История военных потерь

Урланис Борис Цезаревич

Так, например, английское военное министерство приводит цифру в 1 700 тыс. убитых, ссылаясь на телеграмму, посланную неизвестно кем 20 декабря 1918 г. из Петербурга в Копенгаген². Эта цифра впервые, по-видимому, была опубликована во фран-

«Россия в мировой войне...», стр. 25.

•Statistics of the military Effort of the British Empire...*, p. 353.

цузском журнале «Драпо блё» в 1919 г. и затем перепечатана многими другими изданиями. Однако ни в одном из них нет даже намека на происхождение этой цифры, которая в 2—3 раза превосходит приводившиеся выше цифры убитых.

Интересно отметить, что

в 1921 г. известный русский статистик В. Г. Михайловский во введении к переписи 1920 г.¹ также привел цифру в 1 700 тыс. убитых русских в войне 1914—1918 гг. Нам неизвестно, является ли эта цифра результатом каких-либо расчетов или же Михайловский взял эту цифру, как имевшую широкое хождение в заграничной печати. К этой цифре он прибавил 800 тыс. русских солдат и офицеров, умерших от других причин, и получил в итоге 2,5 млн. убитых и умерших. Эта цифра стала известна за границей как официальная цифра русских потерь в первой мировой войне.

Некоторые иностранные авторы приходили в своих расчетах к еще более высоким цифрам потерь России. Так, датчанин Дэринг² доводит число убитых до 2 500 тыс. человек, кладя в основу первоначальный расчет в 1 498 тыс. убитых за первые два года войны (подробнее об этом см. на стр. 373) и делая затем экстраполяцию на последующий период. Еще более сомнительные расчеты русских потерь производит американский экономист, профессор Иллинойского университета Эрнест Богарт. Ссылаясь на какие-то официальные и полуофициальные источники, он приводит число убитых в русской армии с курьезной точностью: 2 762064 человека! При этом он тут же разоблачает иллюзорную «точность» этой цифры, считая необходимым прибавить к ней половину общего числа пленных и пропавших без вести³. При этом Богарт упускает из виду, что, если пропавшие без вести объединены в одну группу с пленными, нельзя полагать, что удельный вес убитых среди них столь велик. Число пленных и пропавших без вести, по Богарту, равно 2,5 млн. человек. Прибавив 1 250 тыс. к 2 762 064, он получает «новую», с такой же «точностью» исчисленную цифру убитых в русской армии — 4 012064 человека! Несмотря на абсурдность цифр Бо-' гарта, они получили распространение и попали даже в энциклопедические словари.

¹ «Труды ЦСУ», т. 1, вып. 3, стр. 4.

* С. Doring, 35 MilHonen Menschenvcrlust in Europa, S. 4.

' E. Bogart, Direct and indirect Cost of the Great World War, New-York, 1920, p. 272. Цифра в 2,5 млн. убитых имела хождение и в русской печати. Ее, например, приводит 3. П. Соловьев в своей статье «Цена войны» («Врачебная жизнь» № 1, 1917, стр. 4).

Из приведенных данных видно, что число убитых в русской армии определяется в весьма широких пределах — от 500 тыс. до 4 млн. человек. Это обязывает к тому, чтобы предварительно намеченная нами цифра в 900 тыс. убитых получила дополнитель

ное подтверждение на основании каких-либо других указаний. Некоторые исследователи в качестве таких указаний берут количество раненых и, применяя к ним пропорцию между числом раненых и убитых, определяют число убитых. Так, например, поступил генерал-лейтенант царской армии, бывший профессор академии Генерального штаба Н. Н. Головин. В своем исследовании о русской армии в мировой войне он посвящает потерям армии специальную главу, в которой делает следующий расчет числа убитых.

К числу раненых, составившему, по данным Аврамова, 3 813 827 человек, Головин прибавил 10% на недоучет и получил 4,2 млн. раненых. Установив по материалам, относящимся к потерям французской армии, что число раненых в 3,3 раза больше числа убитых, он делит 4,2 млн. на 3,3 и получает цифру в 1 260 тыс., точнее 1 273 тыс., которую он округляет до 1 300 тыс. Это и есть, по Головину, действительная цифра числа убитых. В дальнейшем изложении он старается ее подкрепить и обосновать. Головин считает, что, помимо 626 тыс. учтенных убитых (цифра, приведенная в сборнике ЦСУ), имелось еще 674 тыс. неучтенных, проходивших по рубрике «пропавшие без вести». Желая показать, что группа «пропавших без вести» достаточно многочисленна, чтобы отнести к ней эти 674 тыс. неучтенных смертей, Головин опять-таки исходит из пропорции по французской армии. Тардье заявил на Парижской мирной конференции, что французские потери пленными и пропавшими без вести составляли 800 тыс. человек. С другой стороны, Юбер сообщает, что 253 тыс. человек из числа пропавших без вести не разысканы и должны быть прибавлены к числу убитых. 253 тыс. составляют 32%) от 800 тыс. человек. Применяя этот процент к русским данным о числе пленных и пропавших без вести, выраженным цифрой 3 638 271, Головин получает 1 164 250 человек, т. е. цифру, почти в 2 раза большую, чем 674 тыс. неучтенных смертей. Следовательно, число пропавших без вести достаточно велико, чтобы отнести к нему всех неучтенных убитых.

¹ N. N. Golovine, The Russian Army in the World War, New Haven, 1931, p. 86, 87-93.

Но Головин не удовлетворяется этим. Он устанавливает отдельно число пленных и вычитает его из указанного числа в 3 638 271 человек, чтобы получить более достоверную численность пропавших без вести, а именно 1 200 тыс. человек '. И этой цифры вполне достаточно, чтобы иметь в своем составе 674 тыс. неучтенных убитых. Однако Головин почему-то обошел молчанием цифру пропавших без вести, приведенную в сборнике ЦСУ. В этом сборнике основная цифра, приведенная в расчетах Голо-

вина, — 3 638 271 пленных и пропавших без вести — дана с разбивкой на пленных и пропавших без вести:

Это число пропавших без вести никак не устроило бы Головина, ибо не «вместило» бы втрое большее число неучтенных убитых, которые должны были составить часть группы пропавших без вести. Правда, приведенное в сборнике число пропавших без вести сомнительно и никак не увязывается с отчетами военного министерства. Так, по этому отчету, в 1914 г. значилось 131 тыс. без вести пропавших, а в 1915 г. — 383 тыс.¹ Таким образом, только за первые полтора года войны число пропавших без вести составило 514 тыс. человек, что в 2,5 раза превышает цифру, опубликованную в сборнике, относящуюся ко всему периоду войны!

Однако более важное место в расчетах Головина занимает не определение числа пропавших без вести, а определение числа раненых, так как именно из него непосредственно он выводит цифру числа убитых. Между тем нельзя сказать, что число раненых в русской армии может быть выражено цифрой Аврамова с надбавкой в 10%. Определение числа раненых является, пожалуй, еще более сложным делом, чем числа убитых, так как здесь возникают серьезные методологические трудности. Во-первых, значительная часть раненых лечилась в прифронтовых госпиталях и медпунктах и сведения о них далеко не полны. Во-вторых, часть раненых попадала в санитарные учреждения по два раза и более вследствие повторных ранений. В-третьих, нередки были случаи перехода раненых из одного госпиталя в другой, и это также могло быть источником двойного счета. В-четвертых, большую роль играла своевременность медицинской помощи, когда смертельно раненный попадал в разряд раненых, а не убитых.

«Санитарная служба русской армии...», стр. 92, 97.

Для того чтобы применить установленную по французской армии пропорцию между убитыми и ранеными, нужно быть уверенным в том, что система учета раненых и организация санитарной службы во Франции была такая же, как и в России, и что цифры Аврамова по своему охвату и по полноте учета соответствуют тому числу раненых французов, на основании которого было вычислено отношение 3,3 раненого на одного убитого. Достаточно только небольшое изменение числителя или знаменателя — и указанное соотношение резко изменяется. Сам же Головин указывает, что если число раненых взять не в