла из серии ритуалов, благодаря которым царь получал владычество над тремя мирами; иначе говоря, он воплощал собой Вселенную и одновременно утверждался в роли Творца. Когда Владыка поднимает руку, это носит космогонический смысл, поскольку символизирует воздвижение Мировой Оси. В момент помазания царь стоит на троне с воздетыми руками: он олицетворяет космическую ось, выходящую из пупа земли (т. е. из трона — Центра Вселенной), и касается неба. Окропление водой — это Вода, спускающаяся с Неба по Мировой Оси (царю), чтобы оплодотворить Землю. Далее царь делает по одному шагу к каждой из четырех сторон света и символически обращается к зениту. Таким образом он получает в свое владение четыре стороны света и времена года, иначе говоря, становится повелителем всего пространственно-временного континуума Вселенной. [484]
484
Ср.: J.C. Heesterman. The Ancient Indian Royal Consecration, pp. 17 sq., 52 sq., 101 sq.
Прослеживается, с одной стороны, тесная связь между ритуальной смертью и перерождением, а с другой — между космогонией и возрождением мира. Все эти идеи заключены в космогонических мифах, которые будут проанализированы ниже. Идеи эти будут разрабатываться в дальнейшем авторами брахман в свойственном им ключе, т. е. в форме неиссякаемой хвалы Жертвоприношению.
§ 75. Космогония и метафизика
Ведийские гимны излагают или упоминают несколько моделей космогонии. Речь идет о мифах достаточно распространенных, зафиксированных на различных уровнях культуры. Любая попытка выяснить происхождение какой-либо из этих моделей была бы тщетной, так как даже те из них, которые предположительно пришли в Индию вместе с ариями, имеют параллели в более древних, точнее, более «примитивных» культурах. Как и другие религиозные идеи и верования, космология, особенно в архаических обществах, передавалась "по наследству" с древнейших времен. Для нас особое значение должно представлять то, как индийцы интерпретировали и переосмысливали некоторые космогонические мифы. Не будем при этом забывать, что о древности той или иной модели космогонии нельзя судить по возрасту первых памятников, в которых она зафиксирована. Так, один из самых древних и наиболее распространенных мифов, так называемый "космогонический скачок", приобрел в Индии популярность довольно поздно — в эпоху создания эпоса и написания пуран.