Из чтений по церковной археологии и литургике

Настоящее издание – посмертное: оно начато после смерти автора и выполнено при отсутствии каких-либо указаний с его стороны. Курс по церковной археологии и литургике покойный автор читал в Московской Духовной Академии в течение 25 почти лет (1887–1911), и чем дальше шло время, тем определеннее складывалось у него намерение обработать свой курс в пособие для слушателей, но внезапная ранняя смерть помешала осуществиться этому намерению. Имея в виду действительную бедность русской церковно-археологической и литургической литературы общими доступными руководствами и, в то же время, доподлинно зная, что в основу научных воззрений и методов преподавания покойным профессором были положены точки зрения и традиции, установленные его знаменитым предшественником по кафедре И. Д. Мансветовым, издатель-сын, в согласии с советами близких к автору лиц, счел возможным взять

Как и естественно при выполнении посмертного издания, пришлось встретиться с многочисленными затруднениями, пришлось мириться со многими недочетами, устранить которые при отсутствии автора не всегда представлялось возможным. Издателю было хорошо известно, что многие статьи, вошедшие в настоящую книгу, например «Из истории русской живописи», автор не считал возможным выпустить во 2-м издании без переделок, что весь курс он собирался обработать более тщательно, полагая на это потребным немалый срок времени. Многие записи сделаны слишком давно (в 1895–1896 годах), чтобы не устареть в некоторых подробностях; другие, наоборот, – писаны наспех в самый последний год жизни, частью не докончены изложением, ни разу даже не прочитаны в аудитории и не проверены, каковы, например, последние отделы в обеих частях.

Отсутствуют в книге многие крупные отделы курса, которые были читаны, но по которым не сохранилось собственноручных записей автора: таков, например, отдел об архитектуре, читанный автором обычно по иллюстрациям или при световом фонаре, а потому, вероятно, и не записанный им самим; здесь сохранились лишь так называемые билеты, краткие студенческие записки, иногда правленные, правда, самим автором; полного подбора их также не сохранилось и печатать их не представлялось удобным.

Благодаря разновременной работе над частями курса, кое-где, при трактовании смежных вопросов, в книге встретятся повторения или даже, может быть, некоторая несогласованность суждений по одному и тому же вопросу.

К концу своей преподавательской деятельности покойный автор вообще свободнее излагал свой курс, не придерживаясь своих старых записей и, в то же время, не исправляя их.

Выпуская книгу при таких обстоятельствах, с указанными пробелами и недочетами, вина за которые не может быть никоим образом возложена на автора, никогда и никому не дававшего своего согласия на издание книги в предлагаемом виде, издатель воздержался от всякой редакторской работы над текстом «Чтений», не обладая сам для того специальной подготовкой и не имея возможности поручить эту работу кому-либо из специалистов. Вся его работа сводилась лишь к стилистическим исправлениям, к установлению правильного чтения того или другого места, изложенного в нескольких вариантах, к устранению явных недосмотров и неточностей и, наконец, к разделению «Чтений» на главы. Все прежде напечатанные статьи из курса теперь перепечатаны целиком и без изменений, а потому читатель, может быть, встретит несколько страниц в книге, которые обычно, а может быть, и никогда, не читались перед аудиторией.

Строг, до крайности щепетилен был покойный автор не только к печатному, но и ко всякому публичному слову, категорически заявлял он о необходимости обработки курса. Да простит он нам, если, издав книгу в предлагаемом читателю виде, мы поступили против его желания, не соблюли условий, им призванных за необходимые! Наше оправдание – в его неожиданной смерти и в его строгой мысли, которая вселяет в нас надежду, что все существенное в «Чтениях» изложено так, как и нужно, и что ошибки и недосмотры могут быть лишь во второстепенных частностях. Надеемся, что благосклонный читатель не поставит их в вину автору, а люди, дорожащие его добрым научным именем, не посетуют на издателя.

Первая часть книги, отведенная церковной археологии, если не считать отсутствующего почти целиком отдела об архитектуре, составилась частью из статей, кои, возникнув из курса, были напечатаны еще самим автором; сюда относятся статьи: «Места молитвенных собраний христиан I–III веков», «Об отношении христиан первых трех веков к искусству», «Изображения Иисуса Христа», «Об изображениях Божией Матери», «Из истории изображений креста и крестного знамения», «О греческом иконописном подлиннике», «Из истории древнерусской иконописи». Остальные главы и отделы первой части печатались впервые лишь по смерти автора для настоящего издания.

