Из глубины
Шрифт:
Да и для меня тоже это началось именно там, в Новой Англии...
Именно после поездки в Америку, в гости к дальней родственнице, моя бабка, молодая женщина, «стала затворницей». Она так и не вышла замуж, а когда родился мой отец, умерла при родах. Вот и все, что я успел узнать о ней из рассказов моей матери, прежде чем ей самой стало хуже. Что же до моего отца, то я его не помню. Он убил себя, когда я был еще совсем малышом, это последовало за коротким периодом серьезного психического и физического ухудшения — «изменения», разумеется. Неудивительно, что моя бедная мать, которая никогда не отличалась здоровьем,
Но черт бы побрал их всех! Кровь глубоководных не была особенно сильна во мне! Я мог бы спокойно прожить всю жизнь, ничего о ней не зная, если бы не их вмешательство. А теперь я сидел здесь, запертый, как крыса в ловушке, в собственном доме, ощущая, как рвутся к жизни те жуткие семена, которые они во мне пробудили. Да, запертый здесь, как в ловушке. Выйдя на балкон, я увидел, что они ждут меня: большая американская машина, стоявшая у дорожки, ведущей к прибрежному шоссе; небольшая кучка людей, устроивших пикник на вершине утеса; молчаливый наблюдатель, поджидавший на лестнице, ведущей на пляж.
Теперь отважиться выйти наружу означало отдаться им в руки, а уж они непременно убьют меня, чтобы не дать мне донести информацию до властей. И все же я каким-то образом должен был оповестить мир о том, что тут происходит. Понемногу, мой план обрел форму, и я начал работу над этой рукописью, работу, которая постоянно прерывалась, но которую, тем не менее, мне теперь все-таки почти удалось закончить. Еще несколько страниц, и... Но не буду забегать вперед.
Я писал весь день, не заботясь о разборчивости почерка, и первый раз прервался в шесть часов вечера, чтобы немного перекусить и позаботиться о своей лодыжке, которая теперь постоянно причиняла боль и отравляла каждое мое движение. Я не хотел оказаться полностью беспомощным, когда настанет ночь.
Именно тогда, разыскивая бинт, я услышал доносящиеся из-под окон громкие и сердитые голоса. Я намеренно оставил окна приоткрытыми в слабой надежде, что кто-нибудь — какой-нибудь человек — может пройти мимо. Поскольку мой дом находится на отшибе, это казалось почти невероятным, но шанс существовал, пусть и очень маленький. Теперь мне показалось, что ко мне вернулась удача. Мужской голос, доносившийся снизу, принадлежал юноше, доставлявшему мне газеты, Грэму Лэйну, и я мог предположить, что второй голос, женский, был голосом его невесты.
Я прокрался на балкон, пригибаясь и держась так, чтобы меня не заметили те, кто мог следить за домом, и склонил голову, чтобы посмотреть вниз. Там стоял Грэм — с поникшими плечами, печально глядящий вслед надменно удаляющейся фигуре молодой женщины, спешившей по тропинке, которая вела к главной дороге. Он дважды окликнул ее, и дважды ее голова поднялась чуть выше, но она продолжала высокомерно шагать прочь. Очевидно, они вышли на прогулку, произошла ссора — обычная размолвка между влюбленными, — и теперь она уходила в гордом одиночестве.
— Грэм! — позвал я.
И добавил, когда он начал поднимать голову:
— Нет, не смотри вверх. Это я, мистер Воллистер. А теперь слушай! Не смотри по сторонам. Просто стой здесь и смотри вслед своей девушке. За мной следят,
Он снова легонько кивнул головой.
— Отлично! Грэм, ты получишь сотню фунтов, если сможешь передать мое сообщение. Используй телефон-автомат в деревне или телефон в магазине твоего отца. Вызови полицию, Грэм, но не ходи в полицию в Сиэме! Я сейчас не могу объяснять, но новому констеблю нельзя доверять! Хорошо?
Он кивнул еще раз. И прошептал:
— Вы сказали, сто фунтов, мистер Воллистер?
— Двести, если ты с этим справишься, — ответил я. — Полиции можешь рассказывать что угодно. Фальшивомонетчики, наркоторговцы — что угодно. Только приведи сюда полицию. Столько, сколько получится, и как можно быстрее.
— Но в чем дело? — прошептал он. — Что происходит?
Я отчаянно пытался найти приемлемый ответ, и, наконец, сказал:
— Шпионаж... Диверсия... Новая электростанция в Гар-Фелл. Но не говори об этом полиции. Скажи им про киднэппинг или что-то в этом роде. Возможно, история про наркоторговцев будет лучше всего. Иди, пока тебя не заподозрили. Позови свою девушку, а потом беги за ней.
Он повернулся, готовый выполнить мою просьбу, и я прошептал последнее указание:
— Никому больше не говори обо мне. И помни: не ходи в полицию в Сиэме! Удачи тебе, Грэм. Ты — мой единственный шанс...
Он ушел по дорожке, завернул за поворот и исчез среди деревьев. Больше не задерживаясь, я заполз обратно в кабинет, отошел подальше от окон и выпрямился в полный рост. Пока все прошло хорошо. Если парень сделает все, как я сказал, через несколько часов я уже буду в безопасности. Возможно, к наступлению ночи. Потом — врач. Лучшие врачи в округе. То, что сделали со мной одни лекарства, другие, возможно, смогут излечить. И, клянусь Богом, мне будет что порассказать, когда этих подлых созданий из моря призовут к ответу! Воистину, будет...
С другой стороны... Внезапно мне пришло в голову, что я вполне мог подвергнуть молодого Грэма Лэйна страшной опасности. Что, если в моем плане что-нибудь пойдет не так? Но что может пойти не так? Ничего, если он будет следовать моим указаниям...
Потом я снял одежду, чтобы принять душ, перед тем как бинтовать себе лодыжку. Именно тогда, в ясном дневном свете, я впервые заметил изменения в моих ступнях: плотные кожистые перепонки теперь доходили до середины длины моих пальцев. Это заставило меня немедленно осмотреть и ладони, между пальцами которых, в свою очередь, тоже оказались плотные перепонки из эластичной кожи. Зеркало в ванной комнате, которого до сих пор я избегал, с беспощадной ясностью отразило, насколько быстро происходила моя метаморфоза: чешуйчатое огрубение пор моей кожи, почти уже функционирующие жабры, ужасно округлившиеся глаза и почти полное отсутствие волос.