Иван Грозный и Мария Темрюковна. Очищение
Шрифт:
Вторая цитата:
«Химеры страха, рожденные террором, прочно владели сознанием Грозного. Царь нимало не сомневался в том, что его ближайшие советники бояре, с которыми он многие годы управлял страной, вновь составили заговор с целью погубить монарха и его семью» 35 .
Цитата третья:
«В Боярской думе заседали не одни только царские недоброжелатели. Многие бояре пользовались доверием царя, а некоторые, например, Курбский, были его личными друзьями. События, последовавшие за полоцким походом, омрачили дружбу Ивана с князем Андреем Курбским. Царя, по его словам, уязвило «согласие» князя с изменниками, и он подверг воеводу «малому наказанию», отправив его в крепость Юрьев в качестве наместника Ливонии. Только что закончился полоцкий поход, в котором Курбский выполнял почетное поручение. Он командовал авангардом армии – сторожевым полком. (Обычно на этот пост назначали лучших боевых командиров.) Курбский находился на самых опасных участках: он руководил осадными работами у стен неприятельского острога. После завоевания Полоцка победоносная рать вернулась в столицу, ее ждал триумф. Высшие офицеры могли рассчитывать на награды и отдых. Но Курбский лишен был всего этого. Царь приказал ему ехать в Юрьев и дал на сборы меньше месяца» 36 .
35
Там же. С. 513.
36
Скрынников Р. Г. Василий III. Иван Грозный. 2008. С. 304.
Относительно иерархии полков у В. Б. Кобрина следующие сведения: «Между пятью полками, на которые делилось обычно войско, существовало определенное старшинство. Самый почетный полк – большой полк, потом – передовой, правой руки, левой руки и наконец – сторожевой. Ясно, что, например, первый воевода передового полка выше воевод полков правой и левой руки и ниже первого воеводы большого полка и ниже воеводы большого полка. Ясно также, что первый воевода большого полка выше всех прочих воевод» 37 . Курбский был в сторожевом полке, а не в передовом, правой или левой руки.
37
Кобрин В. Б. Иван Грозный. 1992. С. 503.
Историки по-разному оценивают значимость Курбского как полководца. Первая группа утверждает, что в исторической хронике тех времен не осталось ни одного материала, показывающего Курбского как толкового воеводу. По их сведениям он никогда близко не приближался к ступеням военной элиты. Вторая утверждает, что он был одним из лучших боевых командиров. Третья точка зрения заключается – подвиг других Курбских ошибочно приписали 38 Андрею Курбскому. В армии сражались Роман и Михаил Курбские, которые были убиты под Казанью. Андрей же Курбский «прославился» своими грабежами, но в хроники попал как «герой». Но все группы историков единогласны в том, что Курбский бежал на Запад к врагу, но расходятся в оценках этого поступка.
38
Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. 1963. С. 127.
Для характеристики состава двора, чтобы не слишком углубляться в дебри генеалогии, приведу несколько справок о дворе царя Ивана. Из рода Бяконта (Плещеевы, Игнатьевы и др.) и из рода Пушкиных при Иване во дворе служило по 43 чел.; 30 – Заболотских, 39 – Беклемишевых, по 22 чел. Поливановых и Татищевых, не менее 30 – из рода Ратши (Федоровы, Бутурлины, Чеботовы, Чулковы, Жулебины, Слизневы, Челядины и другие фамилии).
То же мы видим и в титулованных родах. При Иване во дворе служили: не менее 120 чел. князей Ярославских, 69 – Оболенских, 31 – Белозерских, 29 – Стародубских, 28 – Ростовских, 25 – Мещерских и т.п.
В общем можно сказать, что две трети Государева двора времени Ивана, и притом в высших чинах, происходило из трех десятков княжеских и четырех десятков нетитулованных родов.
(Возможно и то, что не только одинаковые фамилии, но и инициалы приводили к путаницам, когда заслуги одних приписывали другим, живых к мертвым. – Ш.А.А.).
