Иван Шишкин (1832 - 1898)
Шрифт:
Излюбленными местами летней натурной работы Шишкина, помимо Елабуги, по-прежнему были окрестности Петербурга - острова, Сиверская, Парголово, Павловск и Петергоф, Сестрорецк. В северной природе он нашел созвучные его мироощущению мотивы природы - сумрачные еловые леса, высокие сосны, могучие дубовые рощи. Как писал один из рецензентов этюдной выставки Шишкина 1891 года, «несмотря на то, что северная природа, казалось бы, не особенно благоприятствовала пейзажу, глядя на картины Шишкина, этого не подумаешь: такое разнообразие сюжетов умел он всегда почерпать в этой скудной природе с ее тусклым и капризным освещением, таким живым мастером явился он в передаче ее картин, особливо в картинах нашего леса»66.
Начиная с 1874 и до 1883 года постоянным местом летней работы Шишкина была станция Сиверская под Петербургом. В этот важный период становления художника пейзажи Сиверской многое открыли ему в образе природы, сформировали лирические черты его творчества.
А расцвет его таланта ассоциируется прежде всего с пейзажами, написанными в Сестрорецке, куда Шишкин начал регулярно ездить с 1884
Сжатое поле. Полесский пейзаж. 1884
Холст, масло. 71,5 х 117,5 см
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
Дубы. Вечер. Этюд для картины «Дубовая роща» 1887
Холст, масло. 42 х 62 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Самым значительным мотивом в живописи Шишкина этого времени можно назвать дубовую рощу Петра I, этот великолепный памятник природы и истории России. Художник воплотил его в большой серии созданных в 1886-1887 годах картин, натурных этюдов и рисунков. К серии изображений сестрорецкой рощи принадлежат, в частности, этюды из собрания ГТГ - «Дубки» (1886), «Дубы. Вечер» (1887). Две большие картины были написаны в 1886 году - «Побережье Петровской рощи в Сестрорецке» и «В заповедной дубовой роще Петра Великого в Сестрорецке». Обобщают и завершают эту грандиозную серию созданные в 1887 году на основе собранного живописного материала картины «Дубы» и «Дубовая роща».
Знаменитое полотно «Дубовая роща» выделяется в творчестве Шишкина своей особенной силой и выразительностью. Этюды к картине отражают многократно проработанное построение композиции с изменением ракурсов и расстановки «действующих лиц», точно найденное в конечном счете соотношение и взаимодействие элементов внутри полотна. Но этюды остаются только подходами к решению задачи. Сама картина возникает не как сумма впечатлений, а как новое качество увиденного в натуре, более сложное и широкое по замыслу. Идеально отточенное мастерство и артистизм в построении композиции являются одним из условий полноты воплощения задуманного образа, его внутренней силы. Каждое дерево в трактовке художника приобретает индивидуальные черты и наполняется собственной жизнью, этапы которой отмечены глубокими трещинами и изгибами древесной коры как морщинами на вечном лике природы. Скульптурная монументальность деревьев, выразительные «позы», которые принимают их стволы в процессе роста, своего рода антропоморфность этих растительных форм делают картину подобием аллегории и заставляют размышлять о специфике символизма в творчестве Шишкина. И этюды, и большие картины представляют эти могучие дубы как наиболее выразительный символ мощи и красоты природы. В то же время он не отказывается от своих художественных правил, состоящих в подробном прописывании деталей. Напротив, он культивирует это качество как специфику образного языка, как залог правильного соотношения деталей и целого в картине. Живописная трактовка дубовой коры отражает уникальную манеру Шишкина, который не признавал незаконченности как живописного приема. В этой предельной законченности формы рождается новая условность, оригинальная живописная экспрессия.
Побережье Петровской рощи в Сестрорецке 1886
Холст, масло. 92 х 169 см
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
В заповедной дубовой роще Петра Великого в Сестрорецке. 1886
Холст, масло. 127,3 х 198 см
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
Несмотря на то что художник год за годом обращался почти к одним и тем же мотивам, они не превращались у него в штамп, их похожесть не переходила в одинаковость живописного воплощения, В своих любимых местах Шишкин год за годом открывал все новые черты пейзажа. Так, много раз он писал свой излюбленный мотив дорожки в сосновом лесу, каждый раз по-новому вдохновляясь красноватыми стволами сосен, горячим песком, темными тенями, яркой зеленью сосновых крон («Сестрорецкий бор», 1886). В эти годы он был способен, не повторяясь, в каждой новой работе шлифовать какую-то иную грань своего искусства.
