Из рода Бурого Медведя. Том 2

Анатольев Федор

— Подготовь машину, поедем выбивать квоту.

— Так есть, — сказал Охлопко и скрылся внизу в гараже.

Выбивать квоту Бутас не любил, хотя в первые годы правления делал это с особым удовольствием. Чёртовы волчьи традиции. Ну разве должен лично участвовать глава настолько крупного клана в таком предприятии. У бояр такого никто не придумает. Они же — волки были в плену своих традиции, в плену цепей своих традиций и цепи эти не только ограничивали их но и поддерживали их своими звеньями гласных и негласных правил.

— Чёрт бы побрал всё это, — сказал в слух Бутас. Эта традиция показывала как долго тот ил иной клан остается в силе. Ведь если даже он проиграет своему молодому оппоненту, то все

отметят как храбро он сражался, как был вынослив и силён для своего возраста. Посчитают каждый год и килограмм массы, и сопоставили с его оппонентом и поймут насколько породист его клан. Бутас всегда старался решить дело словами, не переходя до физического столкновения. Понятно что нападать друг на друга могли лишь главы более менее равных кланов. И на самом деле он… не то что бы боялся, но противился тому дню, когда он может проиграть. Тогда ему пришлось бы выбирать кого-то более сильного из своего клана и делать его номинальным главой клана, сам же он станет фактическим но не официальным главой. А это уже всё таки не такая власть как абсолютная. Поэтому такие собрания его нервировали и он бы вовсе сейчас на них не ходил, но это во первых признак явной слабости, а ещё может вызвать подозрения. Но пока, несмотря на свой немалый для волколюда возраст в пятьдесят пять лет, он оставался сильным.

Здание, где собирались главы волчьих кланов, что бы принять те или иные решения так и называлось «Волчий дом». Построенное в античном стиле с двускатной крышей, и колонами по периметру оно было высотой с хороший трёх этажный дом с высокими потолками. Но кроме, колонн, на входе стоял в полный рост Фенрир. И если классический Фенрир из скандинавской мифологии имел вид сверхъестественного огромного волка, то тот Фенрир который стоял во весь срост на входе «Волчьего дома» больше походил на египетского бога Анубиса — человека с головой собаки, только с головой волка. Почему именно так он выглядел? Любой волк мог дать ответ на этот вопрос. В Видениях получаемых волколюдами, Фенрир непременно выступал в образе исполинского существа подпирающего небеса, с головой волка и туловищем человека, в руках он держал огромный топор, а глаза горели адским красным пламенем ярости не сулившем ничего хорошего своим врагам. Кроме одежды на нём была лишь набедренная повязка сшитая из шкур разнообразных животных.

Бутас вышел из машины с четырьмя охранниками, одними из сильнейших бойцов его клана. Они были вооружены двумя короткими топорами, для удобства битвы в тесном помещении и на всякий случай с кристаллами на шее. Брать на место огнестрельное оружие запрещалось, ещё шестеро, с пулемётами каждый, остались в машине снаружи. Иногда в драки включались не только главы кланов но и их телохранители, что перерастало в бойню. Подобный случай был у Бутаса лишь единожды в молодости, когда он прибыл в двадцать шесть лет в первый раз на деление квот. Тогда его не восприняли всерьёз… в итоге было много крови, мёртвые телохранители с обоих сторон… но один живой Бутас с оторванной головой врага в руках. В огромном зале всё это наблюдали другие главы клана и вынесли тут же решение о правомерности действий. Хотя многие были недовольны что Бутас не пощадил главу клана с которым у него вышел кровопролитный спор...

