Иверь
Шрифт:
Поздравления нам прислали с послами даже варвары запада, которые терроризировали Апрат. Они правдами и неправдами пробились в Тис и настаивали на заключении союза с нами против Апрата. Мы перенесли этот вопрос на следующий год. Сказали, что Апрат нам не друг и знает об этом, но пока мы не готовы к войне. Если бы вы знали, как тяжело мне далось отговорить Игоря, схватившегося за эту идею. Он прав, конечно, в своих доводах: мы моментально растекаемся по другому берегу Иса, с ходу берем Атис и начинаем войну с морским народом. Я со всем согласился, лишь попросив подождать. Под незлобные смешки по поводу моей влюбчивости я получил согласие и Атаири, и Игоря на отсрочку этого вопроса.
После рождения ребенка и королева принимала участие в совете, но она
Вторым по значению достижением было то, что после похода Игоря мы вышли к территории пассов. Он говорил, что видел даже сверкание их доспехов. Ни у нас, ни у морского народа сомнений не было, что война более чем возможна, и все готовились к ней. У нас не было разведки в их стране, а они знали о нас все. Стоило огромных трудов удержать в секрете то, что мы заложили строительство нашего галерного флота в лесах, у рек, впадающих в Ис. Мастеров-корабелов перекупали за почести и деньги морского народа у Апрата. На откровенный увод мастеров получили ноту протеста от великой Ролл и долго улыбались непосредственности этой девушки. Не понравилось – возмутилась. В утешение я в который раз втайне от Игоря послал ей подарок – проигрыватель музыки с живым аккумулятором и двумя миллионами композиций. Ненавязчиво я вставил свой голографический портрет в крышку проигрывателя. Ответа не было, но подарок был принят. А на стапелях уже стояло в постройке семь галер.
Трудности возникали с вооружением галер. Соорудить баллисту ни для меня, ни для Игоря проблемы не составляло. И катапульту мы могли не торопясь, даже учитывая его всего одну руку, за недельку собрать. Но это, как сказал Игорь, было неспортивно. И вместо изучения метательных машин мы приступили к разработке огнестрельного оружия. Надо было видеть глаза Игоря, когда я ему красочно описал процесс добычи селитры. Он-то, дурачок, думал, что я хотя бы подозреваю, где на Ивери можно ее залежи найти. Игорь даже хотел передумать и вернуться к идее метательного оружия, но нам ли грязи бояться? В итоге выгребные ямы Тиса стали объектами стратегического назначения. Все их содержимое на специальных возах постепенно перевозилось за полкилометра от города в специальные ямы для дозревания. Над этими «складами» были построены навесы, защищающие ямы от дождя. Вонища с нашего селитряного заводика при сопутствующем ветре даже до Тиса добивала. Больше всего Игоря пугали сроки производства.
– Серьезно: от двух до трех лет? – не верил он.
– Ага, – кивал я. – Это если правильно технологию соблюдать. Вовремя поливать свежими отходами, беречь от дождя и прочего. Будь у нас реактивы или хотя бы бактерии нужные, было бы быстрее. А так…
– Вот и Иверь узнала слово «технология»… – смущенно сказал он.
Рабам, обслуживающим ямы, мы, естественно, не говорили, насколько этот труд затянется.
Чтобы сразу начать хоть какое-то, пусть незначительное, производство пороха, на поиски селитры поехал даже я. Причем, как выяснилось, я самый удачливый оказался в поисках этого… хм… вещества. Прошлявшись три недели вдоль отрогов гор Утренней Влаги, я нашел целый клондайк перезревшего гуано, уж простите меня за подробности. Белый налет со скал, со стен пещер и расщелин счищали всем отрядом. Наверное, мои охотники впервые в жизни занимались таким бредовым, по их мнению, занятием. Неделю безвылазно мы торчали там, пока по нашим следам не добрался вестовой с новостями от Игоря. Тот, плюнув на бесперспективность поисков, вернулся в Тис и ждал меня, чтобы объяснить моей божественности, что при побеге неплохо было бы карту полезных ископаемых захватить. Я посмеялся и продолжил работу.
