Истребитель
Шрифт:
Но, как известно, женщина на охоте – хуже не придумаешь! Поэтому поход не удался. Вернулись без каких-либо результатов. Правильно! Озера замёрзшие (по метеопрогнозам синоптиков, весна в Сибири запоздалая), уток мало, девчонки хоть и старались не шуметь, но хруст в лесу стоял невообразимый. Напоследок постреляли по мишени в форме тетеревиного чучела, распотрошили его. Посмеялись.
На утро решили идти вдвоём.
После шашлыков, пива и баньки всех разморило, и спали непробудным сном. В шесть утра из-под одеяла вылезла рука и хлопнула по дребезжавшему будильнику. Спустя четверть часа Никита одевался,
Шли неслышно. Быстро светало, заливая округу голубоватым туманчиком. Кукарекала вдалеке горластая птица, где-то стучал на срубе спозаранок работяга. Лаяли псы, разминая глотки, да бахали на соседнем озере двенадцатикалиберные «гаубицы».
Шли, тихонько подшучивая друг над другом и иногда размышляя о чём-то своём. Не брякали закреплённые ружья, не стучали в патронташах снаряжённые гильзы, не трещали под ногами ветки, не скрипели высокие сапоги. Шли тихо, но шустро.
Для интереса, вечный приколист и шутник Никита изготовленные кустарным методом патроны все подписал. Надписи и названия смешили, поднимали охотничий дух, развлекали: «Смерть оккупантам», «За Хуана Карлоса», «С новым годом», «За Сталинград», «Ядерная боеголовка», и так далее.
А продуктивным и успешным оказался «В помощь Лаосу». Внезапно взлетевшего селезня Никита завалил, как мастер спорта по стендовой стрельбе летящую тарелку. Птичка оказалась на удивление жирной и огромной. Больше за утро ни одного не подбили – «мигов» встретилось мало!
Обратно возвращались в десять утра, намотав километров пять по лесному массиву и покрытым лужами полям. Болтался на поясе селезень, переливаясь зеленовато-фиолетовой головкой и смущая красным пятном у крыла. Брёл, спотыкаясь, уставший, огорчённый собственной неудачей Денис, бросая завистливые взгляды на добычу брата. Тяжело сопели, преодолевая глубокие рытвины и засасывающую грязь бездорожья.
На опушке смешанного перелеска присели на кочку отдохнуть, полюбоваться природой, на которую поначалу из-за охоты особо не обращали внимания.
Вдалеке, за кромкой поля, на фоне бело-голубого полотна необъятного небосвода, чернел голый лес. Ослепительным блеском отражалось в мутных лужах солнце. Шумели и жутковато скрипели за спиной деревья, шелестел тонкими хрупкими ветками осиновый подрост, надрывалась в кронах ворона, защищая гнездо от трещавших, как немецкие автоматы, сорок.
Где-то очень далеко изредка стреляли, визжала циркулярка, лаяли, грохотали сбрасываемыми с машины цинковыми листами. Звуки перемешивались и гулким эхом разносились по местности. Ныл в небе грузовой «ИЛ», внося вклад в общую звуковую гамму.
Никита перебирал сухую травинку в руках, согнувшись и нависая над грязными коленями. Сколько раз мать говорила, что выкинет старые джинсы с рюкзаковой лямкой вместо ремня, но до сих пор не сделала, дорожа любой вещью сына.
Вот-вот набухшие почки берёз выпустят в свет своих питомцев, проклюнулась первая травка, радуя взгляд сочной зелёной плотью, зажелтели мать-и-мачеха и вербные серёжки. Душа стонала, сердце разрывалось от тёплых воспоминаний о прошлом, о походах и путешествиях, экскурсиях и отдыхе на природе. Канули в лета и многочисленные поездки на море, на курорты страны, и весёлые компанейские рыбалки, и сборы кровавой брусники, сладкой земляники, пузатых симпатичных боровичков. Растворилось в земной суете детство, минула бесшабашная юность, потекла в мирской суматохе напряжённая деловая жизнь молодого парня. Горели, буквально чесались руки, постанывало отчего-то сердце, гудели покрытые накипью непонятной злости нервишки. Но разум оставался кристально чистым и по-детски невинным.
– Пошли? – прервал хаотичные мысли брата Денис, закончив обдирать с берёзы берёсту. – Есть хочется!
– Давай, – вздохнул, поднимаясь, Никита и поправил за плечом родную двустволку. – Нас ещё ждёт работёнка.
– Какая? – спросил младший, но вопрос рассеялся в безответной пустоте, будто ни к кому и не был обращён.
Никита бодро шагал по лесной тропинке, петлявшей меж деревьев и тающей в бескрайних полях. Он о чём-то сосредоточенно думал.
Не отставал от старшего брата и Денис, стараясь ступать ровно след в след…
В субботу Никита с Татьяной собрались сходить в кинотеатр, но планы неожиданно изменились.
Жена уже завивала волосы, а Никита брился в ванной, втягивая носом душистый аромат «Палмолив», как вдруг затренькал звонок. Дверь открыла тёща, прытко проскользнув первой.
Как обычно по воскресным дням, на пороге стоял Вадим. Парень, любивший в жизни больше всего культуризм и шоколадные печенюшки, был лучшим другом Никиты Топоркова. Конечно, это звучит смешно и даже, может, глупо, но это так. Вместе учились в школе и институте, гуляли, занимались спортом (хоть и разным, но в одних местах), отмечали совместно праздники, если это происходило вне дома, не раз выручали друг друга.
Да и сейчас жили рядышком. Вадим дружил с девчонкой на пять лет младше его – симпатичной шустрой Ольгой. Жили вместе, да и любили вроде бы: он её, она… его! Но друг часто жаловался Никите на её вредный капризный нрав.
И вот теперь Вадим предстал перед Никитой испуганным, взволнованным и злым. Весь его вид и лицо в красных пятнах говорили о том, что он быстро бегал последние два часа, плакал и, судя по пене на обветренных губах, долго и выразительно с кем-то разговаривал.
– Что случилось? – встретил его Никита, недобритый и полураздетый, резко меняясь в лице.
– Никита… Ольгу изнасиловали… чуть не убили! – Вадим сжался в комок, уже не сдерживая слезы и глубоко вздыхая. – Ублюдки, суки… я ведь их рвать буду… я их…
– …Бля! – вырвалось у Никиты, язык которого никогда не знал брани. Он встал, как вкопанный, опустив от ужасной вести руки и сжав челюсти.
– Никита, что такое? – подошла сзади к мужу Таня, расправляя неподатливый локон и внимательно наблюдая за реакцией обоих друзей.
– Ничего… милая, я потом скажу… иди, посиди в комнате!
– Но…
– Ступай! – повысив голос, сказал строго парень, подтолкнув любимую.
Только она неохотно исчезла за дверью спальни, Никита обратился к сверхугрюмому другу.
– Так. Я сейчас оденусь, ты подожди… Потом к тебе, там поговорим, и всё расскажешь подробнее…
– … Там Ольга!
– Тем более идём к вам! Всё, жди, – бросил Никита и ринулся в спальню.
Наспех объяснив жене причину отлучки, сноровисто одевшись легко, не по погоде, и чмокнув в носик милую, он удалился вместе с другом.