Шрифт:
РОБЕРТ ГОВАРД
"Из глубины"
"Проклятие океана - 2"
(Перевод с англ В. Федорова, 1997)
В очередном томе собрания сочинений Роберта Говарда вас ожидает путешествие в мир благородных пиратов. Дикие острова Карибского моря, загадочные пещеры, разрушенные города древних цивилизаций откроют вам свои тайны... Месть ведёт отважных корсаров, а яркие созвездия тропических морей указывают им путь.
На рассвете Эдам Фолкон отплывал, и Маргарет Деверол, девушка, которая должна была выйти за него замуж, стояла на причале в холодном тумане и махала
А вечером, когда сгустились сумерки, окаменевшая, неподвижно уставившаяся в пустоту, Маргарет замерла на коленях над неподвижным белым телом, оставленным на берегу уползающим приливом.
Собравшиеся вокруг жители городка Фаринг шептались между собой:
– Туман-то густой.
– Может, лодка причалила у Рифа Призраков.
– Странно, что в порт Фаринга принесло только его труп - и так быстро... А понизив голос, они говорили:
– Живой или мертвый, но он к ней вернулся!
Выше линии прилива, выброшенное волнами, лежало тело Эдама Фолкона. Стройный, но сильный и мужественный человек при жизни, в смерти он стал мрачно-красивым. Глаза его были закрыты. Выглядел он уснувшим. К его одежде прилипли обрывки водорослей.
– Странно, - пробормотал старый Джон Хапер, хозяин кабака "Морской Лев" и самый старый моряк в Фаринге.
– Эдам утонул там, где глубоко. Да и водоросли эти растут лишь на дне океана и в заросших кораллами подводных гротах. Как же он оказался на берегу?
Маргарет не сказала ни слова. Она стояла на коленях, прижав ладони к щекам, неподвижно глядя перед собой.
– Обними его, девушка, и поцелуй, - мягко подбивали ее жители Фаринга.
– Эдам пожелал бы именно этого, будь он жив.
Девушка автоматически подчинилась, содрогаясь от прикосновения к холодному телу. Затем, когда ее губы коснулись уст Фолкона, она вскрикнула и отшатнулась.
– Это не Эдам!
– пронзительно закричала она, дико озираясь.
Жители Фаринга обменялись печальными кивками.
– Чокнулась, - пошептали они, а затем подняли труп и отнесли его в дом, где жил Эдам Фолкон.
В этот дом он надеялся привести молодую жену, когда вернется из плавания.
Жители Фаринга привели, собой и Маргарет, ласково поглаживая ее и утешая мягкими словами. Но девушка шла, словно в трансе, по-прежнему глядя перед собой странным, неподвижным взглядом.
Жители Фаринга уложили тело Эдама Фолкона на постель, зажгли в голове и в ногах его поминальные свечи, и соленая вода потихоньку стала стекать с одежды мертвеца и капать на пол. В Фаринге, как и во многих других городках на отдаленных побережьях, существовало поверье, что если с утонувшего снять одежду, то быть большой беде.
Маргарет сидела в обители смерти, ни с кем не разговаривала, отрешенно глядя на спокойное, темное лицо Эдама. К ней подошел Джон Гауэр, отвергнутый ею ухажер, угрюмый и опасный малый, и, глядя ей через плечо, сказал:
– Любопытную перемену вызывает смерть в море, если это тот Эдам Фолкон, которого я знал.
На него со всех сторон направили мрачные взгляды, чему, казалось, он удивился. Несколько человек встало и тихонько выпроводило его за двери.
– Ты ненавидел Эдама Фолкона, Джон Гауэр,
При этих словах Гауэр мрачно нахмурился, но Том Лири смело заступил ему дорогу, и другие жители Фаринга поддержали его, потому Джон демонстративно повернулся к ним спиной и зашагал прочь. И все же мне показалось, что сказанное им было не насмешкой и не оскорблением, а просто неожиданно пришедшей в голову мыслью.
Когда Гауэр уходил, я услышал, как он бормочет себе под нос:
– ...Похож, и все ж странно непохож на него...
На Фаринг опустилась ночь, и в темноте замигали окна домов; окна же дома Эдама Фолкона мерцали светом поминальных свечей. Там Маргарет и другие горожане до рассвета несли бессонную вахту. А вдали от дружелюбного тепла городских огней угрюмо застыл темно-зеленый титан - океан, ныне безмолвствующий и словно окаменевший, но всегда готовый жадно вцепиться в тебя мягкими когтями волн. Я побродил вдоль берега и, присев на белый песок, поглядел на спокойные морские просторы - равнину, вздымающуюся и опадавшую сонным волнообразным движением спящего змея.
Море - громадная седая старуха с холодными глазами. Его приливы говорили со мной точно так же, как всегда, с самого моего рождения, шорохом волн о песок, криками морских птиц, своим пульсирующим безмолвием.
"Я очень стара и мудра, - рассуждало море-старуха.
– К людям я не имею никакого отношения. Я убиваю людей и выбрасываю их тела обратно, на дрожащую от страха сушу. В моем лоне есть жизнь, - шептало море.
– Мои дети ненавидят сынов человеческих".
Тишину разорвал пронзительный крик. Я вскочил на ноги, дико озираясь. Надо мной равнодушно мерцали звезды, а на холодной поверхности океана искрились их переливающиеся призраки. Город лежал темный и неподвижный, за исключением поминальных огней в доме Эдама Фолкона... И в воздухе все еще пульсировало эхо крика.
Я был среди первых прибежавших к двери обители смерти. И там я остановился в ужасе, вместе с остальными. На полу лежала мертвая Маргарет Де-верол. Ее стройное тело выглядело разбитым, словно крепкий корабль на рифах, а над ней согнулся, укачивая ее в своих объятиях, Джон Гауэр, выпученные глаза которого безумно сверкали. Поминальные свечи все еще мерцали, но на постели Эдама Фолкона не было никакого трупа.
– Боже милостивый!
– ахнул Том Лири.
– Джон Гауэр, чертов сын, что это за дьявольщина? Гауэр посмотрел на него.
– Я же говорил вам!..
– завопил он.
– Она знала... И я знал... Это был не Эдам Фолкон. Холодное чудовище выбралось из волн! Какой-то демон вселился в труп Эдама! Послушайте... Я отправился спать и попытался уснуть, но каждый раз мысли мои возвращались к этой нежной девушке, сидящей рядом с холодной, нечеловеческой тварью, которую вы сочли ее возлюбленным. Наконец я встал и подошел к окну. Маргарет сидела, задремав, а остальные, дурни этакие, спали в укромных уголках по всему дому. И пока я смотрел, прямо у меня на глазах...