История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1
Шрифт:
Но и греки совершенно ясно представляли, какие последствия повлечёт дальнейшее расширение церковной власти Рима. Эта неприятная перспектива была особенно наглядна на фоне тех полномочий папы, о которых, как о сложившемся факте, римские легаты постоянно говорили в Халкидоне. Ради церковного мира Собор признал догматическую победу св. Льва Великого, пусть даже и в ущерб авторитету св. Кирилла Александрийского. Но одно дело — признать правоту понтифика в отдельно взятом догматическом споре, а другое — признать, что только он непогрешим и его суждения обязательны для всех Поместных Церквей.
Поэтому, хотя бы для косвенного ограничения папских амбиций, возникла объективная необходимость положить предел его власти путём создания ему противовеса в лице другой вселенской кафедры. Принятые до Халкидона каноны не позволяли приблизиться к желанной цели. Никейский 6-й канон от 325 г. принимался в те времена, когда Константинополя ещё вообще не существовало, и потому не мог служить основанием для закрепления преимущества чести столичного архиерея. Кроме того, как показали соборные
Собственно, для этого требовалось лишь реципировать правила Второго Вселенского Собора и более чётко обозначить границы церковного округа Константинопольского патриархата, что и было сделано 28-м каноном. Примечательно, что Константинополь поддержали другие великие церкви — наверное, их представители помнили, как начинался в Халкидоне суд над Диоскором, и никому не хотелось оказаться в ситуации, когда папа единолично будет определять виновность или невиновность канонически равныхему епископов.
Полагают также, что, возможно, желание греческих епископов простиралось ещё дальше, и они раздумывали над тем, чтобы вообще поставить Константинополь с Римом на одну ступень, окончательно решив вопрос об уравнивании их власти. Но двух первых мест, как известно, быть не может, поэтому удовольствовались вторым местом Константинополя по чести после Рима [814] .
Первоначально, дабы не уронить престиж Халкидона и смягчить св. Льва, Отцы использовали все возможные способы выражения понтифику своего уважения и подчёркивания его роли в преодолении ереси. Они пытались устранить главное обвинение в том, что 28-е правило ведёт к умалению чести Римского епископа. Например, в речи Собора к императору бросается в глаза славословие: «Бог назначил вам неуязвимого от заблуждений поборника и приготовил к победе Римского предстоятеля, препоясавши его отовсюду учениями истины, дабы он, ратуя подобно пламенного ревностью Петру, привлёк к Христу всякий ум. Воздайте Благодетелю верою и докажите благодарность за честь попечением об исповедании, стремления злых обуздывая, а всех подвижников благочестивого исповедания вознаграждая согласием, подтвердив при собранном вами Соборе учение кафедры Петровой(выделено мной. — А.В.) , как бы печать благочестивых догматов. Ваше благочестие должно быть уверено, что боголюбивый предстоятель Римский ничего не изменил из древле возвещенной святыми Отцами веры. И чтобы не осталось никакого повода для силящихся из зависти клеветать на апостольского мужа, мы, для точного ознакомления вашего владычества, прилагаем из многих немногие свидетельства Святых Отцов» [815] .
814
Терновский Ф.А., Терновский С.А.Греко-восточная церковь в период Вселенских Соборов. Чтения по церковной истории Византии от императора Константина Великого до императрицы Феодоры (312–842). С. 179.
815
«Речь святого Вселенского Халкидонского Собора к благочестивейшему и христолюбивому императору Маркиану» // ДВС. Т. 3. С. 160, 163.
Но уже здесь выходило так, будто Отцы говорят о «Томосе» св. Льва Великого не как основании Халкидонского исповедания, а оправдываются, что на самом деле «Томос» не противоречит св. Кириллу и Святым Отцам, и потому православен.
Затем соборное письмо ушло непосредственно св. Льву, и оно также было наполнено всяческих, самых пафосных, выражений и заверений в уважении авторитета Рима. В заключение письма Отцы просили папу утвердить правила о преимуществах Константинополя, поскольку они были приняты для благочиния и укрепления церковных постановлений, а не для умаления его чести. Озабоченные тем, насколько ревниво апостолик относился к первенству чести своей кафедры, Отцы тут же добавили фразу, максимально возможно демонстрирующую различие между Константинополем и «Древним Римом», конечно, не в пользу первого. «Мы были убеждены, — пишут они, — что, обладая апостольским лучом, вы по обычной попечительности часто простирали его и на церковь Константинопольскую, потому что преподание собственных благ ближним происходит без зависти» [816] .
816
«Послание, отправленное от святого Собора к святейшему папе Римской церкви Льву (о всех вообще деяниях)» // ДВС. Т. 3. С. 168.
Выражаясь современным языком, Отцы разъясняли, что Константинополь наделен преимуществом чести не для конкуренциис Римом, которому принадлежит безусловное первенство в Кафолической Церкви. Более того, соглашаясь на второе место Константинополя в Кафолической Церкви, Рим, по их мнению, тем самым ещё более возвеличивается. Далее Отцы напрямую отмечают, что отказ от 28-го канона нарушает определение Второго Вселенского Собора и отменяет старую практику столичного епископа хиротонисать архипастырей Ассии, Понта и Фракии. Увы, папа был холоден. Время шло, ответа от папы не поступало. Не получив папского утверждения, 7 февраля 452 г. св. Маркиан утвердил постановления Халкидонского Собора своим законом без каких-либо изъятий.
Настало время что-то делать и папе. В своём послании 453 г. к епископам, бывшим на Соборе, св. Лев Великий отметил, что всем сердцем принял утверждение веры в Халкидоне, за исключением нововведений, прямо не назвав их. «Я напомню вашей святости о наблюдении, чтобы права церквей пребывали так, как они определены теми богодухновенными 318-ю Отцами(то есть Никейским Собором. — А.В.) . Пусть бесчестное домогательство не желает ничего чужого, и пусть никто не ищет себе прибытка через лишение другого. Ибо, сколько бы суетное возвышение ни устраивало себя на вынужденном согласии и не считало нужным укреплять свои желания именем Соборов, — всё будет слабо и ничтожно, что несогласно с канонами упомянутых Отцов. Апостольский престол благоговейно пользуется их правилами, и я, при помощи Господа нашего, пребываю стражем как кафолической веры, так и отеческих преданий» [817] .
817
«Послание папы Льва к епископам, которые собирались на святом Халки-донском Соборе» // ДВС. Т. 3. С. 186.
Как видно, понтифик не только сослался на неверные события — якобы имевшее место принуждение епископов признать 28-й канон Собора, но вообще «забыл» о Втором Вселенском Соборе с его 3-м правилом и об императоре, назвав себя стражем веры и Предания. Более того, в своём послании к Максиму Антиохийскому св. Лев делает вид, что та иерархия церквей, которая сложилась во времена Никеи (Рим, Александрия, Антиохия), действенна и до настоящего времени. Поэтому он обращается к Максиму с напоминанием о том, что тот главенствует на 3-м престоле, и потому обязан остерегаться еретических заблуждений и сопротивляться своей властью всем новшествам. Правда, здесь нужно было как-то оправдать Александрию, что не составило труда для мощного интеллекта папы: «Хотя заслуги предстоятелей иногда бывают различны, — замечает он, — однако права престолов остаются; хотя завистники при случае могут производить в них некоторое замешательство, однако они не могут уменьшить достоинство их» [818] . То есть папа решил вновь заговорить об Александрийской кафедре как второй в Кафолической Церкви, протянув руку помощи её новому предстоятелю. Однако это было совсем неверно тактически и не учитывало хотя бы то простое обстоятельство, что новый архиерей Египта, принявший Халкидон и хиротонисанный после Диоскора, мог держаться на своём престоле, только опираясь на силу и власть царя. А тот, конечно, не собирался денонсировать свою подпись под канонами Четвёртого Вселенского Собора, включая 28-е правило.
818
«Его же послание к Максиму, епископу Антиохийскому» // ДВС. Т. 3. С. 187.
В послании к императору св. Маркиану папа, конечно, сбавил тональность, но также совершенно обошёл вопрос о 28-м правиле, как будто его не было совершенно, утвердив все остальные правила и новое исповедание веры.
Был ли прав св. Лев Великий в своём жёстком противостоянии всему Востоку и Константинополю, в частности, когда категорически отказался признать его преимущества? Конечно, нет. Не прихоть и не только личные амбиции, но сама логикацерковной и имперской жизни вела к образованию патриархатов и появлению единого, всевластного, но в то же время подчинённогоцарю и опекаемому им центру церковной власти.
Папа сделал вид, что ему ничего не известно о Втором Вселенском Соборе, хотя на самом деле Запад был прекрасно осведомлён о том, что произошло в 381 г. Но если Рим знал о его канонах по поводу Константинополя, то почему 70 лет молчал, не оспаривая эти акты у следующих после св. Феодосия Великого императоров? О каких Никейских правилах могла идти речь применительно к новой столице, если они возникли в 325 г., а Константинополь в 330 г.? Ссылка на них выглядела неприкрытой насмешкой над Востоком [819] . Если понтифик не признавал второе место Константинополя в церковной иерархии, то почему же тогда, спрашивается, в Эфесе в 449 г. папские легаты были возмущены тем, что Диоскор посадил св. Флавиана на пятое место, указав ему, что тот должен сидеть на втором? Тем более, не понятно, почему римские легаты на самом Халкидонском Соборе не протестовали, когда Анатолий Константинопольский занял второе место рядом с ними? Следовательно, ссылка апостолика на неканоничность 28-го правила была совершенно не обоснована.
819
Болотов В.В.История Церкви в период Вселенских Соборов. С. 366.