История всемирной литературы Т.3
Шрифт:
Изображая отказ заключенного в тюрьму Энрико от предсмертной исповеди, Тирсо возвысил голос против опорных тезисов габсбургского государства и контрреформационной церкви. Начальник тюрьмы, читающий Энрико смертный приговор, тут же советует осужденному позаботиться о душе. Но сочетание функций палача и исповедника, на котором стояло государство Габсбургов с его инквизицией, было отвратительно Тирсо. «Ты смеешь проповедовать, читая мне приговор!» — с проклятьями кричит Энрико и гонит прочь тюремных душеспасителей. Только настояния отца побуждают Энрико помолиться перед смертью. Эта сцена подрывает другой столп Контрреформации: утверждается прямое, без посредства священника, т. е. без посредства церкви, обращение грешника к богу. Здесь выступает ренессансное предварение деистической веры Нового времени (по-иному отчасти предваренной и протестантизмом), при которой
Душа казненного Энрико возносится на небо, но Пауло не верит явленному для него чуду. Окруженный крестьянами, которых его грабежи вынудили взяться за оружие, он, надменно похваляясь, будто «одного благородного хватит на четыре тысячи мужиков», умирает нераскаянным и попадает в ад.
«Осужденный за недостаток веры» — это народно-ренессансная драма, выражающая возрожденческую идею на испанский лад — в слиянии с представлениями народа. В противопоставлении Энрико — Пауло «худший человек на свете», «мытарь», одерживал абсолютную моральную победу над священнослужителем — «фарисеем». Символика драмы грандиозна: как Лопе вознес подданных Бусто Таберу и Звезду Севильи над королем Санчо IV, так Тирсо символически возносил последнего мирянина над священнослужителем, партер корралей — народ над первосвященниками Контрреформации. Возрождение в Европе началось, когда Данте, частный гражданин, флорентийский изгнанник, решился бросить в ад пап, и накануне заката оно достигло одной из высочайших вершин, когда в стране, где цепи были тяжелее всего, скромный монах, писавший тайно или под псевдонимом, символически осудил иерархов-фарисеев Контрреформации на адские муки.
*Глава десятая*
**ПОРТУГАЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА**
ЛИТЕРАТУРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И ПРЕДВОЗРОЖДЕНИЯ
Португальская литература XIV—XV вв. еще тесно связана с испанской и в значительной степени представляет собой региональное ответвление литературы Иберийского полуострова. Язык первых памятников этой литературы — галисийско-португальский, многие памятники существуют одновременно и на кастильском, и не всегда можно установить, на каком языке был создан оригинал. Первыми литературными текстами на галисийско-португальском языке были стихи, собранные в трех сборниках XIII—XIV вв. Самый ранний — «Кансьонейро Ажуды» — был записан (или переписан) при португальском дворе в конце XIII в. Два других («Кансьонейро Национальной библиотеки» и «Ватиканский кансьонейро») датируются XIV в. Разумеется, среди стихов этих сборников встречаются и песни гораздо более древние, бытовавшие в устной традиции. В кансьонейро названы и некоторые тровадоры. Самый ранний из них — некий Жоан Соареш де Пайва, родившийся в 1141 г., самый поздний — граф Барселуш, умерший в 1354 г. По составу сборники не идентичны: в «Кансьонейро Ажуды» есть 64 стихотворения, выпавшие из поздних списков; напротив,
в двух следующих сборниках много новых стихов. В один из списков кансьонейро включен отрывок из поэтического трактата XIV в.; в нем классифицируются жанры поэзии — «песни о друге», «песни о любви» и «песни насмешки и хулы». «Песни о друге» (т. е. любовные песни, слагавшиеся от имени женщины) — самый древний слой и восходит к песням весенних земледельческих празднеств. Простая ритмическая структура их обычно называется «параллелистической». Содержание этих песен свидетельствует об их народном характере: героиня, сельская девушка, обращается к возлюбленному или к подруге в обычных ситуациях крестьянской жизни (у источника, у реки и т. п.). Существуют и более поздние «песни о друге», отражающие городской и придворный быт. Параллелистическая структура их указывает на то, что фольклорная поэзия была широко известна и служила образцом придворным тровадорам (среди которых были нобили, сам король дон Диниш (Дионисио I, 1261—1325)).
