Из жизни полковника Дубровина
Шрифт:
— Выпейте воды! — предложил Архипов. — Встаньте!
— Не встану! Не тронусь! Жить хочу! Жить хочу!
Давность лет! Закон есть такой... Я все расскажу!
Нейхольд сделал какое-то движение, Габо шарахнулся от него в сторону, легко перебросив свое грузное тело на другой конец кабинета.
— О нем! О нем расскажу! — воскликнул, указывая рукой на Нейхольда. — Это дорого стоит! Он не валютчик, он шпион!
Нейхольд
— Держите его! Он будет стрелять! — закричал Габо.
Нейхольд вынул из кармана помятую пачку сигарет.
— Можно курить? — спросил он у Архипова.
Архипов поспешил поднести спичку Нейхольду.
— Спасибо. Но я все же прошу вас избавить меня от этого сумасшедшего... Я понимаю его чувства. Обвинение в спекуляции не приятно, но я ему ничем не могу помочь и вижу его первый раз...
— Ваш пропуск! — попросил Архипов. — Мы на некоторое время отложим наш разговор...
— Не выпускайте! Не выпускайте его! — закричал Габо. — Это он меня нашел!
Архипов держал ручку в руке, словно бы готовился подписать пропуск, он отложил ручку и с некоторым даже пренебрежением спросил:
— Что за нелепость? Как это он мог вас найти? Где найти?
Начиналась история Габо. Она была выделена в специальное дело.
Нас в этой истории может интересовать только одно положение.
Нейхольд действительно нашел Габо, Габо разыскал... Раскольцева.
Все уже и уже становилась площадка сопротивления Нейхольда. Наконец Габо назвал и Казанского.
— Все! — воскликнул Нейхольд. — Даю показания!..
Итак, настала минута. Наконец-то произнесено имя Сальге... Нейхольд назвал его Пайпером...
Узелок вязался за узелком. Все пока шло естественным ходом и нигде этот ход не соприкасался с главным, пока еще ни Нейхольд, ни Габо нигде не могли почувствовать, что мы о них знаем давно и значительно больше, чем они рассказывают. Габо догадывался, что Раскольцев оживлен как агент, но он не знал, что добывал Раскольцев для его хозяев. Нейхольд показал, что оживлял Раскольцева как агента Пайпер...
Они торопились распродать все по мелочам, чтобы отгородиться от большего.
Архипов положил перед Нейхольдом и Габо фотографию Сальге. Нейхольд не удержал восклицания:
— О-о! У вас есть даже его фотография?
Габо чуть скосил глаза на фотографию и тут же отвернулся. Но ни от меня, ни от Архипова не ускользнуло, что фотография не оставила его равнодушным, Архипов подвинул фотографию ближе к Габо.
— Взгляните! — сказал он. — Этот человек вам известен?
Габо опять скосил глаза на фотографию. И вдруг Габо с силой ударил кулаком по фотографии.
— Известен! — крикнул он. — Очень даже известен!
— Кто он? — сейчас же задал вопрос Архипов.
— Мой старший брат!
Я тут же отошел к телефону и соединился с Василием.
— Василий Михайлович, могу вас поздравить!
— Слушаю, Никита Алексеевич! — откликнулся он.
— Вы помните сцену у причала? Что вы тогда пожелали своему знакомцу? До скорой встречи? Настало время с ним встретиться!
— Сейчас? Немедленно?
— Со всеми предосторожностями...
...Перед Габо легла фотография Шкаликова.
— Известен, известен! — кричал он. — Вешал, стрелял, доносил... Солдат из моего взвода!
— Имя?
— Там все под чужими именами жили!
Нейхольд встал. Габо замолк, настороженно косясь на Нейхольда.
— Распад личности! — произнес Нейхольд. — Я не хотел бы наблюдать эту...
Но он не закончил фразы. Слова, наверное, подходящего не подобрал.
Архипов не упустил возможности поставить на место этого иронического молодого человека.
— Есть русская поговорка, — сказал он. — С кем поведешься, от того и наберешься! Распад этой личности начался не сегодня, господин Нейхольд.
— Я фаталист, господин следователь! — ответил он. — Профессия такая! Надо быть готовым к любому концу!
— Это хорошая мысль! — отозвался Архипов. — Я прошу вас не забыть ее! Мы еще побеседуем с вами на эту тему....
Отправили в камеру мы и Габо. Условились с Архиповым, что он сразу же, как привезут Раскольцева, предварительно допросит его, предложит сделать признания.
Я хотел встретиться с Сальге.
Сальге был приглашен к нам через консула страны, в которой он значился как Иоахим Пайнер. Все прошло спокойно, даже при всей резкости его характера.
Встретились.
Он немедленно заявил протест на немецком языке.
Я не торопился с ответом, вглядываясь в его лицо.
— Вы владеете немецким языком? — спросил он опягь же по-немецки.
— Так же, как и вы русским! — ответил я ему по-русски и предложил сесть для допроса.