Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000)

Ю Ли

Когда мы прибыли в наш пансион Дяоюйтай, шеф протокола уже стоял у дверей, чтобы сообщить, что премьер-министр Хуа Гофэн ожидал нас и хотел встретиться со мной. Утром они не предупредили нас о том, что после обеда состоится встреча, иначе я не поехал бы на эту долгую, утомительную экскурсию. В программе визита говорилось, что после обеда должна была состояться либо встреча, либо экскурсия в Храм Неба (Temple of Heaven). Поскольку они повезли нас на столь утомительный осмотр Великой китайской стены и гробниц династии Мин, мы посчитали, что после обеда у нас будет свободное время. Я устал от подъема на Великую китайскую стену и чувствовал сонливость после выпитого за обедом пива и 90-минутной поездки домой по жаре и пыли. Их тактика напомнила мне тактику коммунистов Сингапура, которые частенько пытались взять нас измором. Я поднялся наверх, принял холодный душ, выпил несколько чашек китайского чая и освежился, как мог. В 16 часов я спустился вниз на двухчасовую встречу.

Мы

провели некоторое время, обсуждая тонкости межпартийных и межправительственных отношений. Я спросил: "Будете ли вы поддерживать Коммунистическую партию Индонезии, которая хочет освободить Сингапур, или считаете это несправедливой войной?" Он ответил: "Этот вопрос является гипотетическим, ибо такой проблемы не существует. Вторжение Индонезии в Восточный Тимор было ошибкой, - народ Восточного Тимора должен иметь право выбрать собственную социальную систему и правительство". Я настаивал: "Является ли правильным или ошибочным желание Коммунистической партии Малайзии, именующей себя Коммунистической партией Малайи, освободить Сингапур?" Он ответил: "Выбор собственной социальной системы и собственной формы правления является делом народа Сингапура". Я спросил: "Прав ли буду я, если скажу, что Китай не будет поддерживать освобождение Сингапура Коммунистической партией Малайи, ибо такое освобождение должно быть делом рук народа Сингапура, а не народа Малайзии?" Он выглядел озадаченным, потому что не знал, что Коммунистическая партия Малайи хотела освободить и Малайю, и Сингапур.

В этот момент Сяо Гуанхуа что-то в ярости набросал на листке бумаге и передал записку Хуа Гофэну. Как и подобало жесткому бывшему руководителю службы безопасности, он демонстративно отодвинул записку, не читая, и сказал, что он не знал ситуации, но добавил, что где бы коммунистические партии ни боролись за освобождение народов, они должны были победить, потому что история - на их стороне.

Я объяснил, что КПМ провозгласила себя коммунистической партией, целью которой было освобождение и Малайского полуострова, и Сингапура. Поэтому было бы полезно, чтобы на каком-то этапе КНР ясно заявила о своей позиции, развитие отношений между правительством КНР и Сингапура является вполне нормальным. Тем не менее, любые межпартийные отношения должны строиться между КПК и Коммунистической партией Сингапура, стремящейся к освобождению Сингапура, но не с коммунистическими партиями иностранных государств, преследующими ту же цель, подобно Коммунистической партии Малайзии или Малайи.

Хуа Гофэн вновь повторил, что иностранная держава не может навязать социалистическую систему другой стране. Но это было не то, чего я боялся, я оказывал на него давление с тем, чтобы он подтвердил позицию Китая относительного того, что стремление Коммунистической партии Малайи освободить народ Сингапура было неверным в принципе. Он уклонился от ответа, сказав, что не знаком с предметом. Я вновь повторил свой вопрос, но Хуа Гофэн снова отказался прояснить свою позицию.

Вместо этого он перешел в наступление, подняв главный вопрос встречи, а именно: сотрудничество между Сингапуром и Тайванем в военной области. Хуа Гофэн начал мягко, сказав, что между народами Китая и Сингапура существовали давние, традиционные, дружеские отношения, а между народом Китая и жителями Сингапура китайского происхождения существовали отношения "подобные родственным". Он выразил надежду, что после моего визита эти отношения еще улучшатся. После этого он вдруг стал серьезным и строгим голосом сказал, что Сингапур поддерживает "отношения в военной области" с "кликой Цзян Цзинго на Тайване". По его мнению, это противоречило позиции сингапурского правительства относительно признания "единого Китая" и неблаготворно сказывалось на развитии отношений между нашими странами.

Я не стал защищаться, заявив, что Сингапур действительно стоял на позиции признания "единого Китая", и что Тайвань и континентальный Китай единое государство. Тем не менее, в то время во главе Тайваня стояло националистическое правительство, сбежавшее туда из Китая, поэтому мне приходилось иметь дело с теми, кто де-факто правил Тайванем. Если бы Тайванем управляла КНР, я бы обратился с просьбой о предоставлении полигонов для обучения войск к правительству КНР. Сингапуру необходимо было защищаться, но, из-за ограниченных размеров нашей территории, водного и воздушного пространства, мы вынуждены были проводить обучение наших войск в Таиланде, Новой Зеландии и Австралии. В 1975 году, перед началом полномасштабных учений наших войск на Тайване, министр иностранных дел Сингапура Раджаратнам сообщил министру иностранных дел КНР Сяо Гуанхуа, что эти действия ни в коей мере не означали изменения нашей позиции признания "единого Китая". Сяо Гуанхуа так до сих пор ничего и не ответил Радже. Хуа Гофэн подвел черту, заявив, что, ввиду существования в наших странах различных социальных систем, между ними имелись важные различия. Тем не менее, он подчеркнул, что это не имело значения, потому что в результате откровенного обмена мнениями обе стороны нашли много точек соприкосновения. Хуа выжал из меня столько, сколько смог.