Начав издание почти шесть лет тому назад, издатель лелеял мысль снабдить книгу иллюстрациями и поставить ей дешевую цену. Теперь, выпуская книгу в свет в обстоятельствах военного времени и страшной дороговизны, невольно приходится отказаться и от той, и от другой мысли.

Издатель с глубокой благодарностью вспоминает о том благожелательном гостеприимстве, которое было оказано некоторым отделам курса редакцией «Богословского Вестника», и о той моральной поддержке и весьма ценных советах, в которых никогда не приходилось получать отказа со стороны некоторых близких к покойному автору его сослуживцев.

Археология как наука; возражения против ее научной состоятельности; понятие об археологическом памятнике; предмет церковной археологии и связь с последней литургики; замечания об отношении древнехристианского быта к церковно-обрядовым формам. Как понимают науку церковных древностей на Западе. Вспомогательные научные отрасли церковной археологии; значение для разработки ее классической археологии и истории. Задача церковной археологии.

При изложении каждой науки обязательны некоторые предварительные объяснения и соображения. Цель их состоит в том, чтобы показать, чего можно ожидать от науки и на какие вопросы она дает ответ. Я не скрою слабых, скажу более, непривлекательных сторон своей специальности, – точно так же, как не пройду совсем молчанием и того, чем, по моему убеждению, она заслуживает право на внимание не только ученого специалиста, но и каждого образованного человека. В этом случае мне предстоит щекотливая задача на первый же раз развернуть базовый конец нашей науки и произнести последнее слово, к которому пришла она после упорных и кропотливых, удачных, но еще чаще – неудачных работ своих многочисленных и иногда самоотверженных тружеников. В общем вступительном очерке каждая наука представляется более или менее привлекательной: последние выводы, великие научные открытия и громкие имена ученых способны озадачить и привлечь внимание всякого, вступающего в неведомую область знания, где перед его глазами намеренно собраны бывают наиболее ценные и выдающиеся вещи. Впечатление он выносит довольно сильное, но жестоко ошибся бы тот, кто подумал бы, что при внимательном изучении этой новой отрасли знания ему придется часто любоваться красивыми видами и иметь обращение только с этой лицевой стороной дела. Если он дилетант, он остановится перед этой внешностью и далее ее не пойдет; но если кто захочет узнать дело обстоятельно и отдать себе ясный отчет в виденном, тому придется отказаться от красивых видов и взглянуть на обратную сторону медали. Но ведь хорошо известно, что эта сторона не очень привлекательна, что изнанка не всегда бывает красива, хотя по ней-то собственно и узнается работа ткача и доброта материала. Церковная археология, быть может, более, чем какая-либо другая наука, обладает незавидным свойством отталкивать от себя сухостью своего содержания и отсутствием жизненного интереса.

В ряду многочисленных отраслей исторической науки она – одна из самых старых по материалу, которым занимается, и едва ли не самая молодая по времени своего появления на свет, по степени обработки и систематизации. Может быть, благодаря этой отсталости она не успела еще занять настоящего положения в ряду сродных ей специальностей и не нашла себе должной оценки в школе и обществе.

Ни в какой научной области контраст между серьезным пониманием и ходячими представлениями не достигает таких крупных размеров, как в науке древностей. В то время как специалисты, вследствие очень понятного психологического процесса, преувеличивают значение предмета своих занятий и готовы в археологии находить решение чуть ли не всех вопросов, связанных с историей человека, другие, напротив, с понятием археологии продолжают соединять представление о таком знании, которое не имеет под собой надлежащей почвы, теряется в мелочах и занимается вопросами, ни к чему не ведущими. Разумея под материалами археологии разные обломки, обрывки и всякого рода старье, они считают занятие этим предметом забавой праздного любопытства и много-много ученой роскошью. Судить о том, что может сделать в будущем наука древностей, еще не пришло время – это можно угадывать, но не решать: можно оспаривать введение этого предмета в курс нашей средней школы, но едва ли возможно уже теперь сомневаться в справедливости мысли, что этой еще сравнительно молодой отрасли знания предстоит завидная будущность, когда в ее распоряжение поступит более обширный вещественный материал, а главное – будут выработаны строгие приемы или методы для оценки этого материала и для заключений об его исторической ценности.