Итальянский пейзаж
Шрифт:
Он протянул Лизе руку, коснулся ее пальцев.
И тут в их мир ворвалось шарканье чьих-то ног.
– Ты чево тут, Андреевна?
– послышался голос тети Паши.
– Сегодня. Жду...
– шепнул Джино.
Мир реки сжимался, тускнел, возвращаясь на полотно.
– Когда же?
– вскрикнула Лиза.
– Ровно в восемь.
Тетя Паша подозрительно
– Ты чево, девка, сама с собой разговариваешь? Или померещилось старой? Да ты, смотрю, как невеста - с розочкой, при румянце. Ой гляди, девка...
Вечер выдался душный. Квартирантки опять что-то жарили в летней кухне. Совсем некстати Лещенко на танцплощадке в который раз уверял всю округу:
...Нам не жить друг без друга!
Пересыхало горло. Лиза несколько раз пила охлажденную воду. Не помогало. Наверное, от духоты кружилась голова, в висках позванивало.
Наконец приехал Николай. Он долго плескался во дворе под краном, сокрушался, что никак не доведет до ума душ. Затем зашел в комнату, удивился:
– Ты чего без света сидишь?
Лиза промолчала.
– А я сегодня два раза в Керчь смотался, - довольно заявил Николай. Одного полковника с семьей доставил и еще каких-то гастролеров. Петь там будут, что ли. Короче, два червонца наши.
За разговором Николай заглянул на кухню и удивился еще больше.
– Ты что, мать, забастовала? Я же как зверь. Пару пирожков на вокзале перехватил, и так весь день.
Он легонько потрепал жену по затылку.
– Может, приболела? Или дерябнула где?
Лиза оживилась.
– У Софы...
– Она запнулась, так как не привыкла лгать.
– День рождения у Софы. Посидели после работы...
– А это уже басни, - нахмурился Николай.
– Я же за рулем, мать. У меня нюх похлеще, чем у автоинспектора... Обсчитали, наверно, на рынке?
Лиза встала, достала из сумки деньги.
– Как посмотреть, - с улыбкой сказала она.
– За двадцать минут все отдала. По три рубля.
– По три рубля? Да ты с ума сошла...
– Сошла, - легко согласилась Лиза.
Муж говорил что-то сердитое, она кивала, но не слушала. Потом из потока речи выплыло слово "спешила". Она кивнула:
– Спешила. На свидание спешила.
– Что ты дурочку строишь?!
– заорал Николай.
Лиза опять улыбнулась, взглянула на часы.
– Коля, - спросила она, - а я похожа на Мадонну?
– На корову ты похожа!
– зло ответил муж.
Она молча швырнула ему в лицо мятые пятерки, трешки, рубли, взяла сумку, стала укладывать туда белье, платья. Сверху на всякий случай положила теплую кофту.
– Что с тобой, Лиза?
– Николай уже не ругался. В глазах его росло и ширилось удивление.
– Куда ты собралась? Ты вся горишь. Может, вызвать "скорую"?
– Меня украли, потому горю, - нараспев сказала Лиза.
– Он обещал украсть меня сегодня. Мы уплывем, как только восемь часы пробьют. Я ухожу.
– Лиза, опомнись!
– Николай схватил ее за руки, заглянул в лицо.
– Что с тобой?! Какие-то стихи... Что ты бормочешь?
Она рванулась.
– Пусти меня, постылый. Я тороплюсь! Меня заждался Джино.
Николай повалил жену, слабо понимая, что делает, стал вязать ремнем руки. У него с перепугу стучали зубы.
– Успокойся, Лизонька, успокойся, - приговаривал он.
– Я мигом... Сейчас приедут врачи, сделают укол... Все будет хорошо, Лизонька. Тебя обязательно вылечат...
На всякий случай он связал ей и ноги. Затягивая узел, бормотал, заикался от ужаса, от непонимания происходящего, диких речей жены:
– Тебя вылечат, вылечат... Полежи минутку, Лизонька. Куда же ты рвешься?! Я только позвоню... сбегаю...
Николай выскочил из дому.
– Решилась я и потому свободна!
– крикнула ему вслед Лиза, стараясь зубами развязать ремень.
– Удерживайте, мучайте меня, но помните взлететь теперь могу я. Я сделала тот шаг, который отделяет унылое "хочу" от звонкого "могу".
Она заплакала - навзрыд, тяжко, повизгивая, будто раненый зверек.
– Решилась я, - шептала сквозь слезы Лиза.
– Знайте все: решилась!