Из рода Бурого Медведя. Том 2
Шрифт:
Получая тычок, я с трудом отвожу меч враг в сторону и бью ему грудь, со всей силы. Меч проваливается в плоть, буквально увлекая меня вперёд. Понимаю что меч уже не выдернуть, хватаю его руки, что бы заблокировать меч. Мы начинаем кружиться. Я тяжело дышу, пот льётся на глаза. Волк дышит спокойно.
Я понимаю что если сейчас он вырвется, то сильно меня порубит.
Сукин сын! Нагнетание огненной стрелы, увеличение массы. Выстрел по глазам… Кристалл почему-то держит, он лишь морщиться. Наверно в защиту кристалла зашили дополнительную защиту глаз.
И тут я делаю глупость, ради экономии магии…
Выстрел! В упор, через его руки, через мои руки! Мои руки дымятся, их опалило. Особенно ту через которую пропустил магию! Но волк! Волк остался без рук. Хватаю левой рукой его меч. Горячий металл прижигает мне плоть! Я ору от боли, злости и описываю мечом сложную фигуру. Безрукий волк уклоняется, там, здесь. Время на его стороне, я вижу как кисти начинают отрастать. Делаю ещё один выпад, удар. Попался. Срезал ему правую руку, по плечо. Кровь! Опять тычок. Тазобедренный сустав. Теперь ты не будешь таким резвым! Заканчивая его жизнь, наношу мощный удар в район шеи. Кровь хлещет как из шланга. Отделяю голову и пинком отправляю её в лес.
Оборачиваюсь. Никита ещё жив. Успешно добивает своего волколюда. Тот в крови. Но держится. Подскакиваю и вдвоём мы быстро забиваем его.
Победа! Окончен бой. Я весь в ссадинах от топоров Якуна, с прожаренной левой рукой. Дикие боли! Но надо утащить тела подальше в лес. На всё это у нас уходит пол часа. С меня всё это время течёт кровь. И вся эта экономия магии, ради того что бы выступить на финальном бою во всеоружии. Но ничего! Мы собрали с трупов магические кристаллы и разделили на двоих.
— Никита, надо подлечиться, — говорю и вдруг вспоминаю что надо будет ещё уделать самого сильного волка Дубаса. Я невольно застонал.
— Ты чего стонешь? — удивляется Никита. На нём тоже куча отметит от топора. Торчит оголенный череп, снята плоть. Но похоже у него более богатый опыт кровавых стычек на грани.
— Надо лечиться, — сказал я опять.
— Точно, — ответил Никита осматривая глубокую рану на боку. — Надо отъехать подальше и там полечиться. И поесть, что бы восстановить силы. В сумке лежат чёрный хлеб, пару салатов с морковкой и свеклой, масло… и кусок печёного мяса, который вызывает тошноту. Но надо…
Через час мы как новенькие. О старых ранах напоминают лишь дырки в одежде и наша кровь. Да волос не хватает на черепе у Никиты, там где было порублено.
В голове продолжает крутится мысль, которая поражает меня: «Остался ещё один». Я проверил свою магическую энергию и с удовлетворением понял, что осталось семьдесят процентов. У Никиты было чуть меньше в районе шестидесяти. А ведь ещё летом, он был слега выносливей меня в магии. Я знал что пока мы едем запас манны ещё немного восстановится.
Остановившись возле какой-то речки, мы отмылись там от крови. Сняли и сожгли одежду. А затем облачились в новенькие костюмы, припасённые для похода в оперу. Всё шло по плану.
Отмывая голову от крови, я сказал Никите:
— Я думал всё легче пройдёт.
— Куда уже легче, — сказал Никита. — Этот Якун был очень сильный волк. Даже то что у меня частично получился мой фокус со стилетом, это уже дало нам фору.
— Если б магией… расфигачили бы его за пол минуты, — сказал я.
— Ну магию, кристаллы мы экономим, так что...
— А ведь ещё Дубас, — опять вспомнил я и содрогнулся.
— Главное не надо боятся раньше времени.
— Ага, а ещё битва потом, — пожаловался я.
Никита сел за руль, зализал мокрые волосы расчёской и сказал:
— Ты так говоришь словно это я тебя подписал на эти мероприятия с волками...
Я лишь вздохнул и понял что и правда расклеился. А ведь говорил мне Деев, что легко не будет. Но я не послушал. Я уже был астрале, что бы стереть наши последние подвиги. Когда мы въехали в город солнце стало клониться к закату. Нам купили два билета на оперу «Призрак оперы» и теперь мы должны свободно пройти внутрь.
Оказавшись возле большого здания оперы, мы припарковали машины в закутке, там где стояли мусорные баки и не выходило ни одно окно, кроме мужского туалета на втором этаже. Дубаса мы должны были взять в туалете оперы, он часто ходил на оперу и любил покурить опия прямо посреди представления в туалете второго этажа. Это волк был не чужд искусства. Имел очень даже благородный вид, несмотря на свою явную волчью внешность. Это выражалось в какой-то утончённости, начиная от манер и движений и заканчивая его изысканным сюртуков, идеально выбритой кожей на лице и длинными волосами до плеч завязанными в косичку. Мне было жалко его убивать.
— А вы знаете, — сказал вдруг он доставая опийную трубку. — Я мог бы быть, имея подобные гены, наверно главой клана. Но мне это мало интересно… я гедонист. Я считаю что должен клану лишь в самых безвыходных ситуациях.
— Угу, — сказал я гадая к чему этот разговор и делая вид что мою руки.
— И вы знаете… да, мне нравится ваша культура, культура людей. Есть в этом что-то возвышенное, непостижимое для нас волков.
Не зная что сказать и старательно не глядя ему в глаза, я опять сказал что типа «угу» и добавил:
— Интересный взгляд на жизнь, особенно от волколюда.
— Вы так находите? — изумился он.
Я опять подумал о том что мне будет жалко его убивать, не думаю что такой экземпляр ходил и калечил людей направо и налево. Как я и сказал: мне было жало его убивать, а вот ему меня нет. Стоило только моей глупости позволить ему встретиться с моим взглядом как он всё понял. Рывок был феноменальным по скорости. Схватив меня за горло он впечатал меня в стену. У меня потемнело в глазах, когда я применил наконец деревянный нож деда начинённый огненной магией. Вонзил его в пузо, я надеялся попасть в солнечное сплетении. Но получилось ниже, там образовалась дыра размером с два кулака, меньше чем я ожидал. Удар Никиты со спины произвёл тоже мало впечатления, Волк остался в строю, вынув два клинка.