Бутас прибыл последним, но не опоздал. Его охрана отворила массивную дубовую дверь и он оказался внутри. Волколюды молчали, предпочитая вести разговоры, когда вокруг нет потенциальных недругов. Слева и справа до самого конца огромного зала располагались длинным рядом скамейки в пять ярусов. В противоположной стороне от главного входа, стояла массивная печь, которую топили когда снаружи стояли морозы. Зал был заполнен едва ли на треть. Явились главы половины более менее крупных кланов. Делить предстояло клан Красного Волка. Каждый глава клана должен был озвучить какую квоту он хочет получить, то бишь насколько сможет официально увеличить численность своего клана. Существовали негласные правила зависимости численности клана выдвигаемого претензии, общей квоты и количества мест на которые может этот клан претендовать. Если к примеру клан небольшой, то он никак не мог претендовать на десять процентов от общей квоты.

Посредником или арбитром, что на самом деле было где-то между этими двумя понятиями, выступал уже который год Кулем из клана Железного Волка. Избрали Кулема одиннадцать лет назад сроком до пятнадцать годов, всем волчьим собранием, и теперь ему за эту работу давали один процент от общей квоты с округлением в меньшую сторону. Он был худ, сух и немощен; седые волосы были до локтей, что характерно для глубоких стариков волколюдов; на плечах висела шкура медведя что бы греть его кости. Старый, восемьдесят девять лет от роду, волколюд сидел ближе в задней части зала на деревянном кресле за резным столом. Рядом сидел писчик и записывал все данные в журнал.

— Главы кланов, я арбитр по квотам — Кулем из клана Железного Волка, назначаю собрание открытым. Начинайте свои претензии, — сказал Кулем дрожащим, старческим голос.

Слева встал рослый волколюд и сообщил:

— Я Обрют из клана Рыскучего Волка предъявляю претензию на квоту в десять единиц!

Кулем посмотрел через плечо писчика, прищурился, затем напрягши связки, громко сказал:

— Принято! Клан Рыскучего волка — десять единиц!

Встал ещё один волколюд. Немолодой, низкорослый:

— Я Ревяк из клана Клыкастого Волка предъявляю претензию…, — он замешкался и на него сразу обратил внимание. — Претензию на квоту в пять единиц!

— Принято, -сообщил Кулем. — клан Рыскучего волка…

…

Все главы поочередно вставали и сообщали свои претензии. Озвучил свои претензии на тридцать единиц и Бутас. А потом, когда претензии были озвучены, Кулем взял небольшой листок, где писчий написал какие-то цифры, встал и хромая прошёл в центр зала. Он посомтрел вправо влево, оглядел весь зал и сказал:

— Имею вам оповестить следующие сведения, — дрожащим голосом произнёс Кулем. — Квота по уничтоженному Клану красного волка составляла триста сорок пять особей. Претензий же заявлено на общую цифру в триста шестьдесят пять особей! Если у кого есть претензии к конкретному клану, объявляйте!

Рыжеволосый волколюд по имени Ягиш, недавно назначенный главой клана Морозного волка, вышел в центр зала и сообщил:

— Я глава клана Морозного волка и я имею претензию к Бутасу, — сказал он по правилам. Иначе быть не могло. Каждый, если он того хотел, выказывал претензию к конкретному клану. Изредка когда аппетиты на квоту были непомерными и задевали квоты более чем одного, могли вмешаться и другие кланы. Это было сделано, что бы уменьшить внутренние распри волколюдов. — Я считаю что ему хватит и двадцати… я же заберу себе сорок пять!

Бутас сжал зубы и тоже вышел в центр зала. Он знал кто перед ним стоял, и он знал что тот задумал. Это был сын Кирвы, которого он убил на первом своём посещении деления квот. С тех пор между их кланами объявилась неявная вражда. Делить вроде было и нечего, но убийство главы клана не могли так просто забыть...

— А я считаю что двадцати моем клану не хватит, — настаивал Бутас. –

Моему клану тридцать, твоему тридцать пять. Разве этого вам мало?

Тут стоит пояснить что ещё до собрания по делению квот, каждый из присутствующих знал кто туда прибудет и примерно знал кто чего потребует. Цифры узнавали и напрямую — спрашивая, и исподволь окольными путями. Но некоторые эти цифры не называли до самого последнего конца.