Иверь
Шрифт:
– Это исторический процесс укрупнения образований, – заумно сказал я, когда смог дышать. Уж больно нехорошо пошел алкоголь.
Он на меня посмотрел и сказал:
– Укрупняют за счет полезного, а не бесполезного.
– И за счет бесполезного тоже. Зачем Земле – Георг Шестой? Толку от него нам было? Знали ведь, что сразу война с Орпеннами начнется. Знали и все равно полезли на планету. Почти все население газами потравили. А что на планете? Тьфу.
– Георг Шестой – это стратегический пункт. Да и технопланета теперь.
– Толку-то от него!
– Не нам судить, – вышколенно сказал Игорь и, указывая на беженцев, добавил: – А вот что с этими делать – это как раз нам решать.
– Инте…
– Что? – не понял Игорь.
– Это решать Инте, – пояснил я. – Я за то, чтобы оставить их. Лишняя сотня охотников только ускоряет то, что я хочу сделать. А как прокормить их, мы придумаем. До сих пор с голоду не умираем?
– Ты дурак? – удивился Игорь. – Сейчас дичи вокруг еще достаточно, но скоро она при таком отстреле уйдет дальше. И что тогда?
– Я бог козопасов… – сказал я, с отвращением смотря, как закуривает Игорь. На капсуле он нашел никотиновые палочки, высушенные стебли растения с Ягоды, по старой традиции именуемые сигаретами, и теперь травил себя и окружающих. – Вот и буду развивать сельское хозяйство.
Игорь с сомнением посмотрел на меня и спросил, знаю ли я, сколько культивируется растение или что такое устойчивая положительная мутация. Я ответил, что знаю. Он покачал головой и сказал напоследок:
– Ящериц жрать не буду. Я лучше и дальше на концентратах буду жить.
– На полгода их еще, может быть, хватит. А потом?
– На капсуле еще возьму, – угрюмо ответил Игорь.
– Я все-таки надеюсь, что нам эти аборигены помогут сельское хозяйство поднять, – сказал я, искренне сочувствуя моему товарищу-гурману.
Несколько дней мы с сомнением разглядывали табор, примостившийся на окраине деревни. Вообще, с приходом этих людей поселок оживился. Между домов бегали и играли дети – их и наши. Единственное, что я обязал беженцев сделать, – это вырыть в поселке три колодца: один им и два нам – во дворике замка и недалеко от торгового поста. Ходить каждое утро к ручью за полкилометра, чтобы умыться, уже поднадоело.
Сомнения относительно беженцев – что с ними делать дальше – решились через три дня, когда вернулся Инта.
Хитрый старик-предводитель оказался…
Мы с Тисским пошли к табору, и паренек только увидел старика, как сразу бросился к нему. Они обнялись, и я видел слезы на глазах своего помазанника и старика. Переглянувшись с Игорем и Десятником, мы подошли ближе.
Инта подвел старика к нам и объяснил:
– Это брат моего деда. Он после смерти отца приютил меня. Когда я стал мужчиной, то вернулся в свой род, где правил брат моего отца.
Я спросил у старика:
– Если вы такие близкие, зачем было ломать комедию?
Старик понял с трудом и пояснил:
– Бог Прот – справедливый бог. Знает время войне и миру. Знает беды и радости. Мы хотели видеть, не изменился ли тот, кто прогнал нас с реки.
– И что? – самым скучным голосом спросил я.
Старик сквозь слезящиеся глаза посмотрел на меня и сказал:
– Мы увидели.
Я взглянул бегло на Инту:
– Меня не поняли. Спроси, что он увидел. Изменился я или нет?
Инта, остановленный жестом старика, так и не спросил.
– Я понял вопрос, – ответил старик. – Но так ли уж важно богу знать мнение смертных?
Я усмехнулся трудному старику.
– Ты прав. Запоминай правила, старик. – И, обведя рукой вокруг, продолжил: – Все, что видно с крыши каменного дома, принадлежит Инте Тисскому. У него еще есть владения. В них он хозяин. Все его, кроме того, что он разрешает своим людям оставлять себе. Он вождь. Все охотники подчиняются ему и никому больше, кроме тех, кого он назначает. Все назначаемые приносят присягу верности при мне. Если они нарушают ее, я казню нарушителя. По своему усмотрению – как именно. Все рабы имеют возможность освобождения по его требованию и с выплатой выкупа. Все свободные люди, населяющие Тис и другие земли во владениях Инты, живут под его законом и защитой. Работают на благо селений и могут рассчитывать на справедливую плату за труд. Платим металлом, изделиями из него. Платим питанием, доставляемым охотниками, и так далее. Здесь его закон и его земля.
Я думал, что старик кивнет и примет условия, но он снова удивил меня.
– А он – под тобой и твоим законом? Тоже неплохо, – сказал старик, прищурясь. – У меня просьба.
– Да? – нетерпеливо спросил я.
– Дать нам три дня у вас постоять. Детям нужен отдых в безопасности. Потом мы уйдем.
Я и Игорь даже дар речи потеряли. Он посмотрел на меня и, повернувшись к старику, смог выдавить:
– Старик, тебе сказали, что все здесь принадлежит Инте. Договаривайся с ним.
Мы молча повернулись и ушли.
– Чего-то я не понял… – сказал я, войдя к себе.
Игорь сел на пол. Мебель в нашем каменном веке на переходе в железный еще отсутствовала. Игорь потянулся за бутылкой, но я ее поднял и поставил подальше. Поняв, что пить прекращаем, Игорь ответил:
– Я тоже не понимаю. Будем ждать Инту.
– О’кей, – согласился я.
Мы измаялись, пока он соизволил нас посетить. На наши вопросы он ответил:
– Дед шел за защитой. Он не вел свой род в подчинение другому роду, пусть даже и моему. Прот мог помочь, мог отказать. Прот не сделал ни того ни другого.
Игорь пристал к нему с расспросами, что там на самом деле произошло.
– Их и правда гонят другие роды. А между многими в лесах вспыхнула война за охотничьи угодья. Дичи становится меньше.
– Понятно, – сказал Игорь. – И что его не устраивает? Подчинение тебе?
– Нет. Это-то его устраивает.
– А что тогда?
– Он будет говорить с родом. Они шли за свободой и помощью. Они нашли помощь, но не свободу. Он будет говорить с охотниками.
– И?
– Они согласятся.
Я вообще перестал что-либо понимать.