Истребители. Трилогия
Шрифт:
Попавшаяся мне под руки обломанная палка мне очень помогла, я вгрызся в нее, чтобы не заорать от ненависти. Немцы, перекидываясь веселыми словечками стали удаляться, куда-то в глубину леса, где была редкая стрельба.
«Уроды, мать вашу!» – подумал я выплевывая полностью изжеванную палку. Как это ни странно, но я их понимал. Я бы сам сделал то же самое, будь я на их месте, ну зачем мне возиться с раненым врагом, лучше уж так. Как бы ни цинично это было, но возиться с чужим раненым, у меня не было никакого желания.
Внимательно осмотревшись и прислушавшись,
Сапог крепко зацепился голенищем, поэтому мне пришлось вытащить ногу из него. Вдохнув запах взопревших портянок, я снял сапог с куста, и снова одел его на ногу.
Во время этих акробатических трюков у меня стало стрелять в спине, и я почувствовал, что там что-то потекло. Проведя там рукой, я тупо уставился на красную от крови ладонь.
«Зашибись, я еще и ранен!» – подумал я вытирая руку о штанину.
Доползя до пистолета, я схватил его и сдув пылинки проверил. В магазине еще оставалось шесть патронов, да один в стволе. Использовал я только один, по тому немцу, что бежал за мной что-то крича.
Поменяв магазин, я положил пистолет рядом, и сняв вещмешок расстегнул комбинезон и стянул его по пояс, после чего снял окровавленную рубаху.
«Фу-у-ух-хх, ничего страшного!» – подумал я, с облегчением ощупывая спину. Кроме неглубокой борозды, которую пропахал через всю спину маленький осколок, ничего серьезного не было. Сам осколок я нашел в вещмешке, где он застрял в запасных портянках. Повертев его в руках, отшвырнул в сторону и озаботился перевязкой. У меня было три медпакета, которые я добыл вместе в формой, но два из них отдал Зиминой, заныкав один, вот сейчас он бы и пригодился, но я понимал что использовать его, как это ни странно, бессмысленно. Я просто не видел раны, и мне было неудобно это делать.
«Нужно найти кого-нибудь, кто перевяжет меня», – решил я, и стал снова одеваться. Застегнувшись, одел обратно вещмешок, который прижал к ране одежду, и, подхватив пистолет стал по-пластунски выбираться из кустарника, замирая при любом шорохе.
«Судя по всему, без сознания я был недолго, вряд ли больше получаса. Может даже меньше», – подумал я, расстроенно посмотрев на часы. Разбитое стекло и раздавленный циферблат ясно давали понять, что с ними покончено. Остановившись, я снял их, и оставил в кустарнике.
Насколько ни разросся кустарник, все когда-нибудь заканчивается, кончился и он.
Остановившись, я осмотрелся. Вокруг шумел лес, но визуально я никого не заметил. Было такое впечатление как будто я в нем один, однако близкая и редкая стрельба давала понять, что это не так. Еще раз осмотревшись я посмотрел на солнце. Судя по всему, сейчас часа три дня, как-то так.
Еще раз осмотревшись я осторожно выбрался из кустарника и стараясь не нагибаться, держа спину ровно, а то рана стреляла болью, я стал перемещаться от дерева к дереву постоянно крутя головой.
Прошел я так, где-то с километр, и шея уже стала побаливать как я заметил движущуюся правее группу людей.
«Не зря
И через полтора часа я вышел на опушку, к широкой полевой дороге, на которой стоял немецкий танк. Рядом с ним возилось четверо танкистов в черной униформе. За дорогой было бескрайнее поле с колосящейся на ней рожью.
«Гусеница слетела», – понял я чем они там занимаются. Бинокль у меня сохранился, так что достав его я всмотрелся в них. И хотя до танка было метров сто пятьдесят, я все равно воспользовался биноклем, и не зря. В тени танка лежал пятый, и курил.
Лежал я на животе, поэтому когда захотелось пить, лег набок, и достав термос, налил себе остатки воды. Термос я фактически опустошил, когда ходил по лесу, все-таки из-за потери крови очень хотелось пить.
Попивая из стаканчика я продолжал наблюдение за немцами.
Вот послышался рокот мотоциклетного двигателя, и из-за поворота дороги выехал мотоцикл-одиночка за которым сидел офицер. Остановившись, он о чем-то заговорил с тем самым типчиком, лежавшим в тени, и вскочившим перед подъехавшим офицером. О чем был разговор, я понятное дело не слышал, но понять было нетрудно. Офицер ругался, что так долго ремонтируются, командир танка оправдывался.
Когда офицер, газанув напоследок, уехал, командир танка тоже включился в работу.
Жрать хотелось неимоверно, все свои припасы я отдал на общий стол еще утром, так что смотрел я на них, как на будущее продовольствие. Не на них конечно, а на сам танк. Наверняка там есть НЗ, а это то, что мне доктор прописал. Немного подумав, я достал из кобуры ТТ и проверив его сунул сзади за ремень, так чтобы можно было сразу его выхватить.
После чего встал и убрав по чехлам, бинокль, и термос поднял руки и направился к танку.
«До чего беспечные», – подумал я невольно покачав головой. Меня заметили только тогда, когда я уже прошел метров сорок.
– Хальт! Хенде хох! – сразу же заорал один из них.
Второй дернулся и схватил лежащий на моторном отсеке автомат. Тот самый, который показывают в фильмах про войну. МП. Правда я не видел какой, танкист наполовину закрывал его локтем, не давая понять тридцать восьмой он или сороковой. Хотя мне любого хватит.
– Нихт шиссен! – закричал я тоненьким голосом, – Айм сдаюсь. Это… как его. Их капитулирен. Арбайтн, – показывал я на танк, имея в виду, что могу помочь.
Из пятерых вооружены были трое, у двоих пистолеты и у одного автомат. Кстати, у командира оказался ни много ни мало, а самый настоящий "революционный" маузер в деревянной кобуре.
– Ком. Ком, – подзывал к себе рукой командир танка. Я быстро подошел стараясь не спровоцировать автоматчика. Вооруженные пистолетами немцы хоть и схватились от неожиданности за оружие, но их не вытаскивали оставив кобуры открытыми.