История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6
Шрифт:
Экзекуция была назначена; войска размещены по деревням, и положение населения ухудшилось от более суровых требований. Народ несколько раз обращался с просьбою вывести из деревень войска, но на эту просьбу отвечали требованием скорее поставить хлеб в магазины. Тяготясь таким положением и испытывая сами недостаток в хлебе, жители почти ежедневно собирались около своих церквей для совещания о мерах к скорейшей поставке хлеба. Сюда являлись агенты царевича Александра с фирманами Аббас-Мирзы, который писал об отправлении грузинам значительной суммы денег и, обещая явиться на помощь, просил их оказывать сопротивление русским [8] . Ввиду своего бедственного положения грузины готовы были податься всякого рода внушениям. С каждым днем число недовольных увеличивалось. Духовенство было недовольно уменьшением числа епархий, упразднением некоторых приходов, уничтожением церковных имений и передачею их в казенное ведомство; князья – ограничением их власти и уничтожением моуравств, а народ тяготился притеснениями мелких чиновников, налогами и обременительными нарядами,
8
Всеподданнейший рапорт маркиза Паулуччи 26 марта. Фирманы Аббас-Мирзы. Военно-ученый архив Главного штаба.
Рано утром, 31 января 1812 г., набатный звон колоколов селения Ахмет собрал в сельской церкви всех жителей деревни. Здесь они узнали о прибытии экзекуции, требовавшей провианта. Отказавшись исполнить требование, грузины бросились на команду и выгнали ее из селения.
Посланный на другой день новый отряд, подходя к селению, был встречен выстрелами возмутившихся, к которым успели присоединиться пшавы, хевсуры и жители сел Матан и Тионет. Из этой последней деревни команда была также изгнана и частью перерезана. Народная ярость была возбуждена одною женщиною, которая, вбежав в средину толпы, бросилась к мужу, стащила с него папаху (шапку), надела ее на себя, а на мужа накинула свое покрывало (чадру).
– Теперь ты жена, а я муж! – кричала она. – Я обесчещена и иду мстить за тебя!
С этими словами она выхватила у мужа кинжал и бросилась к дому; толпа ринулась за нею. Офицер был заколот; команда перерезана [9] . Восстание быстро распространилось и охватило всю Кахетию; увещания капитан-исправников не действовали. Народ повсюду отказывался повиноваться, и от одного селения к другому скакали зачинщики, угрозами заставляя жителей присоединяться к ним и истреблять все экзекуционные команды. Грузины следовали за коноводами, хотя сознавали в душе несообразность своего поведения и искренно желали оставаться верными русскому императору.
9
Записки князя Д.О. Бебутова. «Военный сборник», 1867 г. № 6 и 7.
«На тот конец сделали мы бунт, – говорили жители селений Нукреян и Магаро, – чтобы нас больше не притесняли, а не на тот, чтобы лишиться российского покровительства… Сопротивлялись же против россиян [10] , в чаянии том, чтобы правительство обратило внимание на состояние наше и не оставило определить к нам одного из российских, а другого из грузинских чиновников, для управления нами и удовлетворения просьб наших» [11] .
По получении первых известий о восстании военное и гражданское начальство разослало повсюду предписания приостановиться взысканием провианта с жителей. Тогда же разосланы повеления ко всем комендантам, капитан-исправникам, моуравам и уездным маршалам о принятии необходимых мер предосторожности и употреблении всех способов для удержания народа от мятежа; князья, пользовавшиеся уважением народа, и почетные духовные особы были посылаемы для увещания, но все оставалось напрасным. «Ожесточенный народ, – доносил маркиз Паулуччи, – не внимал никаким советам, стрелял по тем, кои старались его успокоить, и умерщвлял всех попадавшихся ему в руки курьеров и лазутчиков, от правительства посланных».
10
В прошении от 26 марта 1812 г. Воен.-уч. арх.
11
Показание жителей селений Арагвисиири и Ораниси, 1 мая. Там же.
Соединившись с пшавами и хевсурами, возмутившиеся преградили все дороги в Кахетии и отрезали пути отступления нашим войскам. Последние, будучи разбросаны самыми маленькими командами по отдельным деревням, были застигнуты врасплох. Города Телав и Сигнах подверглись осаде; в последнем все чиновники и гарнизон были вырезаны. Та же участь постигла пятый эскадрон Нарвского драгунского полка, стоявший в селении Кака-бети. Нижние чины защищались в сараях, эскадронной конюшне, бане, но, уступая в численности, по большей части погибли. Один только унтер-офицер со штандартом успел прискакать в штаб полка, в деревню Сагореджо; туда же прибыл со знаменем и есаул донского Поздеева 8-го полка Кузнецов, из селения Анаги, которое было сожжено вместе с провиантскими магазинами.
Жители селений Ахмета, Тионет, Матаани и Маралисы, соединившись вместе, при содействии армян, живших в предместье Телава, ворвались, 2 февраля, в форштадт этого города, разграбили все квартиры, умертвили нескольких солдат и расхитили из сельских магазинов податной провиант. Телавский комендант, майор Шматов, с 60 человеками заперся в крепости и защищал ее до прибытия майора Вронского с тремя ротами 9-го егерского полка, стоявшими вблизи Телава, в селении Гомборах, и 250 человек нарвских драгун, отправленных генералом Портнягиным с майором Есиповым. Пробиваясь сквозь толпу инсургентов, Есипов был убит, но драгуны достигли до крепости, хотя и с весьма большою потерею в людях. Из 250 человек драгун пришло в крепость только 148 человек, а отряд егерей, пробиваясь через толпу, потерял 11 человек нижних чинов убитыми, 10 человек захваченными в плен и ранеными: двух офицеров и 30 человек рядовых.
