Иван Васильевич. Профессия – царь!
Шрифт:
Задумка не была локализована лишь малыми единицами – волостями. Воротынский, транслируя идею Ивана Васильевича, предложил волости сводить в уезды под рукой кастеляна, уезды в район, ставя под префекта, а районы, в свою очередь, собрать в губернию под губернатором. Поначалу одну губернию, Московскую. Дабы посмотреть, как дело пойдет. А дальше уже видно будет.
Таким образом получалось, что Московская губерния должна выставить двадцать семь добрых сотен конных в дальний поход хоть на месяц, а хоть и на год. И при оружии да броне, и обученных ратным премудростям, и при обозе. Да и с конями ситуация должна сильно выправиться,
Конечно, тех восьмисот десяти тысяч четей доброй и угожей пахотной земли, что требовалось для губернского ополчения хватило бы для втрое большего поместного дворянства . Но намного хуже обученного, снаряженного и вооруженного. А главное с кучей проблем по сбору войск. Тут же выходило все без мороки и лишней возни. Государь приказывает воеводе, стоящему при губернии военным командиром. Тот транслирует его своим полковникам, которые по районам сидят. Те - майорам уездным, что должны капитанов волостных с ротами поднять…. Быстро, стройно, удобно. Со всей губернии сбор в три дня! Раз и две тысячи семисот всадников доброго ряда уже под рукой государевой стоят. Да при обозе и запасах, оные положено было держать на местах в порядке и подновлять при необходимости.
Разумеется, для испомещенных, переводимых на новую форму службы, вводились и гарантии. Так, вдов их, коли кормилец помрет, общество должно было содержать пожизненно, а детей до вступления в брак или достижения восемнадцати лет. В случае увечья, не дающего выезжать в роте, содержание также сохранялось. Мало того, после двадцати пяти лет действительной службы, поместные выводились в пенсион. Правда, семьи, увечные и старики не пустым балластом висели на обществе волостном или там уездном. Отнюдь. Они самым активным образом привлекались для иной различной службы на местах и помощи в хозяйственном устройстве…
Бояре возмущаться начали прямо сходу и в немалом количестве. Чего только тут не выкрикивалось. И поруха старины доброй. И фактическое лишение испомещенных земельного держания. И уменьшение воинского контингента. И так далее. «Баба Яга», которая, как известно, «против», имелась всегда и везде, в любых эпохах в товарных количествах.
Иван Васильевич ожидал такого развития событий, а потому заранее подготовился. Это ведь он только в церкви был Басилевсом и Автократором обозван. В реальности боярскую вольницу только еще предстояло сломать…
Погудели. Пошумели. И Государь стукнул посохом о пол Грановитой палаты, призывая всех заткнуться.
– Михаил Иванович, - произнес он. – Сам видишь, не все согласны с твоими думками. Не скрою, мне они по душе. Готов ли взяться за их претворение в жизнь?
– Готов, Государь.
– А хватит ли времени? Удел твой далеко на юге. Ты ведь и сам в той же позиции, что и испомещенные. Службу надобно нести в дали от земель своих. Да со страстью и полной отдачей сил и времени. Не захиреют ли земли твои без руки хозяйской?
– Так ежели назначишь держание из казны достойное, то и сдам я их. Дело то важное. Что же я, без разумения?
Этот момент был заранее оговорен Государем с Михаилом Ивановичем Воротынским. Тот поначалу желанием не сильно горел. Но позже согласился, глядя на успех дяди Государя,
– Что скажете бояре? – Поинтересовался Иван Васильевич.
Добровольный отказ Воротынского от пусть небольшого, но удела сделал свое черное дело, выбив бояр из колеи. Они смутились и смешались, не зная, как отреагировать. Поэтому, Иван, развивая успех, продолжил…
– Вижу, что супротив воли доброй никто из вас не возражает. Посему так и поступим. Михаил Иванович принимайся за дела. – О том же, что было на самом деле обещано Воротынскому за успех Государь решил умолчать, дабы «не дразнить гусей». А то завистники мигом налетят да Михаила Ивановича заклюют, опасаясь его излишнего возвышения. И тот, кстати, был с Государем полностью согласен.
Так или иначе, но Государь указал, а боярская дума приговорила претворение этой реформы в жизнь. Неохотно. Со скрипом. Но главное, что лед тронулся…
Глава 2
1546 год – 9 сентября, Москва
Иван Васильевич с удовольствием залез в теплую ванну и от блаженства закрыл глаза. Много ли людей в эти годы могли похвастаться большой, просторной ванной? Да с подогревом!
Ну а что? Государь он или погулять вышел? Чего в грязи-то сидеть? Как смог, так сразу «гигиенический уголок» себе организовал по высшему разряду. Один в Кремле, второй в Белой слободе, как ныне стали именовать Потешную.
Тут тебе и большая, просторная ванна, отлитая из бронзы да с подогревом от кованного железного булерьяна , стоящего в соседней комнате. А еще душевая кабина. Да совершенно сельского типа, но душевая же! И умывальник с вполне приличным бронзовым смесителем. Зачем смеситель? Так горячую же воду Государь себе пожелал организовать. Водогрейную бочку этажом выше поставил. Да, слуги нужны. Но с этой бедой он как-то разобрался. Даже ватерклозет себе слепил, отлив из бронзы. Не в горшок же как «прогрессивное человечество» гадить? Да, канализации и водопровода нет. Так и не беда. Из большого бака этажом выше вода исправно поступала и смывала все «субстанции» аккуратно в выгребную яму, надежно изолируя запахи водяным затвором. Сюда же относилась полка с гигиеническими принадлежностями и отделка помещения приятной шероховатой керамической плиткой. Ну и просторный камин, приятно потрескивающий ароматными дровами. Он тут не к месту, но очень уж хотелось.
В общем красота!
Еще была баня. Но она для повседневных нужд совсем не годилась, даже если посещать ее два раза в неделю, а не раз, как все состоятельные люди.
Впрочем, вопросы гигиены оказались не самыми проблемными для Государя. Ведь его молодое тело бурлило от гормонов, а эрекция была практически на все подряд. Зрелый разум держался, но кипел Иван изрядно. Конечно, он, пользуясь положением Государя, мог с этим не иметь никаких проблем. Найти девицу или женщину для забав не стоила труда. Но Иван Васильевич прекрасно знал, что с 1495 года в Южной Италии началась эпидемия сифилиса, стремительно захлестнувшего всю Европу и Азию. Например, в 1497 году уже пошли заболевания в Великом княжестве Литовском, а в 1498 – на Москве. Вот с тех пор эта зараза никак и не отступала. А Иван Васильевич не имел ни малейшего желания знакомиться бледной трепонемой, вот и держался образцовым борцом за целомудрие.