Сторона историков, ненавидящих Грозного, упорно доказывает, что Курбский бежал из-за грозившей ему беспричинной опалы со стороны царя и казни, которая неминуемо могла последовать за этим. В качестве примера рассмотрим цитаты из книг Н. М. Карамзина и Р. Г. Скрынникова с авторскими комментариями.
Н. М. Карамзин пишет: «Бегство не всегда измена; гражданские законы не могут быть сильнее естественного: спасаться от мучителя, но горе гражданину, который за тирана мстит отечеству! Юный, бодрый Воевода, в нежном цвете лет ознаменованный славными ранами, муж битвы и совета, участник всех блестящих завоеваний Иоанновых, Герой под Тулою, под Казанью, в степях Башкирских и на полях Ливонии, некогда любимец, друг Царя, возложил на себя печать стыда и долг на историка вписать гражданина столь знаменитого в число государственных преступников. То был Князь Андрей Курбский. Доселе он имел славу заслуг, не имея ни малейшего пятна на сей славе в глазах потомства; но Царь уже не любил его как друга Адашевых: искал только случая обвинить невинного. Начальствуя в Дерпте, сей гордый Воевода сносил выговоры, разные оскорбления; слышал угрозы; наконец сведал, что ему готовится погибель. Не боясь смерти в битвах, но устрашенный казнию, Курбский спросил у жены своей, чего она желает: видеть ли его мертвого пред собою или расстаться с ним живым навеки? (Курбский бросил жену и сына. – Ш.А.А.)
Великодушная с твердостию ответствовала, что жизнь супруга ей драгоценнее счастия. Заливаясь слезами, он простился с нею, благословил девятилетнего сына, ночью тайно вышел из дому, пролез через городскую стену, нашел двух оседланных коней, изготовленных его верным слугою, и благополучно достиг Вольмара, занятого Литовцами. Там Воевода Сигизмундов принял изгнанника как друга, именем Королевским обещая ему знатный сан и богатство. Первым делом Курбского было изъясниться с Иоанном: открыть душу свою, исполненную горести и негодования. В порыве сильных чувств он написал письмо к Царю… <…>
«Я невинен и бедствую в изгнании, – говорит он: – добрые жалеют обо мне: следственно не ты! Пождем мало: истина не далеко». Доселе можем осуждать изгнанника только за язвительность жалобы и за то, что он наслаждению мести, удовольствию терзать мучителя словами смелыми, пожертвовал добрым, усердным слугою: по крайней мере еще не видим в нем государственного преступника, и не можем верить обвинению, что Курбский хотел будто бы назваться Государем Ярославским. Но, увлеченный страстию, сей муж злополучный лишил себя выгоды быть правым и главного утешения в бедствиях: внутреннего чувства добродетели. Он мог без угрызения совести искать убежища от гонителя в самой Литве: к несчастию, сделал более: пристал ко врагам отечества. Обласканный Сигизмундом, награжденный от него богатым поместьем Ковельским, он предал ему свою честь и душу; советовал, как губить Россию; упрекал Короля слабостию в войне; убеждал его действовать смелее, не жалеть казны, чтобы возбудить против нас Хана – и скоро услышали в Москве, что 70000 Литовцев, Ляхов, Прусских Немцев, Венгров, Волохов с изменником Курбским идут к Полоцку; что Девлет-Гирей с 60000 хищников вступил в Рязанскую область. <…>
Таким образом, измена Курбского и замысел Сигизмундов потрясти Россию произвели одну кратковременную тревогу в Москве. Но сердце Иоанново не успокоилось, более и более кипело гневом, волновалось подозрениями. Все добрые Вельможи казались ему тайными злодеями, единомышленниками Курбского: он видел предательство в их печальных взорах, слышал укоризны или угрозы в их молчании; требовал доносов и жаловался, что их мало: самые бесстыдные клеветники не удовлетворяли его жажде к истязанию. Какая-то невидимая рука еще удерживала тирана: жертвы были пред ними и еще не издыхали, к его изумлению и муке» 39 .
