Из пушки на Луну
Шрифт:
Пары были разведены, и можно было тотчас же двинуться в путь. В воде еще оставалось несколько сот метров троса, но капитан не хотел терять дорогого времени и решил его перерезать.
— Мы прикрепим конец троса к бую, — сказал он, — и этот буй обозначит нам точно, где упал снаряд.
— Кроме того, положение наше уже определено: мы находимся под 27°7 северной широты и 41°37 западной долготы, — заметил лейтенант.
— Прекрасно, мистер Бронсфильд, прекрасно! — отвечал капитан. — Прикажите отрезать трос.
Буй был спущен
Инженер-механик уведомил капитана, что все готово. Капитан поблагодарил его и приказал держать путь к северо-востоку.
Корвет двинулся на всех парах к заливу Сан-Франциско. Было три часа утра.
Пройти 800-850 километров было нипочем для такого Ходока, как «Сускеганна». Через 36 часов, 14 декабря, в 1 час 27 минут дня, судно вошло в залив Сан-Франциско.
При виде корвета, идущего на всех парах, с обломанным бугшпритом, жители города заволновались, и огромная толпа любопытных мгновенно собралась на набережной.
Бросив якорь, капитан Блемсбери и лейтенант Бронсфильд сошли в шлюпку, которая тотчас же доставила их на берег.
— Телеграф? Где телеграф? — спросили они, не отвечая на вопросы.
Портовой офицер проводил их на телеграфную станцию. Множество любопытных бежало за ними следом.
Блемсбери и Бронсфильд вошли в бюро, а толпа осталась у дверей. Спустя несколько минут посланы были четыре телеграммы: секретарю флота в Вашингтон, вице-президенту Пушечного клуба в Балтимору, достопочтенному Мастону в Лонгспик, на Скалистые горы, и помощнику директора Кембриджской обсерватории.
Телеграммы были такого содержания:
,,Под 27°7' сев. шир, и 41°37' запад, долг,, сего 12 декабря, в 1 час 17 мин. ночи, снаряд колумбиады упал в Тихий океан. Ждем инструкций.
Блемсбери, капитан «Сускеганны»
Через пять минут весь город уже знал эту новость. До шести часов вечера успели узнать и все штаты Союза, а после полуночи подводный телеграф передал ее в Европу. Разумеется, известие везде вызвало большое волнение.
Получив телеграмму, секретарь флота телеграфировал капитану приказ ожидать дальнейших распоряжений в заливе Сан-Франциско и быть готовым к выходу в море.
Члены Кембриджской обсерватории собрались на чрезвычайное собрание и с невозмутимостью, свойственной ученым корпорациям, принялись обсуждать вопрос с ученой точки зрения.
В Пушечном клубе вспыхнуло ужасное смятение. Все артиллеристы были в сборе. Когда пришла телеграмма от капитана Блемсбери, почтенный вице-президент клуба только что прочитал телеграмму Мастона и Бельфаста, извещавших, что снаряд находится в поле зрения их гигантского телескопа.
Кроме того, в телеграмме было сказано, что снаряд, задерживаемый лунным притяжением, играл теперь роль
И вдруг после этого — телеграмма капитана Блемсбери.
В Пушечном клубе тотчас же образовались две партии. Одна утверждала, что снаряд упал в океан, — значит, путешественники так или иначе возвратились; другая партия утверждала, что капитан Блемсбери ошибся, что упал не снаряд, а болид, блуждающее тело, которое задело корвет и чуть не погубило его.
Конечно, офицеры и капитан корвета могли ошибиться, потому что падающее тело летело с такой быстротой, при которой точные наблюдения были немыслимы.
Впрочем, одно говорило за них: если бы снаряд упал на Землю, то именно должен был упасть под этим 27° северной широты и, принимая в расчет протекшее время и вращательное движение Земли, около 42° западной долготы.
Но, как бы то ни было, решили единогласно, что Блемсбери-брат, Билсби и майор Эльфистон отправятся немедленно в Сан-Франциско и примут все необходимые меры для того, чтобы вытащить снаряд.
Они, ни минуты не медля, отправились. Железная дорога быстро доставила их до Сен-Луи, где они пересели в дилижанс, служивший здесь средством передвижения.
Почти в ту самую минуту, когда секретарь Кембриджской обсерватории читал телеграмму из Сан-Франциско, секретарь клуба, достойнейший Мастон, испытывал величайшее волнение, которое чуть не стоило ему жизни.
Как известно, секретарь клуба отправился тотчас после выстрела колумбиады к своему посту на Скалистые горы. Ему сопутствовал Бельфаст, директор Кембриджской обсерватории.
Прибыв на место, оба приятеля устроились как могли лучше и не отходили от своего громадного телескопа.
Читатель помнит, что колоссальная труба так была устроена, что падавшие в нее лучи претерпевали только одно отражение, и поэтому получаемые изображения были гораздо яснее, чем в телескопах других систем. Вследствие подобного устройства трубы Мастон и Бельфаст во время своих наблюдений должны были находиться в верхней части телескопа.
Они взбирались туда по винтовой лестнице, и под ними открывался металлический колодец, заканчивавшийся на глубине 90 метров зеркалом.
Ученые проводили все свое время на узкой платформе, проклиная свет дня, скрывавший от них Луну, и облака, которые упорно застилали ее ночью.
Какова же была их радость, когда, наконец, после долгих дней тщетного ожидания, в ночь на 6 декабря, они заметили снаряд, унесший их приятелей в пространство. За этой великой радостью последовало не менее великое разочарование. Чересчур положившись на первые наблюдения, они дали свою первую телеграмму, в которой утверждали, что снаряд сделался спутником Луны и обращается вокруг нее по неизменной орбите.
С этой минуты снаряд уже не показывался более, но его исчезновение легко было объяснить тем, что он проходил позади лунного диска.