Восставшие кахетинцы провозгласили царевича Григория [12] своим царем и решились признать его власть над собою. Недалекий по своим умственным способностям, хромой от природы и забытый русским правительством, Григорий жил на свободе в Кахетии [13] . Не пользуясь до сих пор ничьим уважением, царевич вдруг, при открывшемся восстании, вырос в глазах народа и стал играть довольно видную роль. Поверив в возможность сохранения за собою звания царя Грузии, Григорий принял предложение и явился среди мятежников предводительствовать их толпами. Имя его стали упоминать в церквах, как законного царя Грузии. Царевич начал издавать от своего имени возмутительные прокламации и письма [14] . Кахетинцы толпами спешили под его знамена. Пристрастие народа к бывшим членам грузинского царского дома сделало теперь особенно вредным пребывание Григория среди инсургентов. Деревни одна за другою присоединялись к возмутившимся. Посланные с разных концов и по разным направлениям развозили возмутительные письма.
12
Григорий был сын царевича Ивана, находившегося в Москве. Так как старший брат Ивана, царевич Давид, был бездетен, то грузины и считали за Григорием право наследства престола.
13
Отношение маркиза Паулуччи генералу Ртищеву, 17 марта, № 252.
14
Высокосиятельные кизикские князья, чиновники и вообще жители! – писал Григорий. – Нижайше вам кланяемся, и если хотите знать наше обстоятельство, то сегодня, что есть суббота, переедем на Хашми с большим войском… Если хотите знать о Карталинии, то войска обоих Лиахвских ущелий собрались, и сколько в Цхинвальской волости было русских, всех побили, мосты сорвали, и всякий карталинец вас ожидает; всю же силу русских составляют войска, на Хашми стоящие; если ее погубим, то знайте, что все в руках будем иметь: Карталинию, Арагви и Тифлис, и ныне просьба наша к вам состоит в сем, а воля ваша».
«Сегодня, в пятницу, – писал Григорий джимитским и уканамхарским жителям, – мы, хевсуры, пшавы и кахетинцы, кто только носит шапку, у Ахтальской речки встретили русских, и до сумерек сражение продолжалось; много людей и солдат побили, так что ружьями и лошадьми, от них доставшимися, Кахетия наполнилась, а с наступлением ночи расположились русские на Копризском поле; мы с нашим войском кругом их стоим, и с рассветом будет опять драка, и Бог нам помощь! Пока хотя один кахетинец жив, Кахетия не отступит: поспешите на помощь, кто хочет только христианства, поспешите на помощь вашим соседям, и если хотите жизни ваших семейств, то поспешите на помощь».
«Мы все, кахетинские князья, – говорилось в одном из таких писем, – кизикские (сигнахские) чиновники и кевхи, народ пшавский, тушинский и хевсурский, пишем к вам. Верьте Богу, что начиная от Тионет до Кизика (Сигнаха) и от Кизика до Маркопи, российского имени нет. За наше притеснение и за вас вступаемся мы, что такие дела делаем. Вы, подобно сему, покажите нам, сколько можете, какое-нибудь дело, т. е. пригласите поскорее царевича (Григория). Мы, кроме одного царя, ни в чем недостатка не имеем. Если вы согласны с нами – отвечайте, а если нет, то мы (одни) с ними разведаемся. Если в сем нам не верите, то здесь и татарский народ живет: спросите их и узнаете, что мы в крови замараны» [15] .
15
Казахским агаларам. Письмо подписано 31 лицом и приложено к рапорту маркиза Паулуччи государю имп. от 26 марта 1812 г. Воен.-уч. арх.
«Мы наверно знаем, что драться против великого Государя нам трудно, – писали жители Сигнаха тем же агаларам, – но мы до стеснения были доведены… Можем ли мы увериться, чтобы пролитие толикой христианской крови и противность Государю могли быть кем-либо прощены? Ныне все вообще: Кахетия, горцы и на плоскости живущие лезгины – соберемся в Сагореджо… Мы собою рискнули и себя на смерть отдали. Нам умереть – Государю убыток, и их (русских) побить – тоже Государю убыток».
В Сагореджо находился штаб Нарвского драгунского полка, шефом которого был генерал-майор Портнягин, бывший в то же время начальником Сигнахского и Телавского уездов. Он был поставлен обстоятельствами в критическое положение: из всего полка Портнягин мог собрать только до 150 человек драгун. До Тифлиса было 90 верст, и помощь могла прийти в Сагореджо не ранее как дня через три. К тому же главнокомандующего в то время не было в Тифлисе – он отправился в Баку, Кубу, Дербент и для введения нового управления в новопокоренной Кюринской области. Приближение персиян к нашим границам заставило маркиза Паулуччи проехать в Карабаг; но едва только он успел собрать там отряд и поручить его Котляревскому, как, получив известие о восстании в Кахетии, отправился в Тифлис, где присутствие его было более чем необходимо.
С получением первых известий о восстании генерал Портнягин просил о присылке ему подкреплений, но, за отсутствием маркиза Паулуччи, все распоряжения производились весьма вяло и нерешительно. В Сагореджо в первое время хотя и было тихо, но, видимо, жители находились в сильном беспокойстве. Вооруженные с головы до ног, они каждую минуту ожидали прибытия к себе инсургентов. Старшина селения предъявил Портнягину полученное им письмо, в котором говорилось, что вся Кахетия идет на них, и если сагореджинцы не пристанут к восставшим, то селение будет сожжено, а жители истреблены.