Из Индии с любовью

Алейникова Юлия

– Возле церкви Сент-Мэри-Редклиф, в одна тысяча пятьсот семьдесят четвертом году Елизавета Первая называла эту церковь самой прекрасной в Англии. Оказавшись внутри, следует обратить особое внимание на своды с позолоченными рельефными украшениями.

– Отлично! – нетерпеливо потер руки Василий. – Так где же дом?

– Понятия не имею.

– То есть как?! Ты же только что сказала, что знаешь, где мы. Откуда эта прорва информации?

– В путеводителе прочитала, – и, заметив выражение недоумения

на их лицах, я пояснила: – А он был с картинками. – И уже для совсем тупых добавила: – Церковь я узнала по картинке.

– Я про дом спрашивал, а не про картинки! Не знаешь, где он, так помалкивай! – Василий надвинул мне козырек кепки на глаза, безнадежно качая головой.

– Ну, отчего же? Я, например, адрес помню.

– Да что ты?! Будем народ опрашивать?

– Нет. Такси возьмем, – спокойно ответила я.

– Точно. Что бы вы без меня делали? – обрадовался Василий.

Через двадцать минут мы выходили из лифта.

– А где ключи? – начал рыться по карманам Василий.

– Откуда я знаю? Ты же уходил последним, закрыл же ты как-то дверь?

– Не помню. Я так спешил, что, кажется, просто ее захлопнул. А твои где?

– В сумке, – неохотно ответила я. После нашего маскарада туда было набито столько всего, что перспектива поиска ключей пугала.

Я тоже начала рыться в сумке, пытаясь нащупать связку. Все нервно перетаптывались на небольшом пространстве лестничной площадки.

– Мам, давай быстрее, мне в туалет хочется, – заныла Вероника через пять минут.

– Ну правда, что ты копаешься, меня уже ноги от усталости не держат, – включился Ползунов.

– А может, ты их потеряла? – добавил масла в огонь мой милый сыночек.

– Раз вы такие умные, ищите сами, – рассердилась я, протягивая им сумку.

– Дай-ка, я посмотрю, – схватил ее Василий.

Я тут же пожалела о содеянном. Что значит это его «я посмотрю», я себе прекрасно представляю. Через пять секунд на пол полетели помада, расческа, очешник, кошелек, блузка и т. д. Мы с Вероникой, а затем и Денис принялись ползать по полу, собирая вылетавшие из сумки вещи. Наконец окончательно озверевший варвар вывернул мою сумку наизнанку и вытряхнул из нее все содержимое.

– Вот они! – радостно завопил он, падая рядом с нами на колени и пытаясь дотянуться до ключей, залетевших за стояк отопления в углу площадки.

В это время открылась дверь соседней квартиры, и робкий, писклявый голосок проговорил:

– Добрый вечер. Извините, я услышала, что вы по-русски разговариваете.

Ну вот, нам только общительных собеседников-соотечественников не хватало, с досадой подумала я. Но деваться было некуда. Я подняла голову и вежливо поздоровалась.

Надо мной стояло бледное, заметно беременное создание небольшого роста, с рыжими реденькими волосиками, собранными в аккуратный хвостик.

На ногах у создания были тапочки в виде белых пушистых зайчиков.

– Извините за беспокойство, – жалобно продолжило дивное видение, – но мне вот-вот рожать, а муж в командировку уехал. А я по-английски еще очень плохо говорю, а он только послезавтра вернется. А я себя чувствую сегодня как-то странно… А мы сюда недавно переехали, и я еще никого не знаю.

Голос у несчастной жалостно дрожал, и глаза ее были, как у собачки, которую хозяин в сильный дождь выгнал на улицу.

– Позвоните доктору, проконсультируйтесь, – посоветовала я. Мы все устали, и взваливать на себя чужие проблемы мне совершенно не хотелось.

Мое семейство, все еще ползавшее по полу в поисках раскатившихся вещей, согласно закивало головами.

– Я совсем не понимаю, что он говорит, я его даже к телефону позвать не смогу, – продолжала давить на жалость беременная девица.

– Тогда съездите к нему.

– Но я его не понимаю!

– Позвоните мужу, он вам по громкой связи переведет, – внесла предложение Вероника.

Мы снова дружно закивали.

– Я машину водить не умею. А она в гараже стоит, – не унималась девица. – Ой! Извините!

Она покраснела, как помидор, и попятилась в свою квартиру. Я опустила глаза и скомандовала:

– Стоять!

Девица перепугалась и замерла. Белые зайчики утратили свою пушистость: они внезапно оказались в луже стекавшей по ногам этой бедняжки воды.

– У тебя воды отошли! Ты рожаешь! Быстро в роддом! – заорала я на всю лестничную клетку.

Домочадцы повскакивали на ноги, побросав мои вещички, и, подхватив девицу под руки, рванули вниз по лестнице.

– Стоять! – вновь заорала я.

Василий с Денисом от страха бросили беременную и уставились на меня.

– Документы твои где? – спросила я полуобморочную беременную.

– Там, на тумбочке, – слабо махнула она рукой.

Мы с топотом понеслись наверх. Обежав всю ее квартиру, мы наконец нашли документы в прихожей, схватили их и поскакали вниз через три ступеньки.

– Стоять! – в третий раз заорала я, когда мы миновали еще один марш.

– Что еще?! – проревел Василий.

– Ключи от машины где?

– Там, на гвоздике…

Мы опять поскакали наверх, пыхтя от натуги. Обежав вторично всю квартиру и найдя ключи – естественно, тоже в прихожей, – мы горохом посыпались вниз. Мужики вновь подхватили еле живую беременную и поскакали вниз с удвоенной скоростью. Схватки, судя по ее пыхтению и стонам, становились все чаще.

– Стоп! – заорала я, когда мы пролетели второй этаж. – Вещи для роддома!

– Там, на стуле, – провыла, превозмогая боль, роженица.

Мы снова бросили этого несчастного рыжика и помчались в квартиру.