История Византийской империи. Том 1
Шрифт:
К 425 г. относятся два акта, имеющие особенный интерес для истории высшего образования в самом Константинополе. Император Феодосии II одним законом установил штаты ученой коллегии, которая поставлена в особое положение и выделена из состава обыкновенного учительского сословия, занимавшегося преподаванием в общественных школах и в частных домах. Эта новая коллегия, которую можно назвать университетом, составляет специальное императорское учебное заведение, в состав коего входит 31 профессор. Оно разделяется на следующие группы по специальностям:
1) три оратора для римского красноречия;
2) десять грамматиков для римской словесности;
3) пять софистов для греческого красноречия;
4) десять грамматиков для греческой словесности;
5) один философ;
6) два профессора для преподавания юридических наук.
Этот закон есть не что иное, как устав константинопольского университета, для которого назначены особое здание и особый штат служащих.
Другим законодательным актом определяются права этого ученого учреждения. Коллегия служащих в нем профессоров числится на государственной службе, имеет особые преимущества по табели о рангах и получает одно из существенных прав коллегиального учреждения – оценивать заслуги своих сочленов. При введении этого устава император Феодосии II возвел часть профессоров в чин графства первой степени, уравнивавший их с губернаторами провинций; для других профессоров открыты дороги к почестям под условием доброй нравственности, преподавательских способностей, ораторского таланта и успешных занятий наукой, если таковые качества будут засвидетельствованы высоким советом профессоров. По выслуге 20 лет и все профессора имеют право на этот чин графства первой степени. В уставе отмечаются некоторые черты организации жизни студентов в больших городах. Каждый молодой человек по прибытии в университетский город должен был заявиться у магистра ценза и представить ему документ, свидетельствующий об его происхождении и состоянии родителей. Кроме того, от него требовалось, чтобы он указал разряд наук, которыми намерен заниматься, и адрес квартиры в городе. Местная полиция должна была следить за поведением молодых людей; в случае нарушения дисциплины они подвергались наказанию и теряли право на пребывание в университетском городе. Императоры, давая приют науке, заботились также об образовании библиотеки и о сохранении старых рукописей, равно как о составлении списков с них. С этой целью была учреждена в Константинополе комиссия из семи каллиграфов, в коей было четыре специалиста для греческого и три для латинского письма. Назначение комиссии было делать копии со старых кодексов и исправлять обветшалые. Таким путем могли сохраниться древние рукописи, а равно развиваться в Константинополе школа специалистов-каллиграфов. Известно, что сам Феодосии II любил заниматься перепиской древних кодексов и поощрял занятия каллиграфией.
Нужно думать, что занимающее нас ученое и учебное учреждение основано было поблизости от Большого дворца на древнем акрополе, почему и названо было школой профессоров Капитолия. В V в. эта местность пострадала от пожара, уничтожившего много публичных зданий и, между прочим, царскую библиотеку. Если бы предполагать, что этим пожаром уничтожено было и здание университета, то самое учреждение могло сохраниться в последующие века. Никак нельзя думать, чтобы Юстиниан I, наложивший руку на афинский университет по политическим соображениям, мог закрыть константинопольскую высшую школу, ибо известно, что он покровительствовал изучению права и открыл для этого предмета кафедры в существовавших при нем университетах: бейрутском, римском и константинопольском. Историк Юстиниана Прокопий не говорит о закрытии при нем школ, а о сокращении выдачи жалованья профессорам. В дальнейшем мы, впрочем, будем не раз встречаться с высшей школой в Константинополе. Вообще наука и искусство нигде не пользовались в средние века таким вниманием, как в Константинополе. И большинство литературных и художественных памятников, сохранившихся по настоящее время от Византии, или происходят из Константинополя, или имеют к нему отношение. Таким образом, не обинуясь, следует признать, что Константинополь был ярким выразителем византинизма, и что история Византийской империи не может быть ни изложена, ни понята без параллельной истории Константинополя.
Есть прекрасное место, рисующее мировое значение Константинополя; оно читается у историка Иорнанда{37}. Император Феодосии Великий пригласил к себе в столицу остготского короля Атанариха. Вот как историк описывает произведенное столицей империи впечатление на варварского короля: «Атанарих, совершенно охотно приняв приглашение, вступил в царственный город и в удивлении сказал: теперь я вижу собственными глазами этот знаменитый город, о котором часто слышал с недоверием. И, озираясь туда и сюда, он то восхищался положением города, то удивлялся каравану кораблей, то, смотря на знаменитые стены и на множество народа из различных племен, обильной волной стекающегося сюда, как войско в боевом порядке, в одну реку с разных сторон, произнес: без сомнения, император есть земной бог, и кто осмеливается на него подняться, сам будет виновен в пролитии собственной крови».