Я сказал, что отчет о моей встрече

с Председателем Мао в "Жэньминь жибао" не будет с восторгом встречен в странах Юго-Восточной Азии. Для Китая лучше было бы не посылать торговую миссию в Сингапур до тех пор, пока улягутся подозрения наших соседей, вызванные этой публикацией. Чем больше Китай будет демонстрировать, что Сингапур - "родственная страна", тем сильнее будут подозрения наших соседей. Сложность состояла в том, что в соседних с Сингапуром странах проживало значительное китайское меньшинство, которое играло непропорционально большую роль в экономике этих стран, и экономические успехи китайцев вызывали зависть и недовольство коренного населения. В тех странах, где они принадлежали к различным религиям, как это было в случае с мусульманским населением Малайзии и Индонезии, межнациональные браки были редкостью. Этим проблемам не было видно конца, и Китаю следовало с этим считаться, ибо это было важным, основополагающим фактором во взаимоотношениях между Китаем и другими странами Юго-Восточной Азии.

Хуа Гофэн сказал, что он уже очень ясно высказался в том плане, что "китайское правительство признает и уважает независимость и суверенитет Сингапура". Политика Китая по отношению к лицам китайского происхождения, проживавшим за рубежом, также была ясной: Китай не одобрял двойного гражданства. Китай поощрял этих людей принимать, по собственному желанию, гражданство тех стран, в которых они проживали. Все, кто поступили подобным образом, автоматически теряли гражданство Китая. Он был доволен, что подавляющее большинство жителей Сингапура китайского происхождения уже стали его гражданами и, вместе с людьми других национальностей (то есть "рас"), строили свою собственную страну. Традиционная дружба и "подобные родственным" отношения между народами Сингапура и Китая являлись благоприятной основой для развития отношений между странами. Его громоздкая, наполненная пропагандистскими клише риторика раздражала. Раджа считал, что ему не хватало изощренности и тонкости Чжоу Эньлая, который, по мнению Раджи, вел бы переговоры иначе, без использования коммунистического жаргона. Я был разочарован тем, что лидер такой огромной страны выглядел сильным и жестким, но был лишен тонкости. Хуа Гофэн просто стандартно излагал партийную линию по вопросам межнациональных отношений и позицию по отношению к лицам китайского происхождения. Пытаясь оправдать вмешательство Китая во внутренние дела Сингапура, Хуа Гофэн прибег к казуистике, пытаясь обосновать различия между межправительственными и межпартийными связями. Он также не признал существования противоречий между его теорией о том, что страна должна была быть освобождена изнутри, и китайской материальной и пропагандистской поддержкой Коммунистической партии Малайи, стремившейся освободить Сингапур силой. Сяо Гуанхуа и официальные лица министерства иностранных дел чувствовали себя неудобно, наблюдая за тем, как их премьер-министр безуспешно пытался запугать министров Сингапура.

В своей ответной речи на банкете два дня спустя я подчеркнул, что "Китай и Сингапур согласны в том, что им следует развивать отношения между странами, концентрируясь на тех вопросах, по которым существует согласие сторон, а не на тех, по которым существуют разногласия в результате различий между подходами стран к этим проблемам... Премьер-министр Хуа Гофэн сказал, что, в качестве социалистической страны, Китай поддерживает революционную борьбу во всех странах; но премьер-министр Хуа Гофэн также сказал, что Китай не вмешивается во внутренние дела других стран, и что то, как правительство Сингапура обращается с коммунистами Сингапура, является его внутренним делом. Я верю, что на основе этого принципа невмешательства мы сможем развивать отношения между странами". Это публичное заявление должно было усилить мои позиции в противостоянии с Объединенным фронтом коммунистов Сингапура.

В тот же вечер, после банкета, премьер-министр Хуа Гофэн сопровождал меня по дороге из пансиона Дяоюйтай на центральный железнодорожный вокзал Пекина. Мы ехали в лимузине "Красное знамя". На вокзале была устроена церемония проводов, во время которой тысячи школьников размахивали флажками и цветами, а также скандировали приветствия. Они разместили всех членов делегации, меня, а также охрану, персонал, отвечавший за соблюдение протокола и багаж в специальный поезд, в котором нам предстояло осуществить поездку по западным провинциям Китая.

Поезд отправился из Пекина в 22:15. В моем вагоне была самая большая ванна, которую я когда-либо видел. Меня удивляло, зачем кому-либо могла понадобиться ванна в поезде, который трясло и качало. Наверное, она была оборудована для Председателя Мао. Я проснулся в Тунчуане (Yangchuan), в провинции Шэньси (Shaanxi). После завтрака в поезде нас повезли по петлявшей в горах дороге в Дацай (Dazhai). Там перед нами выступил представитель революционного комитета, у которого был богатый опыт по части приема официальных делегаций. Мы прослушали хорошо поставленную речь о том, как революционный порыв преодолевает любые преграды. Ночь мы проспали в поезде, а проснулись в Сиане (Xian), где нам должны были показать недавние раскопки гробницы императора Цинь Ши-хуанди, - археологи как раз начали раскапывать терракотовых воинов.