История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1
Шрифт:
В 391 г. издаётся знаменитый Миланский эдикт, в соответствии с которым все языческие жертвоприношения объявлены преступлениями против императора, за которое полагались конфискация имущества и крупные денежные штрафы. В 392 г. были усилены меры наказания для гадателей; помимо прочего, закон предусматривал крупные штрафы для нерадивых чиновников, плохо исполнявших веление царя по борьбе с остатками язычества. В 393 г. были окончательно отменены Олимпийские игры, а статуя Зевса Олимпийского — знаменитое творение Фидия, перевезена в Константинополь [500] .
500
Успенский Ф.И.История Византийской Империи. Т. 1. С. 148, 149.
Но
501
Грегоровиус Фердинанд.История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия). С. 32.
Веротерпимость св. Феодосия вполне характеризует и история с синагогами на Востоке. В 388 г. начальник одной из отдалённых провинций Востока доложил императору, что христиане, возмущённые иудеями и гностиками, чинившими им препятствия в отправлении богослужений, разрушили одну иудейскую синагогу. Докладывалось также, что, вроде бы, к этому преступлению были причастны местный епископ и монахи. Вспыльчивый император тут же приказал наказать монахов, а епископа обязал восстановить синагогу на средства Церкви. Лишь благодаря вмешательству св. Амвросия Медиоланского, в очередной раз продемонстрировавшего своё влияние на царя, приказ был отменён [502] .
502
Адамов И.И.Святитель Амвросий Медиоланский. С. 73, 74.
Напротив, духовенство во время правления святого царя достигло невиданного ранее положения и общественного уважения. Он запретил рассматривать в гражданских судах дела с участием клириков, опасаясь унизить их статус, и постоянно испрашивал советов от св. Амвросия Медиоланского и других епископов, наглядно демонстрируя, комуон доверяет судьбу государства. Христианские начала при нём постепенно проникают в содержание римского законодательства, которое становится естественной базой для становления и развития церковного, канонического права. Например, император запретил браки между двоюродньми братьями и сёстрами, племянницами и дядями, предавал казням любителей противоестественных пороков и, во избежание соблазнов, не разрешал рукополагать женщину в диаконисы до достижения возраста 60 лет [503] .
503
Вертеловский И.О заслугах императора Феодосия Великого по отношению к вере и Церкви. С. 84.
Святой Феодосий, справедливо названный «Великим», не прожил и 50 лет и умер в пике своей славы, едва вступив в наиболее плодотворный для мужчины и государя возраст. Он расставался с жизнью с чувством выполненного долга, сделав всё, зависящее от него, и как император, и как глава Вселенской Церкви. Вместо развалин римской государственности, которые достались ему в начале царствования, он оставил после себя восстановленную Империю; преодолев раскол, воссоздал единство Церкви, а вместо разномыслия помог сотворить и дал силу государственного закона истинному чуду — Символу Веры, до сих пор являющемуся главным критерием для определения православия любого христианина.
Далеко не все самодержцы Европы и Византии могли бы похвастаться такими успехами, и ещё меньшее число из них сохранили необыкновенный запас любви, веры, честности и преданности Богу и отечеству, какие демонстрировал святой император во все дни своей жизни. И не будет преувеличением, если, подытоживая, заметим, что о личности святого Феодосия Великого всеможно сказать одним словом, некогда действительно произнесённым св. Амвросием Медиоланским: «Любил я этого мужа…».
VII. ИМПЕРАТОРЫ АРКАДИЙ (394—408) И СВ. ГОНОРИЙ (395–423)
Спасши Римскую империю от развала, фактически заново отвоевавеё у готов, св. Феодосий Великий всё же не смог решить главную задачу — восстановления того привычного портрета Империи, который она имела в последние века. Да, внешне Империя являлась всё ещё единым государством, но лишь потому, что никто из врагов и не пытался создать на захваченных или фактически оккупированных территориях свой политический союз. Она не распалась, поскольку это было тогда ещё физически невозможно, исходя из специфики политических понятий того времени и уровня сознания варваров. Для римских граждан Империя представляла собой всю Вселенную, окруженную редкими по численности государствами, цивилизованными варварами, к которым римский надменный ум без сомнения относил даже могучую Персию с её древней историей. К IV в. все известные современные государства были захвачены Римом или находились под римским протекторатом; вокруг его границ оставались лишь кочующие племена и орды варваров, не обладающих никакой государственностью.
Поэтому провинции, захваченные готами, продолжали оставаться под властью римской администрации, хотя бы сам император и не имел никакой практической возможности управлять ими. Их вожди, хотя и присягали василевсу и даже нередко получали высокие и почётные римские титулы, составлявшие ранее исключительную прерогативу римской аристократии, но в действительности действовали, руководствуясь своими довольно обыденными желаниями пограбить и явить примеры воинской доблести. Они могли в некоторых случаях защитить захваченную территорию от других варваров, в других — соединиться с ними и заселить без всяких разрешений другие римские земли, а когда и просто возвратиться к родным землям, откуда ранее пришли. Власть императора носила для них характер личной договоренностии основывалась на его личном авторитете, если, конечно, тот не имел возможности наказать их за нарушение прежде заключённых соглашений.
Но это было характерно только до тех пор, пока не появился народ, у которого постепенно проснулся политический инстинкт — готы. В отличие от прочих захватчиков, готы были очень многочисленны и активны: со времени начала правления св. Феодосия они захватили важнейшие посты в армии и уже не удовлетворялись обычной судьбой варварских племён. При Аларихе произошло невиданное ранее событие — готы захватили Рим, а затем они свершили невозможное вдвойне — создали свою государственность на территории Империи. Причём этот процесс происходил постепенно — готы перманентно передвигались по землям Римской империи, объявляя об образовании королевств то там, то здесь, пока, наконец, это им не удалось. Вслед за ними аналогичную попытку предприняли вандалы, захватившие Северную Африку и подчинившие её народы своему царю.
В провинциях, где римская культура и её носители находились в явном меньшинстве, сепаратистские попытки обосновать собственное государство также могли на времяувенчаться успехом. Характерный пример в этом отношении представляет Британия, которая при Грациане выдвинула фигуру узурпатора Максима, а при св. Гонории, как мы увидим вскоре, — Константина. Правда, сами узурпаторы, плоть от плоти римского политического сознания, всё же думали не об отдельном государстве — они пытались использовать взбунтовавшуюся территорию как плацдарм для завоевания власти во всей Империи. Но, как представляется, британцы не вполне разделяли их намерения, по крайней мере, при Константине. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что, в случае выделения территорий из Империи в качестве самостоятельных государств, последнее автоматически оказывалось в культурной, правовой, политической и — главное — экономической изоляции, что неизбежно (это был лишь вопрос времени) предрекало бы его крах. Тем не менее процессы выделения из целостного тела Римской империи никогда не затухали и были особенно активны в период политической анархии.