«Песни о любви», написанные уже от имени тровадора, более позднего происхождения. Они слагались «в манере провансальцев» (как заявлял в одной из своих песен король Диниш). Связи между португальской и провансальской культурами были довольно тесными. В «Песнях о любви» заметно влияние провансальской лирики. «Песни насмешки и хулы» содержат богатство деталей; одним из мотивов издевки является соперничество между аристократом, слагающим песни, и жонглером-профессионалом. Есть и отдельные сатирические песни, а также несколько песен на политические темы; например,
Сохранились переводы на португальский язык куртуазных романов бретонского цикла («Поиски святого Грааля»); Португалия оспаривает у Испании право именоваться родиной «Амадиса Галльского» (убедительных доказательств того, что язык оригинала «Амадиса...» был португальским, пока не обнаружено). В 1344 г. составляется первая хроника на португальском языке (известная лишь в испанском переводе), сохранился также фрагмент португальской хроники 1342 г. Здесь пересказывается легендарная история царствования португальского короля Афонсо Энрикеша, его борьбы за престол сначала с матерью и отчимом, затем с Римом. По-видимому, эта легенда бытовала в устной традиции, отразилась в (несохранившихся) эпических поэмах, откуда попала в хроники.
Фернан Лопиш (после 1380 — после 1459) был автором хроники царствования королей дона Педро, дона Фернандо и дона Жоана. Его хроники замечательны широким (не ограниченным событиями придворной жизни и династическими вопросами) видением жизни, передачей драматизма исторических событий. Впоследствии португальские писатели-романтики в хрониках Фернана Лопиша черпали сюжеты произведений на темы национальной истории. Он запечатлел своеобразие и силу таких характеров, как борющаяся за власть Леонор Телеш или благородный рыцарь Нуно Алвареш.
Итоговой антологией средневековой и предренессансной поэзии был «Кансьонейро жерал» («Всеобщий песенник»), собранный Гарсией де Резенде и напечатанный в 1516 г. Включенные в него стихи относятся главным образом к XV в. и создавались при дворах португальских королей. Старинные народные песни с параллелистической структурой постепенно забывались, переставали служить образцом для придворных поэтов. Структура стиха усложняется (очевидно, под влиянием испанской поэзии): обычно это глосса на тему, сформулированную в первых строфах, повторяющуюся как рефрен. В зависимости от количества строф различаются кантиги, вилансете, эспарсы и пр.
Португальская литература до XVI в. небогата. По существу, она еще не отпочковалась окончательно от общего культурного комплекса, складывавшегося на Пиренейском полуострове. Расцвет португальской литературы в эпоху Ренессанса был подготовлен борьбой за национальную независимость.
ПОРТУГАЛЬСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ И ЛИТЕРАТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVI в.
Силы и талант нации в XVI в. нашли точку приложения. Национальная идея сформулировалась в выдвинутой королем Мануэлем (1495—1529) триаде: «мореплавание, завоевание, торговля». Религия и философия, фантазия и рассудок объединились, чтобы возвысить экономическую необходимость до идеального порыва. В португальском Возрождении все писатели включали в художественную структуру произведений, зачастую в прямой и открытой форме, идейные споры, новые идейные концепции.
Нельзя понять духовный мир португальского Возрождения и его высшее воплощение — Камоэнса — без историков и хронистов, путешественников и миссионеров, авторов объемистых томов и лубочных брошюр. Географические трактаты, путевые дневники, хроники путешествий и завоеваний играют такую же роль в формировании этого мира, как философские трактаты гуманистов в Италии. В обширной и разнородной литературе этого типа выделяются «Декады» (десятикнижия) Барруша («Азия»), «История завоевания и открытия Индии португальцами» Кастаньеды, «Легенды Индии» Г. Коррейи, «Странствия» Ф. Мендеш Пинту, рассказавшего европейцам об японской культуре, естественнонаучные трактаты Диего Пашеко и Гарсии де Орта, «Хроника короля Дона Мануэля» Д. де Гойша, звучащее подобно поэме в прозе письмо секретаря экспедиции Кабрала Перо Ваз де Каминьи королю об открытии Бразилии. Сочинения португальских путешественников читались по всей Европе. Так, отчет падре Ф. Алвареша о миссии в Эфиопию (в 1540 г.) был тут же переведен на испанский, итальянский, французский, немецкий и английский языки. Из восторженных описаний красот и богатства заморских земель складывался миф о «земном рае», своеобразная возрожденческая утопия, волновавшая умы не только писателей и мыслителей (Томаса Мора и др.), но и простых людей, отправлявшихся за океаны солдатами и купцами, миссионерами и просто искателями счастья. Легенда о «добром дикаре», столь важная для идеологии Просвещения, выросла, может быть, прежде всего из сообщений португальских путешественников о жителях Бразилии. Эти рассказы заметно отличались по тону от характеристики индейцев в испанских документах.