39
Карамзин Н. М. История государства Российского. Электронное издание книги.Т. 9.
Не кажется ли вам, что предателя Карамзин не только не проклинает за совершенные предательства, злодеяния, смерти, даже не критикует, как того заслуживает Курбский?
Р. Г. Скрынников приводит следующее: «Срок годовой службы князя в Юрьеве истек 3 апреля 1564 г. Однако он оставался там еще три недели, видимо, вследствие особого распоряжения из Москвы. Юрьев был памятен всем как место опалы и гибели Адашева (две версии смерти Адашева: алкоголизм или самоубийство. – Ш.А.А.), поэтому задержка не предвещала Курбскому ничего хорошего. В конце апреля 1564 г. опальный боярин бежал из Юрьева в литовские пределы. Глубокой ночью верные слуги помогли Курбскому перебраться через крепостную стену. В надежном укрытии его уже ждали 12 сообщников – дети боярские. Отряду удалось ускользнуть от погони и пересечь границу (они дорогу знали прекрасно и ровно так же могли привести на родину вражеские войска, что потом Курбский и сделает. – Ш.А.А.). В Юрьеве воевода оставил жену и новорожденного сына (по другим источникам мальчику было 9 лет. – Ш.А.А.). Судя по последующей переписке, он не успел забрать с собой почти ничего из имущества, даже воинские доспехи и книги, которыми очень дорожил (взял деньги якобы в долг в монастыре, помимо этого взял с собой крупную сумму денег, уехал с 12-ю мешками. – Ш.А.А.). Причиной крайней спешки была внезапная весть, полученная из Москвы (казнь Репнина и Кашина из-за подозрения в предательстве. – Ш.А.А.).
Оказавшись в Вольмаре, Курбский обратился с письмом к царю, в котором объяснял бегство за рубеж царскими гонениями (Грозный его ни в чем не подозревал. – Ш.А.А.).
Историки-почитатели Курбского, оправдывая побег требованием христианства, ибо тот, кто не спасает жизнь бегством в случае угрозы его жизни, подобен самоубийце.
Вторая группа историков приводит перечень предательств и злодеяний князя, но при всем этом остаются почитателями Курбского. Вот что пишет представитель этой группы В. Б. Кобрин: «Не будем торопиться осуждать того, кто не пожелал подставить свою шею под топор палача, но предпочел громко сказать правду о тиране. Но не будем торопиться и в другом: не стоит превращать беглого боярина в ангела. Пройдет несколько месяцев и Курбский возглавит литовские войска в походе на Русь. Но, повторяю, само по себе бегство не было изменой. Да и понятия верности тогда были иными: служили не стране, а государю. Вступив в конфликт с Грозным, Курбский, естественно, вел против него войну» 40 . У Р. Г. Скрынникова: «Впервые он (Курбский) получил возможность открыто, не боясь гонений, подвергнуть критике действия державного правителя России, а вместе с тем оправдать свою измену и отъезд в Литву» 41 .
40
Кобрин В.Б. Иван Грозный. 1992. С. 522–523.
41
Скрынников Р. Г. Великий государь Иоанн Васильевич Грозный. 1998. С. 230.
Считаем необъективной трактовку историков-критиков Грозного о том, что тогда служили государю, а не государству. Раз царь служит государству, то и его поданные служат этому же государству. Создается впечатление, что страну преподносят как избу или квартиру. Понравилась квартира – служишь ее хозяину, а приглянулись палаты другого монарха – поменял жилье, привел в прежний дом воров, насильников и убийц.
Третья группа историков безоговорочно считает ярославского князя предателем.
Неоспоримый факт – Курбский – предатель, которого должны привести на суд истории. Именно его предательства должны показываться в фильмах и сериалах, снимаемых за счет государственного бюджета, а не измышления того, каким Грозный не был и чего не делал.