Шедевром Шишкина по праву считается исполненный под Сестрорецком этюд «Сосны, освещенные солнцем» (1886) - по своим композиционным свойствам он относится к этюдам-картинам. Он, более чем другие его работы, свидетельствует о новых поисках в области живописной разработки мотива. Художнику удалось необыкновенно емко передать ощущение летнего дня. Словно выбежавшие из лесного сумрака деревья раскинули ветви навстречу яркому свету и теплу. Солнечный день растопляет вечный сумрак хвойного леса, зажигает его краски. Запах смолы словно струится с полотна, и стволы
У берегов Финского залива (Удриас близ Нарвы). 1888-1889
Холст, масло. 91,5 х 145,5 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Туманное утро. 1885
Холст, масло. 108 х 146 см
Нижегородский государственный художественный музей
На XV Передвижной художественной выставке были представлены и «Дубы», и «Дубовая роща», и великолепные «Пески» (1887). «Тут мастерство и полное овладение предметом достигли пределов возможного...
– писал о картинах Шишкина один из рецензентов.
– Его нынешние работы, если хотите, большие этюды. Оттого-то они и смотрят живыми отрывками из природы. Ничего нет сочиненного - одна самая чистая правда»69. Похвала правдивости художника содержит в данном случае элемент непонимания его эстетической концепции 1880-х годов, и потому достоинства живописи определяются только ее идеальным подобием натуре. На самом деле, для Шишкина - это уже пройденный этап, и его верность природе приобрела иные художественные формы, чувство возобладало над аналитической позицией.
Важным обстоятельством было само появление в его творчестве «большого» этюда-картины, знаменующего слияние натурного этюда и картинной формы. К завершению картины на натуре Шишкин шел давно, и вторая половина 1880-х годов стала в этом смысле для него переломной. В немалой степени это согласуется с общим направлением в русской живописи, где как раз в это время утверждается значение этюда как самостоятельной и равноправной формы живописного произведения. Свободная и выразительная форма этюда, быстро и непосредственно написанного с натуры, сохраняющего силу живого восприятия, красоту первого впечатления, должна была максимально сблизить художника и зрителя в любовании красотой и богатством мира, развить их взаимопонимание.
Смешанный лес (Шмецк близ Нарвы). 1888
Холст, масло. 83 х 101 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Такие изменения в творческом методе Шишкина не означали уменьшения в его работе роли подготовительного этюда как средства фиксации наблюдений. То, что в картинах Шишкина приобретало монументальное звучание и величественный масштаб, складывалось из целого спектра впечатлений, быстро схваченных в этюдах. Трепетный рисунок листвы в теплых красках приближающейся осени воплощен в этюде «К осени» (1880). Этюд «Папоротники в лесу. Сиверская» (1883) представляет изысканно и воздушно написанный в солнечных лучах травянистый покров земли. Работая в Парголове под Петербургом в 1884 году, Шишкин с близкого расстояния пишет этюды нежных цветов сныть-травы («Сныть-трава. Парголово», «Уголок заросшего сада. Сныть-трава» и др.). Целый ряд малых этюдов, представляющих собой тонкую живописную миниатюру - «Мухоморы», «Кора на сухом стволе», «Гнилое дерево, покрытое мхом», - выполнены на крошечных кусочках холста или картона, но не менее совершенны, чем многие картины художника. Мастерство миниатюрного письма было замечательной гранью его таланта, и малые формы этюдов по сути отражают глубоко лирическое переживание природы.
Сосны, освещенные солнцем. Этюд. 1886
Холст, масло. 102 х 70,2 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В его творчестве на протяжении многих лет происходили эмоциональные сдвиги. Он учился передавать не только облик природы, но и чувства, рождавшиеся в процессе общения с ней. Природа у Шишкина - отнюдь не безмятежна. Солнечный свет и сумрак чащи, утренний туман, дождь, первый снег окрашивают своим настроением шишкинский пейзаж. Элегия, грусть звучат в увядающей природе, в первой желтизне листьев «осенних» картин. Драматические образы леса возникают в изображениях буреломов, «лесных кладбищ», горелых лесов, где художник повествует о жизни и смерти дерева. Контрасты живых и упавших - погибших или срубленных - деревьев стали основой эмоционального образа целого ряда его произведений. В поисках настоящей лесной глухомани в мае 1887 года Шишкин со своим другом фотографом-любителем Е.П. Вишняковым отправляется в Вологодскую губернию. Из этой поездки он привез множество рисунков и этюдов, которые легли в основу выдающейся работы «Бурелом» (1888). В этой картине экспрессия, ставшая важной чертой манеры Шишкина, воплотилась с большой художественной силой и в композиции, и в рисунке, и в светотеневой разработке.