Из туманности Аметиса
Шрифт:
– Ура-а, Катюшка, приехала! – радостно воскликнул Илья, ещё крепче прижимая к себе своего ребёнка.
– Папочка, я так соскучилась, я так ждала, когда мы приедем, каждую минуточку считала, а поезд так долго ехал! – взахлёб рассказывала ему дочурка.
– Я тоже так скучал по тебе, Катюша! Я так люблю тебя, солнышко моё родное!
– И я очень-очень люблю тебя, папочка! – почти по-взрослому произнесла девочка, целуя в щёки отца.
– А меня случайно не забыли? – раздался сверху голос жены. – Естественно, я же такая незаметная.
– Постой здесь, Катюша, я маме помогу, – сказал Илья, принимая
Оттащив в сторону чемодан, Илья взглянул на подошедшую жену:
– Привет, Рита.
– Привет, – с еле заметной усмешкой ответила она.
Илья хотел поцеловать её в щёку, но женщина увернулась от поцелуя. Вересов не стал настаивать и переключился на дочь. Пока они добирались до стоянки машин, Катя успела поделиться с отцом почти всеми новостями и своими впечатлениями от отдыха. Рита же в основном отмалчивалась, ограничиваясь отдельными репликами. Уже в машине, когда они готовы были тронуться с места, Катя вдруг заявила:
– Папа, а ты поссорился с мамой Ритой?
Так девочка называла мать, когда считала её неправой.
– С чего ты взяла, Катюша? – обернулся к ней Илья.
– Видно же, дуется она на тебя…
– Катя, что за выражения?! – одёрнула её мать.
– Выражения как выражения.
– Папина дочка, вечно его защищаешь, – обиженно сказала женщина.
– Да, папина, папина! – вырвалось из девочки, но вовремя спохватившись, чтобы не обидеть мать она добавила:
– И твоя тоже…
– Всё, успокоились, девочки, – вмешался Илья. – А ты, мама Рита, сделай личико попроще, а то дочь тебя не узнаёт.
– Кто бы говорил, тоже мне блюститель нравственности, – бросила жена и отвернулась к окну.
Вересов усмехнулся и молча стал выворачивать со стоянки.
– Смешно. Какие вы взрослые смешные… хотите быть такими серьёзными, правильными, а всё как маленькие играете в обиженных, – многозначительно заявила Катя.
После слов дочери Вересов невольно улыбнулся, поглядев на девочку в зеркало заднего вида. Увидев в зеркале отца, Катя смешно сморщила мордашку, чем ещё больше развеселила Илью.
Похоже, что и Рита немного оттаяла, не удержавшись от смешка:
– М-да, умная ты у нас не по годам.
– Гены у меня хорошие, – с серьёзным видом отреагировала девочка.
– Болтушка ты, Катюшка! – обернулась к дочери Рита, пощекотав девочку рукой за бок.
– Ой, мама, я щекотки боюсь! И никакая я не болтушка!
Обстановка как-то сама собой разрядилась и это обстоятельство не могло не радовать Илью.
Подъезжая к дому, Вересов почему-то вспомнил, что совсем недавно на набережной они с Дашей как раз говорили о ролевых играх в жизни. Что-то заставило его задуматься над таким сходством мыслей.
Оставив семью дома, Вересов отправился на работу доделывать текущие дела. Но как только забрезжил конец рабочего дня, его мысли невольно переключились на своих родных. Илья понял, что работы уже не будет и не стал задерживаться дольше обычного.
Весь вечер Катя не слезала с колен отца, со всей детской непосредственностью выражая эмоции радости и любви. В проведении Риты ощущалась некоторая нервозность, возможно, такое внимание дочери к отцу вызывало у неё чувство ревности. Она не раз пыталась занять девочку чем-то другим, но никакие
Где-то ближе к полуночи Рита доделывала свои дела на кухне, а Илья с дочерью сидели на диване перед телевизором. Усталость всё-таки стала брать своё и Катя, прижимаясь к отцу, полусонным голоском пробормотала:
– Пап, я не хочу больше без тебя… не отпускай нас больше одних.
– Не отпущу, родная. Теперь только вместе с тобой.
– Обещаешь?
– Обещаю, Катюша, – произнёс Илья, целуя в висок дочку. – А у моей девочки уже глазки слипаются, баиньки ей пора…
– Не слипаются ещё… ну, чуть-чуть только, – пыталась приободриться девочка.
– Вижу, вижу, как не слипаются. Всё, Катюшка, чистить зубы и спать! – с улыбкой проговорил Вересов, на руках транспортируя дочь к ванной комнате.
– Ну, папа…
– Всё, всё, марш в ванную! – Илья ладонью легонько шлёпнул Катю по мягкому месту.
Вскоре дочь уснула, и супруги остались вдвоём в спальной. За весь вечер им так и не удалось толком поговорить и объясниться. Но, если честно, Илье совершенно не хотелось сейчас обсуждать эту тему. Иногда и молчание бывает во спасение. Видимо, Риту тоже это устраивало, возможно, она просто устала от дороги или были другие причины.
– Ты скоро, Рит? – спросил Вересов, наблюдая, как жена тщательно смазывает кремом руки.
– Уже заканчиваю.
– Устала, да?
– Есть немного. Всё, Илья, я выключаю ночник, – произнесла женщина, укладываясь в кровать.
Какое-то время они молча лежали в темноте, лишь их дыхание нарушало ночную тишину. В голове Вересова промелькнули первые годы их семейной жизни, когда они были так близки. Он помнил, с каким нетерпением ждал наступления каждой ночи, чтобы отдаться любовной страсти, где не было никаких запретов, в порыве пылких чувств их желания не знали границ. В такие минуты они просто не могли насытиться друг другом. Илья был уверен, что знает все тайны её желанного тела, все его самые чувственные места, каждый его изгиб, каждую ямочку и родинку.
«А можно ли всё вернуть назад, чтобы было как тогда?.. Не знаю, уже не знаю. Неужели наши чувства испарились, улетучились куда-то… Почему же любовь так непостоянна, так изменчива?» – с нахлынувшей грустью подумал он, касаясь руки жены.
Рита не одёрнула руку, оставляя ему право выбора. Илья повернулся к ней и обнял. Женщина не противилась и ответила тем же. Несколько секунд, затаив дыхание, они будто прислушивались, привыкали друг к другу, а потом одновременно бросились в обжигающее полымя страсти, уже не сдерживая себя. Спустя некоторое время – обессиленные и опустошённые они отодвинулись на свои половинки кровати, погружаясь в расслабленную полудрёму. Вскоре послышалось ровное дыхание жены. А Илья не смог сразу заснуть. Несмотря на взаимный порыв страсти, ему показалось, что Рита вела себя как-то не так, хотя и отвечала на его ласки, но как-то отстраненно, при этом не раз пыталась уклониться от поцелуев в губы. Она будто думала о чём-то своём, а может, о ком-то. Раньше такого Илья не замечал. Закравшееся подозрение не давало ему покоя ещё несколько минут, пока божественный Гипнос окончательно не затянул его в свои вязкие ночные сети.