Истребитель снайперов
Шрифт:
Постепенно поминальный обед перерос в военный совет. Подполковник Стадник, занимающийся подпольной фортификацией аула Таймаз-Хан, связывая в одну систему разрозненные точки блокпоста, делал из всего этого настоящую крепость. Специалист по подземным крепостям афганских душманов, он со знанием дела произнес:
— На этой базе обязательно должен быть запасной выход. Его надо перекрыть, иначе есть вероятность самим получить по загривку.
— Где у них может быть «черный» ход? — ни к кому не обращаясь, спросил Панчук-младший.
— Вероятней всего, на той стороне гряды, —
— Э-э, православные, — старший брат, вначале делавший вид, что не замечает обсуждения щекотливой темы, теперь решил вмешаться. — Побойтесь бога, у нас намечается большая драка, а вы собрались в крестовый поход обратно в горы.
— Когда там начнется заваруха, чеченам будет не до аула, — ответил Владимир, уже полностью поглощенный предстоящей операцией.
— Ну, сейчас речь идет не о мести, а об уничтожении подземной базы террористов. — Николай Степанович Стадник неожиданно стал на сторону сорвиголов. — Во-первых, как штабист, я прекрасно осознаю, что подобная операция наверняка взбесит руководство повстанческих отрядов. Потому что, если мы запремся в ауле Таймаз-Хан, еще неизвестно, сколько нам придется просидеть в ожидании. Во-вторых, это я тоже говорю авторитетно как начальник штаба, чем быстрее мы произведем налет на базу, тем больше вероятности, что опередим возможное нападение на аул.
— То есть вы не исключаете нападения на Таймаз-Хан? — улыбнулся Михаил Панчук, считая, что поймал бывшего подполковника.
— Естественно, — спокойно отреагировал Степаныч. — Мы на войне, здесь никто не даст никаких гарантий, но с уверенностью могу сказать одно — когда в горах начнется операция, боевики на нас не нападут. Нынешние полевые командиры не настроены рисковать больше положенного.
— Значит, еще один рейд? — спросил Панчук-старший, обведя долгим взглядом собравшихся за столом бойцов, остановился на лице Стадника. Степаныч утвердительно прикрыл веки. — Ладно. — Михаил поднялся из-за стола и произнес: — Радист, за мной.
Первый заместитель начальника ГРУ и начальник отдела специальных операций генерал-майор Каманин на службе, как правило, задерживался допоздна. И не потому, что генералу не хватало отведенного времени или постоянные ЧП лихорадили департамент военной разведки. Просто в одно слились специфика службы, тяжелый груз ответственной должности и натура генерала, основательного мужика, привыкшего досконально разбираться в том, за что он отвечает.
А отвечать Каманину было за что: не считая частей специального назначения, которые приходилось обеспечивать всем необходимым, учить и тренировать, а главное, держать в постоянной боевой готовности, так еще и с десяток «горячих» точек, где без спецназа не обойтись, и обо всем генерал должен был знать.
Только поздно вечером Каманин приезжал домой. После контрастного душа полчаса крутил педали на велотренажере, сердце надо поддерживать в порядке. Потом недолго читал что-то из классики, медленно погружаясь в сон, чтобы с утра все начать по новой.
Но в этот вечер режим пришлось нарушить. Едва генерал перешагнул порог своей квартиры и поцеловал жену в щеку, как зазвонил служебный телефон.
— Слушаю.
— Добрый вечер, это Михаил Панчук, — поздоровался звонивший.
— Что-то случилось? — насторожился генерал-майор.
О ситуации вокруг «Кочевника» он был осведомлен не хуже, чем сами участники операции. Бой зондеркоманды с превосходящими силами противника, потери убитыми и ранеными вписывались в графу допустимого. То есть можно было смело сказать на докладе, что операция «Кочевник» происходит практически в рамках расписанного сценария, и оставалось только ждать финала. Теперь этот звонок поколебал уверенность Каманина.
— Ничего не случилось, — выдержав паузу, заговорил полковник Панчук. — Просто появилась необходимость в изменении плана операции.
— Выражайтесь яснее, полковник, — разозлился начальник отдела специальных операций. — Вы — военный, а не преподаватель института благородных девиц. Что конкретно надо менять?
— В горах обнаружена подземная база террористов. Требуется еще одна рейдовая группа для ее уничтожения.
— Зачистка гор — это была прерогатива ФСБ, — задумчиво произнес Каманин, пытаясь просчитать возможную перспективу. — Ваша главная задача — охрана и оборона Таймаз-Хана. Не забыли еще?
— Никак нет, — отчеканил Панчук. Он сам, еще пять минут назад противник рейда, понял всю необходимость проведения задуманной младшим братом операции. Поэтому добавил: — Считаю, что еще один рейд в горы необходим в условиях «тактики матадора».
— Полагаете, что недостаточно разозлили противника.
— Если мы закупоримся за баррикадами опорных пунктов, не исключено, что упустим инициативу. Противник может прийти в себя, осмыслить ситуацию и вместо штурма попытаться рассчитаться с «ИСом» методом диверсии. Если им это удастся, все задуманное нами пойдет прахом.
Опасность возможного срыва операции заставила генерала серьезно задуматься. Затратить столько средств, времени и сил, чтобы все обернулось пустым звуком? Хотя и сделано уже немало, но не было главного. Эффектного триумфа.
— Что вам нужно для проведения этой акции? — наконец спросил Каманин, подвигая к себе блокнот с заложенной внутрь шариковой ручкой.
— Уничтожение подземной базы требует значительного количества людей, вооружения и тяжелого оборудования, — доложил Панчук-старший. — Нам необходимы средства доставки, МДТ для этой цели не подходят.
Первый заместитель начальника ГРУ думал о выходе из сложившегося положения. Задействовать армейскую авиацию, размещенную в Чечне, означало возможную утечку информации. Разглашение тайны пропорционально количеству осведомленных людей. А если сепаратисты пронюхают, что на стороне федеральной власти действуют наемники (можно подумать, что контрактники — это бессребреники в форме), то они наверняка постараются устроить через прессу очередной скандал. И сразу же правозащитники взвоют об этом «эскадроне смерти». Демократы во власти открестятся от армии и в очередной раз будут делать из нее козла отпущения. Кто конкретно будет «козлом» — в этом генерал не сомневался.