Мы вернулись через месяц с мешками еще неочищенной окончательно селитры. Игорь, который по моему заданию в поселке металлургов наспех строил пороховые заводы и лабораторию, только руками развел, когда мы сдали наш груз работникам. Последних взялся обучить сам немного знающий в этом деле Игорь. Я объяснил ему процесс очистки, и он, скривившись, пообещал, что наберется терпения и сделает эту часть работы, раз из него такой плохой поисковик… селитры.
Где взять серу для состава, я и так знал без дополнительных приключений. Своим уже привыкшим к изысканиям отрядом я отправился в Туманные горы на место давно угасшего вулкана. Проходя мимо места, где я так долго прятал капсулу, до меня вдруг дошло: почему это я не занимаюсь поиском нужного с воздуха? Разозлился я на себя не на шутку. Вот говорят же, что в обществе тупых и сам тупеешь! В обществе охотников, у которых даже мыслей подобных не возникало, я и сам забыл о наших возможностях. Но не возвращаться же с пустыми руками!
Счастье наше было в том, что сера в воде не растворяется. Ползая по гигантскому безжизненному кратеру, мы лишь снимали верхний слой каменной и лавовой крошки, под которым находили самородную серу. Я только посмеивался, представляя, как бы я в случае отсутствия самородной добывал серу из сульфидов. Процесс, который перед глазами вполне вырисовывался формулами, для меня на практике представлял темный лес. Ну, можно было с помощью углеводорода выделять… Но где взять углеводород? И главное, как этот процесс потом дикарям доверить! Самому, что ли, вечно ее выделять? Помотав головой от этих страстей, я продолжил сбор серы в полотняный мешок, что висел у меня на спине.
С горем пополам, через зуботычины и русский мат, Игорь научил десяток аборигенов доводить ингредиенты до ума. И через неделю наша тестовая партия пороха была готова. Мы, конечно, посмеялись над ее количеством, но главное: пока сами все делали, мы смогли подготовить людей для продолжения производства.
Я почувствовал себя вполне довольным, когда охотники из моего отряда уже сами повели вольных и рабов добывать нужное для производства. Из Тиса я узнал, что процесс приобрел некую технологичность и спокойно идет без нашего участия. Перекрестившись, я поблагодарил бога за то, что пороховая лаборатория не взорвалась на первой же партии, произведенной без нас.
На пороховые заводы набирали только вольных. Прямо с семьями селили их в поселке металлургов. Там создали еще две лаборатории для производства пороха и одну – для отливки пушек. Потребление железа возросло, и через месяц мы осознали, что продаем значительно меньше металла. Поступления в казну сокращались, а тратить на наемный труд приходилось все больше. Пришлось в срочном порядке принимать меры. Заложили еще две домны. Довели по численности поселок металлургов до двух тысяч и присвоили ему статус города. С помощью рабского труда возвели стену и поставили замок. Пока в деревянном исполнении. Город назвали Рол. Я настоял сделать приятное Апрату, пока мы его не завоевали. Под хохот вывели на карте название. Уведомили правительницу Апрата и получили снисходительное «благодарю».
Теперь Рол давал нам столько железа, что телеги сплошным потоком шли в оба конца. От него до Тиса и обратно. От нас поредевшие телеги шли в Ристу. К следующему сезону дождей ввели гарнизонно-патрульную службу. К их ведомству относилась и охрана дорог. Без этого уже не представлялось возможным дальше торговать. Ведь с развитием приходит и жажда легкой наживы… Бандитов из бывших лесных охотников в округе развелось, что тех крыс. Слава богу, это были простые охотники. А если бы среди них оказались те, кто окончил Академию? Страшно представить…
В том же году закончили внешнюю каменную стену самого Тиса. Сооружение в общем-то не представляло собой ничего примечательного. И необходимости в нем особой не было, но так получилось, что надо было занять людей до зимнего сезона. А уже когда пошли дожди, в башнях и на стенах было установлено сорок шесть орудий. Мерзкие, короткие, на убогих лафетах, с дрянным порохом и картечью вместо ядер. Я плевался, глядя на них. А вот Игорь за сезон дождей на специальном полигоне воспитал сотню канониров. Среди них он отобрал пять виртуозов и создал в каменном бараке, пристроенном к стене, школу канониров. Я только головой покачал, видя, что там за месяц готовят всего двадцать пушкарей.