В заключение настоящей главы укажем на замечательный памятник раннего византийского искусства, открытый при работах Русского археологического института в мечети Имрахор, т.е. в древнем Студийском
Глава IX
Маркиан и Пульхерия. Халкидонский собор. Общеисторическое значение 28-го канона. Лев I. Федераты. Аспар и Ардавурий, Экспедиция в Африку
Неожиданная смерть Феодосия в 450 г. открывала вопрос о престолонаследии, т.к. у него не было прямого мужского потомства. После него осталась дочь Евдоксия, находившаяся в замужестве за западным императором Валентинианом III; кроме того, оставалась в живых, хотя едва ли могла иметь притязания на власть, императрица Евдокия, проводившая жизнь в Иерусалиме; но всех ближе к престолу была августа Пульхерия, по всем сохранившимся данным имевшая сильное влияние на политику. В смутное время религиозных споров к ней обращается с письмами папа, равно она ведет переписку с влиятельными лицами по делам церковным. Вопрос о вакантности престола она разрешила весьма своеобразно, но в то же время и практично, пригласив к соучастию в правлении старого и опытного в делах Маркиана и утвердив его права браком с ним. Патриарх Анатолий, избранный на место умершего от горя и потрясений Флавиана, совершил над новым императором церковный обряд коронации, который с тех пор постепенно входит в обычай во всех европейских государствах.
Время было чрезвычайно тревожное, оно как раз совпадало с походом Аттилы на Таллию. Но для Византийской империи на первом плане стояли религиозные вопросы. Любопытно, что мысль, впервые высказанная в письмах папы Льва, согласно которой от правильной веры в единую Троицу зависят единство и прочность государства, вполне была усвоена на Востоке и сделалась руководящей в церковной политике. Ни для кого не оставалось сомнения, что со смертью Феодосия и устранением от дел евнуха Хрисафия должен наступить полный переворот в церковных делах. Слишком ставший в последнее время заметным склон на сторону египетских притязаний, чрезвычайно резкие и деспотические приемы Диоскора Александрийского, напомнившие его предшественника на престоле Феофила, подготовляли перемену в настроении высшего духовенства. В весьма оживленной переписке папы с императором Маркианом и Пульхерией начинает уже обсуждаться вопрос о Вселенском соборе, на котором и сам папа хотел бы быть лично, но только политические и военные события могут, говорил он, ему помешать осуществить это желание. Каким важным значением пользовалась царица Пульхерия, свидетельствует преимущественно 79 письмо, в котором ставится ей в заслугу победа над Несторием и Евтихием, воздаются похвалы за поддержку, оказанную папским легатам и притесняемым православным епископам, равно как за честь, оказанную умершему в ссылке архиепископу Флавиану перенесением его тела в Константинополь и погребением в храме свв. Апостолов. И в особенности нельзя не остановиться вниманием на тех советах, какие дает папа по отношению к устройству церковных дел, потрясенных учением Евтихия и разбойническим собором. Можно видеть, что подготовлялась радикальная реформа в Константинополе.
Почти год спустя по смерти Феодосия эдиктом от 17 мая 451 г. Маркиан назначил открытие собора на 1 сентября того же года в Никее. Но по случаю неспокойного положения дел и в желании иметь личное наблюдение за делами собора император, уступая также жалобам на неудобства жизни в Никее, перенес место собраний в Халкидон. Это знаменитый в истории Церкви IV Вселенский собор, положивший основание для многих существенных во всемирной истории течений и обусловивший развитие дальнейшего строя православной Церкви на Востоке и отношений Западной Церкви к Восточной. Имея в виду, что и по настоящее время по многим вопросам церковной жизни ученые канонисты должны обращаться к канонам Халкидонского собора, и что Восточная Церковь в своих отношениях к Западной, а равно и во всех спорах и притязаниях восточных национальностей на церковную и политическую самостоятельность имеет самые положительные точки опоры в постановлениях и практике эпохи Халкидонского собора, историк Византии обязательно должен дать значительное место в своем изложении деяниям этого собора.
В указе император так выражает цель созвания собора. «Польза истинной веры и православия предпочтительней всего в мире, ибо если Бог к нам милостив, то и царство наше будет благоустроено. т.к. возникли разногласия об истинной вере, то мы решили собрать священный собор в Никее, дабы истина была исследована в единогласном мнении всех и без пристрастия была выяснена истинная вера и дабы на будущее время никаких сомнений и никаких разномыслии об этом не имело места». Когда было получено в Риме приглашение принять участие в соборе, папа назначил своими представителями епископа Пасхасина и пресвитера Бонифация, приказав им действовать в согласии с бывшими уже в Константинополе легатами, епископом Люценцием и пресвитером Василием, прямое представительство и председательство. На соборе папа поручил епископу Пасхасину.