Итальянская ночь
Шрифт:
Наконец она вышла из себя, а то он уж подумывал, Милена кукла, в которую забыли вложить программы с эмоциями. Ипполит резко привлек ее к себе, не давая опомниться, быстро произнес ничего не значащую фразу:
– Ты хорошая подруга.
Но для него фраза являлась проявителем: не оттолкнет Милена сразу, значит, действуй смелее. Она не оттолкнула, может, не успела, потому что Ипполит присосался к ее губам и не отрывался до тех пор, пока не почувствовал: Милена расслабилась. Один рывок – она на руках, пара шагов – оба на постели…
Жена Асланбека подняла глаза на часы, стрелки
– Да?
– Вы кто? – раздался в трубке женский голос.
– Дежурю здесь, – сказал тот, усмехаясь. – А вы кто?
– Я мать Эльвиры. Пригласите мою дочь к телефону.
– Это вас, – сказал он Эле, протянув трубку. – Ваша мама.
Клавдия Тарасовна поспешила выхватить у него трубку, но он перевел на громкую связь, только после этого отдал. Послав ему молнии из глаз, она принесла трубку хозяйке, сидевшей в кресле, Эля заговорила тихо:
– Да, мама.
– Эля, как ты?
– Нормально. Мама, я перезвоню тебе завтра…
– Послезавтра похороны…
– Знаю, я приеду.
– Эля, Асланбек…
– Мама! Я перезвоню, сейчас не могу с тобой говорить. До свидания.
Эля нажала на кнопку и протянула трубку Клавдии Тарасовне, которая отнесла ее на базовый блок.
– А мы знаем, что ваш муж побывал у тещи, – сказал второй человек. – Так что вы зря не поговорили с матерью.
Несколько человек ворвались в дом пару часов назад, с оружием, такие деловые! Пробежались по дому да остались ни с чем, потом задали кучу вопросов – где муж, когда вернется. И «обрадовали»: мол, мы подождем его здесь, если не возражаете. На ее протесты они плевать хотели, потребовали, чтоб она и все в доме сдали сотовые телефоны, уложили их рядком на столике и расселись по углам.
– Навещать тещу запрещено? – презрительно бросила ему Эля.
– Стало быть, он поехал к ней? – подловил ее второй.
– Я не знаю, куда поехал мой муж, – процедила она, закатив глаза к потолку, ведь этот вопрос она уже слышала. – Его давно не было дома.
– А попутно застрелил небезызвестного вам гражданина Киселева, стрелял с дружками по машине ДПС…
– Ложь, – надменно сказала она. – Мой муж (подчеркнула слово «мой») ни в кого не стрелял. У него нет оружия.
– Вам неизвестно, чем занимается ваш муж?
– А вам лишь бы найти крайнего, – огрызнулась Эля.
– Ладно, подождем и спросим у него, где он был.
– Зря потратите время, он не приедет ни сегодня, ни завтра.
– У нас времени много, подождем.
Фыркнув, Эля отвернулась, Клавдия Тарасовна принесла на подносе воду и таблетку на блюдце:
– Тебе пора выпить лекарство. Надеюсь, господа, вы разрешите мне уйти в свою комнату? У меня режим.
– Ваш телефон какой? – спросил первый.
– Вот, белого цвета. В это время мне не звонят, я заберу его?
– Идите. Телефончик побудет здесь.
– Спокойной всем ночи.
Эля кивнула ей, выпила таблетку и спросила:
– А мне можно уйти? Я хочу спать.
– Здесь спите. Обязанность жены дождаться мужа.
– Ну и ждите. – Чуть не сказала «уроды».
Она легла на диван, накрылась пледом и уставилась в телевизор. Эти длинноухие ослы не знают, в чей дом попали, уж если Асланбек очутился в тяжелых обстоятельствах, то не будет звонить на трубки, которые лежат на столе.
Круг сделали огромный, не останавливались ни на минуту, гнали на полном ходу по утрамбованной колесами дороге, петляющей и ныряющей. Но где-то на середине, в абсолютно безлюдной глуши, откуда не просматривалось огней населенных пунктов, а лишь вдалеке тлели фонарные столбы, Сажа остановил джип по просьбе Асланбека. Включив в салоне свет, первым делом он осмотрел водителя.
– Готов, – выдал приговор.
– Пощупай пульс на шее, – сказал Асланбек. – Подержи подольше.
– Его садануло в голову, – не оставил надежды Сажа, но пальцы приложил к шее. – Ты-то как?
– Не смертельно, – буркнул тот. – Ну что?
– Нет пульса. Когда хотят задержать тачку, из строя выбивают руль и колеса, в Курка стреляли прицельно и попали. Отлетел, я думаю, сразу или в первые минуты. Думаю, понять, что его убили, он не успел. Жалко парня…
Не удовлетворившись приговором, желая убедиться лично, Асланбек протянул руку между сиденьями и приложил к шее водителя пальцы. Он ждал очень долго, ведь сердце способно подавать едва заметные признаки жизни, их надо только уловить, услышать толчки кончиками пальцев… Напарники успели выкурить сигареты до половины, но пульса не появилось. Асланбек убрал руку, откинулся на спинку кресла и прикрыл веки, штанина промокла от вязкой крови, рана на бедре жгла, эту боль хотелось вырвать из себя. Но сейчас ему нужно было принимать очередное нелегкое решение, он старательно уводил мысли от боли. Дверца была открытой, в салон заглянул Борода:
– Давай перевяжу рану.
– Позже, – сказал Асланбек.
– Дай хоть посмотреть, боюсь, кость задета…
– Ерунда, – вяло отмахнулся тот. – Курка оставим здесь.
Молчание – знак несогласия. Молчание, случается, является знаком зарождающегося бунта. Но за это молчание, а также за недавнюю отвагу его парни достойны уважения, впрочем, слабаков Асланбек не держит возле себя. Слабаков он убирает сразу, как только заметит слабину, чтоб не зависеть от безволия чужого человека. Но Сажа и Борода нахмурились, опустив головы, им нужно доступно объяснить, почему следует оставить труп.
– Если б Курок подавал признаки жизни, – начал Асланбек, – я бы сам сел за руль и повез его в ближайшую больницу. Надежных людей мало на свете, Курок был надежным. Но он мертв, ему сейчас все равно. И мы его оставим, потому что с трупом у нас возникнут огромные трудности. Я окажусь на его месте, и вы убедитесь в моей смерти – оставляйте меня, чтоб спастись самим. Это наша жизнь. Вытаскивайте Курка.
Речь возымела действие. Сажа, имея крупное телосложение, взял за плечи водителя и вытащил труп, Борода подобрал ноги убитого. Несчастного водителя, нашедшего смерть, когда о ней не думалось, уложили возле проселочной дороги на выжженную солнцем, оттого сухую траву. Проверили карманы и забрали все имеющиеся документы, а также ценности. Отхлебнули коньяку из фляги – это придает силы, долго стояли над телом погибшего, будто не желая с ним расставаться. Речи неуместны, потому молчали, затем Асланбек тихо рассказал, что произошло на дороге: