Из моей копилки
Шрифт:
В тот день он не вырезал ни одной коклюшки, и музыка на берестяном рожке не получалась. Надрав тонкой ивовой коры, Фанушко, чтобы обмануть животных, сел на кочку и стал делать себе из корья фальшивую бороду. Борода получилась что надо. Она годилась бы в святки ряженым, но коров Фанушко обмануть не мог. А общественный бык Ярило даже разозлился на Феофана. Он ковырял перед ним рогом землю и сердито рычал.
Фанушко понял, что его авторитет упал в коровьем стаде и среди жителей Малого Берькаева. Он решил в тот же день исчезнуть с глаз долой.
Три года
Было это в весенний Егорьев день, когда выпускали скот на едва успевшую оттаять землю. Фанушко по рублю с коровы, по полтине с теленка за лето нанялся в пастухи. И такое условие он выговорил, поряжаясь:
– Если кто захочет остричь мне бороду, тот потеряет голову. За грех не посчитаю разделаться с насмешником.
Много десятков лет прошло с тех пор. Я как-то шутя решил на короткое время отпустить себе бороду. Долго вымащивал, но такой, вьюном винтообразным, не получилось.
А на зимогора я оказался очень похож.
27. ВЕРХОСЫТКА
НЕ КАЖДЫЙ знает это вологодское слово «верхосытка», и что оно означает. Попробую объяснить примером из самой бывалой жизни…
До революции и немного позднее в деревнях водился обычай устраивать так называемые помочи.
Зажиточный или богатый хозяин в жаркую пору жатвы или же в сенокос приглашал в воскресный день на помощь человек сорок – пятьдесят из ближних деревень. Они приходили с косами и граблями, а если на жатву – с серпами. С утра хозяин давал им урочное задание с расчетом на азартный труд в обгонку.
Трудились рьяно, старательно, а главное – выгодно для хозяина – бесплатно, за харч с выпивкой. Выпивка давалась в меру, но обед предусматривался такой, чтобы целый год была в памяти отрыжка. Если же харч окажется скуден, то такой хозяин может не рассчитывать впредь ни на какую «помочь». Да мало того, его же еще и высмеют, как скрягу, любителя на чужом хребте в рай въезжать…
Помню, в нашей Попихе Афонька Пронин созвал большую ораву косарей, парней и девок, на «помочь». Косили в пустоши длинные кулиги спозаранку.
Парни на глазах у чужедеревенских девчат стремились показать свое умение бойко и гладко косить. Девки не отставали, тюкали косами-горбушами чуть ли не по пятам ребят и покрикивали.
– Оглянись-ко, Ванька, после твоего покоса трава дыбом стоит! Будет у тебя жонка корявая, конопатая…
– А мне с лица не воду пить, и с корявой можно жить! – отшучивается парень, размахивая косой направо и налево, не разгибая спины.
С утра по свежей росе скосят, наскоро закусят пирогами с ягодой-голубикой, передохнут и начинают сгребать скошенную траву в копны.
Солнце перевалило на вторую половину неба – у косарей работа закончена.
Хозяин доволен: весь сенокос управлен за один день. Остается только сметать
Вся воскресная артель направляется харчеваться в деревню к тароватому хозяину. Тут он и должен отличиться.
В просторной избе расставлены столы, как на свадьбе. На скатертях разложены деревянные ложки, роговые и костяные, местного изделия, вилки. Парни и девки рассаживаются в застолье попарно и полюбовно, кто с кем хочет.
Сначала подается в глиняных ладках студень. Гостеприимная хозяйка приговаривает:
– Всякой обед скуден, если не подается студень.
А хозяин ей на подмогу словцо подкидывает:
– Давно известно: без холодца – ни самогонки, ни винца. А с холодцом – первая колом, вторая соколом! – и выставляет на стол в пузатых древних графинах на выбор и мутный самогон, и водочку. Девчата свой пай хмельного уступают ребятам:
– Пейте, но без буянства.
Дальше следуют различные блюда: щи вгустую, с говядиной, из больших блюд, без тарелок. Мясо с картошкой на сковородах. Рыба жареная своего улова плавает в топленом молоке на жестяных противнях, ячневая каша с овечьим салом, творог, овсяная крупа, взболтанная на кислом молоке. Яичница шипит в коровьем масле, клюквенный кисель – «вырви глаз»…
– Ешьте, ребята и девки. У меня этого добра хватит, не жаль, тут все свое, ничего покупного нет. На верхосытку еще есть такое блюдо, какого вы нигде не видали и не едали! – похваляется Афонька Пронин. И подает команду:
– Ну, Евдоха, и ты, Мастредия, подайте нашим помощничкам на верхосытку реки медовые и берега кисельные!
На столах появляются круглые лубочные грохотки, наполненные густым овсяным киселем. Грохотки обширные, еле на столах помещаются. Кисель, в полвершка толщиной, прорезан выемками, заполненными сладким, пахучим, свежим, янтарного цвета, медом.
– Вот вам, ребята, на верхосытку. Ешьте да Афоньку поминайте!
28. ВОЛОГОДСКАЯ ВЕЖЛИВОСТЬ
ПРИЗНАКОВ хорошего тона в обращениях в Вологодчине существовало и есть множество.
Вот некоторые из них:
При входе в избу мужчины снимали шапки и говорили:
– Ночевали здорово, здравствуйте…
Если семья в доме обедала, входящий говорил:
– Хлеб да соль, приятно кушать.
Ему отвечали:
– Милости просим. – Как бы приглашая к столу, хотя на самом деле этим просто соблюдалось формальное приличие.
Во время чаепития в том же духе:
– Чай да сахар, приятно кушать…
Работающим в поле, на сенокосе, в лесу и где угодно полагалось говорить:
– Бог в помочь…
Потом переиначили, стали говорить:
– Труд на пользу…
Людям на рыбной ловле прохожие говорили:
– Лов на уду!
Придя в потребиловку или раньше в лавку к частнику, покупатель возглашал:
– Бог за товаром!
Женщине, стирающей белье на реке, кричали издали мимоходом:
– Беленько!
Прохожему попутчику догнавший его на дороге говорил: