Итальянские сказки
Шрифт:
В субботу еще затемно гусыня причесала гусенятам перышки, дала им свежей травки, не велела никому дверь отпирать и отправилась на базар.
Лиса прибежала — еще и шести часов не было. Гусенята сказали ей, что мама уже ушла, и лиса припустилась вдогонку.
Гусыня к дыням приценялась, вдруг видит — лиса бежит. Куда денешься? Глядь — лежит на земле дыня большая-пребольшая. Пробила она в дыне клювом дыру и залезла внутрь. Стала лиса рыскать по базару, искать гусыню. Потом подумала: «Да, может, она еще не пришла», — и решила сходить в дынный ряд выбрать себе дыньку получше. Откусит
«Эта уж наверняка сладкая», — подумала лиса и откусила кусок побольше. А у гусыни клюв как раз в этом месте был. Увидела она, что дыня продырявилась, и плюнула наружу.
— Тьфу, гадость какая, — закричала лиса и отшвырнула дыню подальше.
Покатилась дыня под горку, налетела на камень и разбилась. Гусыня выскочила и скорей домой.
До вечера бегала лиса по базару, а потом опять пошла стучаться в домик.
— Ты, гусыня, отчего меня обманула? Отчего на базар не ходила?
— Нет, я ходила. Я была в той большой дыне.
— Так ты, значит, опять меня перехитрила? Отопри сейчас же!
— Нет, не отопру, ведь ты меня съешь.
— Берегись, гусыня:
Я на крышу заберусь,До упаду напляшусь,Прыг да скок, прыг да скок —И сломаю твой домок!А гусыня:
Ты на крышу заберись,До упаду напляшись,Прыг да скок, прыг да скок —Не сломаешь мой домок!Топ-топ, прыг да скок, а железный домик и не шелохнулся.
Прошло время. Снова лиса стучится в домик.
— Давай, гусыня, мириться. Старую ссору забудем и поужинаем хорошенько вместе.
— Ну что ж, только мне тебя угостить нечем.
— Об этом уж я позабочусь. Твое дело стряпать да на стол ставить.
И давай лиса таскать в железный домик то колбасу, то сосиски, то сыр, то курицу — все, что сворует. Теперь у гусыни в доме было всего вдоволь.
Настал срок ужина. Лиса, чтоб нагулять аппетит, два дня не ела. Но на уме у нее были не сыр с колбасой, а другой лакомый кусочек — гусыня с гусенятами.
Вот пришла она к железному домику и кричит:
— Гусыня, готово у тебя?
— Все готово, — отвечает гусыня. — Можешь входить. Только придется тебе лезть в окошко. Стол у двери стоит — отворить нельзя.
— Мне все равно. Могу и в окошко влезть. Да как до него добраться?
— А я тебе веревку брошу. Ты надень петлю на шею, а я тебя втащу.
Лисе так не терпелось съесть гусыню, что она не остереглась и поскорей сунула голову в петлю, петля стала затягиваться. Лиса рванулась, петлю затянула, билась-билась — да и задушилась. Так и повисла — глаза выкатились, язык высунулся. Гусыня подождала-подождала, а потом как бросит веревку, лиса шлеп на землю мертвая.
— Бегите, гусенята, — сказала тогда гусыня и отворила дверь. — Бегите свежую травку щипать и в ручейке плескаться.
Наконец-то гусенята выбежали из домика и давай хлопать крылышками, резвиться да друг за дружкой гоняться.
Пришло время подружкам гусыни с Мареммы возвращаться. В один прекрасный день слышит она хлопанье крыльев и гогот. «Это, наверное, сестры мои!..» Вышла гусыня на дорогу и увидела гусиную стаю, а за ней — выводок гусенят. Встретились они радостно, как добрые сестры, и гусыня рассказала, как она перехитрила лису. Сестрам-гусыням так понравился железный домик, что все они пошли к кузнецу и попросили сковать им такие же. И сейчас еще есть где-то в лесу поляна, и стоит там гусиная деревня вся из железных домиков, куда лисе не добраться.
Сиена
СОЛДАТ НЕАПОЛИТАНЕЦ
Три солдата сбежали из полка. Один из них был римлянин, другой — флорентинец, а третий, самый младший, — неаполитанец. Долго шли они, и сумерки застали их в лесу. Римлянин, самый старший из них, говорит:
— Ребята, не дело спать всем сразу. Каждый из нас должен по часу охранять товарищей.
Он остался бодрствовать, а двое других сбросили мешки на землю и уснули.
Подходил конец караула римлянина, как из лесу вышел великан.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он солдата.
А римлянин, даже не взглянув на него, отвечает:
— А тебе какое дело?
Великан набросился на него, но солдат оказался проворнее, выхватил саблю и отрубил великану голову. Потом он взял одной рукой голову, другой — туловище и бросил все в колодец. Покончив с великаном, солдат насухо вытер саблю, вложил ее в ножны и пошел будить товарища, но при этом подумал: «Лучше я ему ничего не скажу. Он флорентинец, как бы не струсил и не сбежал». Поэтому, когда флорентинец проснулся и спросил его, не было ли какой тревоги, римлянин ответил:
— Нет, нет, все спокойно, — и улегся спать.
Встал на караул флорентинец, но когда его дежурство было на исходе, явился великан, такой же, как прежде, и спросил:
— Эй, что ты здесь делаешь?
А флорентинец в ответ:
— А тебе какое дело?
Великан набросился на него, но солдат оказался проворнее и снес ему саблей голову. После этого флорентинец взял голову и туловище великана и бросил все это в колодец.
Подходило время будить младшего товарища, и солдат подумал: «Лучше я этому трусишке — неаполитанцу ничего не скажу. Если он только узнает, что здесь могут быть такие встречи, — сбежит, пожалуй, и поминай как звали».
Неаполитанец, как только проснулся, спросил, не случилось ли чего за время дежурства флорентинца.
— Нет, ничего. Можешь стоять спокойно, — ответил гот и лег спать.
Неаполитанец караулил почти целый час — в лесу все было спокойно. Вдруг слышит шаги и шуршанье листьев под ногами. Перед ним — великан.
— Что ты здесь делаешь?
— А тебе какое дело? — ответил неаполитанец.
Великан уже занес руку. От его удара солдат превратился бы в лепешку, но неаполитанец оказался проворнее, взмахнул саблей и начисто отрубил великану голову. Потом солдат взял голову и тело великана и бросил в колодец.