Истребитель ведьм (сборник)
Шрифт:
Она навестила меня с группой друзей. Это случилось уже после похорон Роберта. Не знаю, почему меня так долго держали в больнице, — никаких серьезных увечий не обнаружилось. Говорят, я был в шоковом состоянии. Возможно, поскольку о том времени помню только те фрагменты дней и ночей, когда мне давали лекарства и подключали капельницу. Неохотно припоминаю также, что какие-то глупости спрашивал у сестер. Что именно, не знаю, да и не важно, вообще, это пришло в голову только сейчас, когда вспомнил приход друзей и Эльжбеты.
Она
— Бедная Эльжбета, — сказал я тогда.
Мои друзья успели уже рассказать мне о всех деталях аварии, описали также и похороны Роберта, умолкая в те минуты, когда появлялась Эльжбета.
Она так и не приблизилась к моей койке, смотрела на меня, будто я перестал существовать вместе с Робертом. С той разницей, что его смерть была для нее струной необыкновенной чувствительности, а моя струна — просто лопнувшей В том, что Роберт погиб, а я остался жить, Эльжбета видела свое величайшее и полное поражение, обвал чувств, справедливости, возможностей, рождаемых жизнью.
Я, впрочем, подозревал и потерю веры, возможно, ко всем, но больше всего ко мне. Я чувствовал, что она не верит ни одному моему слову, все, что я ей говорю, оборачивается против меня, является в ее глазах обманом и подлостью.
А может, это только мои фантазии? Может быть, потеря любимого человека привела ее просто-напросто в состояние отчаяния?
Мне захотелось еще раз переговорить с Робертом, снова расспросить его о деталях катастрофы. Он должен их лучше моего помнить. Я отдавал себе отчет, что вызываю его на своего рода допрос и что не имею на это ни малейшего права. Особенно я не имею на это права.
Но фотография уже была вставлена, аппарат включен, раздалось его мерное тиканье. На фотографии мы были втроем, снимок был сделан в самом начале ралли, и я хорошо помню обращенные тогда ко мне слова Эльжбеты, в которых были и укор, и претензия, и, возможно, предчувствие.
— И чего тебе далось это ралли, — говорила она. — Так уперся, я бы предпочла видеть штурманом в машине Роберта Кожыньского. Они вместе чаще стартовали.
— Это для меня отдохновение.
— Брось ты, — вмешался Роберт, — люблю с ним ездить, он дьявольски аккуратен. Быстрее и точнее Кожыньского. Ну, — добавил он, встретив ее вопросительный взгляд, — он просто быстрее выдает программу, чем кто-либо другой. А это важно.
Изображение на фотографии исчезло. Роберт оказался на поручне моего кресла.
— Замучил ты меня, старик, — начал он, — ведь знаешь уже все. Ничего нового я тебе сообщить не могу.
— Давай прокрутим каждую деталь по порядку, — ответил я ему, — надо все проверить.
— Что еще проверять? Говорил же тебе, что это была моя ошибка, скорее всего именно моя ошибка. И хватит об этом. Заладил одно…
— Знаю, — выпалил я со злостью, — думаешь об Эльжбете, но я тоже о ней думаю.
Я не услышал, как она вошла, почувствовал только чей-то взгляд, и в тот же момент Роберт сорвался со своего места. Они долго обнимались, так долго, что я уже хотел выключить аппаратуру, вывести из строя этот проклятый механизм.
— Пришла сюда только для того, чтобы ты, наконец, сказал всю правду в его присутствии, — показала она на меня. Голос ее был очень спокойный, сдержанный. — Только ради этого я решила прийти на это чудовищное испытание. Роберт, скажи нам, как было на самом деле.
— Ты имеешь в виду эту катастрофу?
— Да. Кто из вас допустил ошибку?
— Откровенно говоря, думаю, что это он.
Я придвинулся к нему вплотную, как бы готовясь к удару. Эльжбета встала между нами.
— Но ведь, — вырвался у меня крик, — ты только что говорил, и уже второй раз, ты говорил мне, что это была твоя вина! Твоя ошибка!
— Неправда, — спокойно ответил он, — ничего подобного я не говорил. Напротив, всегда считал и считаю, что это была твоя ошибка.
— Ты думаешь, случайная? — напирала Эльжбета.
— А ты как думаешь?
— Меня с вами не было. Не знаю…
— Он был слишком аккуратным и точным, чтобы допустить подобную ошибку.
Мы стояли все рядом, соприкасаясь телами. Эльжбета резко отскочила к аппарату и стала его разбивать. Роберт исчез. Вновь высветилась цветная фотография нас троих. Эльжбета выхватила ее, разорвала на мелкие кусочки и выбежала из лаборатории. Я пробовал было ее догнать, споткнулся и упал, разбив лоб. На время даже потерял сознание. Придя в себя, выскочил на улицу, там никого не было.
У меня было огромное желание снова материализовать Роберта и просить подтвердить то, что он сказал при Эльжбете, но мне не хватило духу.
Только на следующий вечер, вынув другую фотографию, вставил ее в заново смонтированный экран. Это был мой с Робертом снимок, сделанный во время ралли, проходившего за три года перед последним. Тогда я тоже был у него штурманом. Он еще не был знаком с Эльжбетой, да и я только начал с нею встречаться.
Долго, очень долго пришлось ждать материализации Роберта.
— Старик, кончай с этим. Ничего путного не добьешься.
— Должен добиться.
— Я ведь тебе уже все сказал.
— Ну, и… чья была вина?
— Моя.
— Уверен?
— Абсолютно.
— Так уже абсолютно?
— Почти.
— Остаются какие-то маленькие “но”?
— Может, и так. Не помню. А ты помнишь все детали?
— Тоже не помню. Но почему ты врал при Эльжбете?
— Как это? Ничего подобного!