Из книг мудрецов. Проза Древнего Китая

Коллектив авторов

Бай-гун Шэн замыслил смуту, распустил двор, встал на престол. Однажды, нечаянно повернув к себе острием палку, которой пришпоривают лошадей, поранил щеку. Кровь стекала на пол, а он не замечал.

Отсюда видно, что если дух устремлен вовне и мысли клубятся внутри, то нельзя не утратить контроль над телом. Когда дух занят далеким — упускается близкое.

Поэтому Лао-цзы говорит: «Чтобы знать Поднебесную, не надо выходить со двора; чтобы видеть небесное дао — не надо выглядывать из окна; чем дальше идешь, тем меньше знаешь».

Завладев

Поднебесной, циньский Хуан-ди боялся ее не удержать. Он создал пограничные гарнизоны, построил Великую стену, привел в порядок заставы и мосты, установил преграды и заграждения, завел почтовые станции, поставил пограничные посты,— но род Лю забрал все это с легкостью, с какой поворачивают ключ в замке.

Некогда У-ван пошел походом на Чжоу и разбил его при Муе. После этого насыпал могильный холм над могилой Би Ганя, восстановил селение Шан Юна, взял под защиту людей Цзи-цзы, стал вести царские приемы в храме Чэн Тана, открыл склады с зерном у моста Цзюй, раздал богатства башни Лутай, разбил барабаны, поломал барабанные палочки, расслабил луки, порвал тетиву. Покинул дом, ночевал в поле. Снял меч и повесил на пояс дощечку для письма — чтобы показать, что нет у него врагов и что он ищет мира. Тогда Поднебесная возликовала и воспела его, ко двору явились с данью чжухоу, и его потомки удерживали власть в течение тридцати четырех поколений.

Лао-цзы говорит: «Кто умеет закрывать — и без замка закрывает так, что не открыть; кто умеет завязывать узел — и без веревки завязывает так, что не развязать».

Некий Цы Фэй из Цзин добыл драгоценный меч в Ганьсуе и, возвращаясь домой, переправлялся через реку. Когда лодка достигла середины течения, Ян-хоу поднял волны и два водяных дракона закружили лодку.

— Случалось ли раньше кому-нибудь остаться при этом в живых? — спросил лодочника Цы Фэй.

— Никогда не слышал,— отвечал лодочник.

Тогда Цы Фэй, сощурив в ярости глаза, взмахнул рукавами и выхватил меч.

— Воину пристало рассуждать о ритуале и добродетели, а не грабить и отнимать. Бросай меч, речная падаль! Не жди пощады от меня!

С этими словами он прыгнул в воду, пронзил мечом драконов и отрубил им головы. Ветер и волны успокоились, все, кто был в лодке, остались живы.

За этот подвиг цзинцы пожаловали ему титул «держащий нефритовый жезл».

Поэтому Лао-цзы говорит: «Тот, кто не цепляется за жизнь, мудрее ценящего свою жизнь».

Цисец Чуньюй Кунь обсудил с вэйским ваном план действий, и ван одобрил его. Снарядили десять колесниц, с которыми Чуньюй Кунь должен был отправиться в Цзин. Он простился и уже собрался в путь, как нашелся кто-то, кто посчитал его план ненадежным и так же красноречиво выступил с другим планом. Тогда вэйский ван отставил поездку Чуньюй Куня, а его самого отдалил. В результате ван отказался от одного плана, но ничего не достиг и с помощью другого. Так и должно было быть.

В словах есть корень, в делах — основа. Будь сколь угодно разнообразны умения и способности, они не стоят ничего, если не знать, в чем корень.

Поэтому Шэнь-цзы говорит: «Плотник, который делает дверь, еще не знает, что такое дверь. Чтобы узнать это, надо ее закрыть».

Среди моистов был некий Тянь Цзю. Он стремился попасть на аудиенцию к циньскому вану. Снарядил колесницы, приехал в Цинь и остался там жить. Но в течение целого года не мог добиться встречи с ваном. Нашелся некий гость, который рассказал об этой истории чускому вану, и тот пригласил Тянь Цзю к себе. Благосклонно принял, вручил ему верительную дщицу полководца и отправил с нею в Цинь. Циньский ван принял его и был с ним приветлив. Выйдя с царского двора, Тянь Цзю сказал своим людям:

— Три года я прожил в Цинь, но так и не удостоился приема, и не знал, что путь к этому лежит через Чу.

Среди вещей поистине есть такие, которые кажутся близкими, а далеки, кажутся далекими — а близки.

Некогда джаоский Вэнь-цзы спросил у Шу Сяна:

— Из шести цзиньских полководцев кто погибнет первым?

— Чжунхан и Чжи.

— Почему?

— Потому что мелочную придирчивость они считают требовательностью, нажим — умелым руководством, жестокость— проявлением преданности, множество планов — заслугой. Это все равно что тянуть кожу — тянуться- то она тянется, да скоро лопнет.

Лао-цзы говорит: «Когда правление великодушно — народ прост; когда правление докучливо — народ изворотлив».

Цзин-гун спросил своего Главного гадателя:

— Что может твое искусство?

— Может поколебать землю.

Потом к гуну пришел на аудиенцию Янь-цзы, и гун ему сказал:

— Я спросил Главного гадателя, что может его искусство, он ответил, что оно способно поколебать землю. Может земля поколебаться?

Янь-цзы промолчал, ничего не ответил. Выйдя от гуна, он прошел к Главному гадателю:

— Ночью я видел,— сказал он,— что звезда Крюк заняла положение между созвездиями Покои и Сердце. Это поколеблет землю?

— Да,— ответил гадатель.

Янь-цзы ушел, а гадатель направился к гуну.

— Я не могу поколебать землю,— сказал он гуну,— но земля непременно поколеблется.

Тянь Цзыян, услышав эту историю, сказал:

— Янь-цзы потому промолчал и не отвечал, что не хотел смерти Главного гадателя; а пошел к нему потому, что не желал, чтобы гун был обманут. Янь-цзы можно назвать преданным высшим и милостивым к низшим.

Лао-цзы говорит: «Острый, а не колет; имеет углы, а не ранит».

Вэйский Вэнь-хоу угощал дафу в Цюйяне. Порядочно опьянели, и Вэнь-хоу, вздохнув, сказал:

— Разве только у меня нет в слугах Юй Жана?!

Цзянь Чжун, подняв чашу и передавая ее Вэнь-хоу,

воскликнул:

— Штрафная, государь!

— За что?

— Я слышал, что счастливые родители не ценят почтительного сына, а праведный правитель — верного слугу. Разве не таков был господин Юй Жана?