Из ложно понятых интересов службы
Шрифт:
— Тамара Александровна, чтобы загладить нашу вину мы обязаны помочь вам сложить обратно те кули, что упали на землю со стеллажей. Мы, как мужчины, просто обязаны вам помочь.
— Да валите уже отсюда! Никакой помощи мне от вас не надо! — Девица, сама себя довела до истерики и уже стала топать стройными ножками, разбрызгивая во все стороны комья грязного снега.
— Тамара Александровна! — я шагнул вперед и, ухватив вопящую девушку за плечо, слегка ее встряхнул и подтолкнул в входу в сарай: — Я вынужден настаивать на том, что мы вам поможем.
Глава 16
Глава
Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
— Что тут у нас? — я кивнул Руслану, чтобы он страховал неистовую скорнячку от необдуманных поступков, и только после этого включил фонарик и наклонился к разбросанным на полу сарая тюкам — получить сзади в шею удар скорняжной иглой, или чем они там дыры в коже и шкурах пробивают, мне не хотелось.
Заглянув под слой целлофана, я выпрямился:
— С какой целью вы собрались забрать вот эти тюки? Вообще-то, в Уголовном кодексе эти действия называются кражей с проникновением в жилище или иное хранилище… Срок от трех до пяти лет. Придется вас забрать в отдел милиции.
— Да какой отдел! Я вам русским языком говорю, что это дом моего жениха Славы Соколова…
— Хорошо, дом жениха, допустим. Но мне совершенно непонятно, когда человек проникает в дом своего жениха, посреди ночи, тайно, и собирается вынести из дома дорогостоящие меховые изделия.
— Это шкуры.
— Тамара Александровна, да мне все равно, шкуры там или воротники. Я вижу, что вещи редкие, цены немалой. И это не снимает моих вопросов.
— Я вам объясняю, что Соколов мой жених, этот дом он снимает. А эти шкуры практически мои, мы с ним на них скидывались, совместно покупали.
— Не знаю. Где ваш жених, как можно его найти, чтобы он ваши слова подтвердил?
— Да все дело в том, что мне срочно шкуры потребовались, а Славу я найти не могу, поэтому я и приехала сюда, мы же их вместе сюда определили, вот я и приехала их забрать.
У меня складывалось впечатление, что в темноте девушка меня не узнала, но я решил на этом не зацикливаться. Мне было остро необходимо, на законных основаниях проникнуть в дом, снимаемый Соколовым и перевернуть там все вверх дном.
— Тамара Александровна, если вы невеста хозяина и в доме неоднократно бывали, должны знать, где у вашего жениха ключи запасные хранятся и описать внутреннюю обстановку дома?
— Должна. — Тамара безнадежно вздохнула и поплелась к темнеющему бревенчатому строению.
Почему-то хозяева дачных или деревенских домиков имеют неистребимую привычку прятать запасные ключи от дома в каком-нибудь укромном месте, например, под ковриком на входе.
Ключ от этого дома девушка достала из-под кирпича, на который опиралась пустая бочка под водостоком, после чего мы вошли в дом, а через десять минут в помещение вломился Руслан за которым плелись недовольные соседи –понятые.
— Это кто? — Тамара, не ожидавшая ночного вторжения незнакомых людей, в испуге вскочила.
— Это понятые, такое
Посадив Тамару давать объяснение Руслану я взял обоих понятых и пошел бродить по дому, старательно и аккуратно засовывая свой нос в каждую щель и превращая осмотр места происшествия в полноценный обыск. Паспорт на имя Захарова Сергея лежал в ящике старого трюмо, вместе с водительским удостоверением категории «С» и комсомольским билетом на имя Соколова.
На кухне лист фанеры, крашенный голубой краской мрачного оттенка не был прибит с оной стороны, хотя следы от мелких гвоздиков были. Я взял со стола нож с источенным лезвием и вставив его в щель, оттянул уголок фанерки — с мутном свете, что давал лампочка электрического фонарика мелькнул воронением ствол охотничьей одностволки. Ну а под кроватью, среди хлопьев пыли, мой взгляд порадовали два темно –зеленых ящика, однозначно, армейского происхождения.
— Тамара Александровна, можно вас отвлечь на минуточку.
Последний всплеск активности мастерицы по меху произошел в тот момент, когда я начал отдирать лист фанеры от стену.
Руслан прощелкал одним местом, и мне в спину, с криком «Не тронь!», вцепилась фурия. Ну что я могу сказать, у скорняков не только руки, но и пальцы крепкие, Руслан, громко пыхтя отрывал взбесившуюся девушку с моей спины несколько минут.
Когда я вытащил за верхнюю антабку из узкой щели старую курковую одностволку, возбудился сосед понятой и, с видом знатока, попытался схватить антиквариат, пришлось орать во весь голос «Руками не трогать». Пошарив в темноте простенка кочергой, я зацепил и вытащил на Божий свет брезентовый охотничий патронташ, где из, окаменевших от времени кожаных газырниц, выглядывали тусклые латунные гильзы двадцатого калибра.
— Тамара Александровна, мешок можно какой-нибудь?
— Зачем? — увидев оружие, женщина растеряла весь свой пыл и теперь потеряно сидела на табурете в углу, стараясь ни с кем не встречаться глазами.
— Ружье старое, возможно его положили в тайник до того, как ваш жених сюда вселился. Я сейчас в мешок или тряпку упакую, и напишу, чтобы эксперт на наличие пальчиков проверил. Если пальцев Владислава Александровича на ружье не будет, то скорее всего оно не ему принадлежит.
— Да! Да! Я сейчас. — Тамара с надеждой в глазах вскочила и заметалась по домику, чтобы через пару минут приволочь кучу тряпок и чистых, джутовых мешков.
Когда я, крякнув от натуги, выволок из-под кровати два ящика с знакомыми каждому мужчине черными цифрами «7,62», Тамара с надеждой спросила:
— Это же старые патроны? Вон, на одном сорок третий год написано.
— Да, да, наверняка. — пробормотал я. Не хотелось расстраивать девушку, хотя царапины на спине и шее сильно саднили. Ящики, с помощью ножа и все той-же кочерги, аккуратно приоткрыли с одного края, чтобы понятые увидели, что внутри не полное собрание сочинений В. И. Ленина, а по два темно-зеленых цинка, по семьсот т четыреста сорок патронов.