Изабелла Баварская
Шрифт:
Король испустил глубокий вздох и повернулся к герцогу Бургундскому.
— Слышите, — сказал он, бросая на него взгляд, полный невыразимого укора, — не удивительно, что я, ваш король, так болен и душой и телом, — ведь эти терпящие беду считают, что все зло от меня, и возносят свои проклятия к престолу господа, так что ангел милосердия готов уже отступиться от меня. Пойдите, мой отец, — обратился он к священнику, — возвращайтесь в ваш горемычный город, я рад был бы ему отдать, если б мог, свой собственный кусок хлеба; скажите ему, что не через месяц, не через неделю, не завтра, а сегодня же,
— Господин первый президент, — добавил он, оборачиваясь сперва к Филиппу де Морвилье, а затем к каждому, к кому обращался, — мессир Рено де Форвиль, мессир Гийом де Шан-Дивер, мессир Тьерри-ле-Руа, сегодня вечером вы, облеченные всеми полномочиями королевской власти, отправитесь на переговоры с королем Англии Генрихом Ланкастером; а вы, мой кузен, пойдите и распорядитесь относительно нашей поездки в Сен-Дени; мы отправляемся немедля.
С этими словами король поднялся, остальные последовали его примеру. Старый священник приблизился к нему и поцеловал ему руку.
— Сир, — сказал он, — господь воздаст вам добром за добро, завтра же восемьдесят тысяч жителей нашего города восславят ваше имя.
— Пусть они помолятся за меня и за Францию, отец мой, нам обоим это нужно.
И совет был распущен.
А спустя два часа король собственными руками вынес знамя из старых стен Сен-Дени. Король попросил герцога указать ему благородного и храброго рыцаря, дабы передать тому знамя, и герцог указал ему на одного рыцаря.
— Ваше имя? — спросил его король, протягивая ему священный стяг.
— Сир де Монмор, — отвечал рыцарь.
Король порылся в памяти, пытаясь связать это имя с каким-нибудь благородным родом, и спустя минуту со вздохом отдал знамя рыцарю. Впервые королевское знамя было доверено сеньору столь низкого происхождения.
Король дал наставленья послам, не возвращаясь в Париж. Одному из них, кардиналу Юрсен, был вручен портрет принцессы Екатерины, дабы показать его королю Англии.
Вечером 29 октября 1418 года весь двор собрался на ночлег в Понтуазе; ждали результатов переговоров в Пон-де-л'Арш. Всем рыцарям было предписано явиться в Понтуаз в боевом снаряжении, со своими вассалами и оруженосцами.
Одним из первых явился сир де Жиак; он обожал свою жену, однако откликнулся на тревожный клич, которым король от имени Франции сзывал своих подданных, и бросил все: свою красавицу Катрин, поручив ее ласкам детей, свой замок Крей, где каждая комната хранит воспоминание о наслаждениях, аллеи, где так приятно бродить, когда под ногами шуршат желто-зеленые листья, которые отделило от ветвей первое дуновение осени, — их шепот столь сладостен, столь созвучен смутным мечтаниям молодой, счастливой любви.
Герцог принял его как друга и, дабы создать праздничное настроение у гостя, в тот же день пригласил к обеду множество молодых и знатных вельмож, вечером состоялись прием и игры. Сир де Жиак был героем вечера, как и героем дня, все осведомлялись о здоровье прекрасной Катрин, оставившей приятную о себе память в сердцах молодых людей.
Герцог казался озабоченным, однако его смеющиеся глаза говорили о том, что его занимала какая-то радостная мысль.
Де Жиак, устав от комплиментов и шуток и разгорячившись от игр, удалился в одну из дальних комнат и прогуливался там со своим другом сиром де Гравиль. Так как герцог расположился в своих апартаментах только накануне, то еще не успел расставить по своим местам челядь, и в эту самую комнату, где расхаживали де Гравиль и де Жиак, проник без спросу какой-то крестьянин; он обратился к сиру де Жиаку с вопросом, как передать письмо, адресованное лично герцогу Бургундскому.
— От кого? — спросил де Жиак.
Крестьянин колебался, он вновь повторил свой вопрос.
— Есть только два способа, — сказал де Жиак. — Первый — это пройти со мной через все гостиные, где полным-полно богатых сеньоров и знатных дам и где такой мужлан, как ты, будет выделяться странным пятном. А второй — привести герцога сюда, но он не простит мне, если письмо, которое ты принес, не заслуживает того, чтобы он за ним пришел сам, вот этого-то я и боюсь.
— Так что же делать, монсеньер? — спросил крестьянин.
— Отдать мне это письмо и здесь ждать ответа.
Не успел крестьянин опомниться, как сир де Жиак ловким движением вырвал у него письмо и все так же, под руку с де Гравилем углубился в анфиладу многочисленных комнат.
— Ей-богу, — сказал тот, — по-моему, это любовное послание, видите, как сложен конверт, а какой тонкий запах у пергамента!
Де Жиак улыбнулся, машинально бросил взгляд на письмо и вдруг остановился словно громом пораженный. Печать, скреплявшая письмо, напоминала рисунок на кольце, которое его жена носила до замужества. Он часто расспрашивал ее про печатку, но Катрин отмалчивалась. На печатке была изображена звезда в облачном небе и девиз: Та же.
— Что с тобой? — спросил де Жиака Гравиль, увидев, как тот побледнел.
— Ничего, ничего, — ответил Жиак, овладевая собой и вытирая холодный пот со лба, — просто головокружение. Пойдем отнесем герцогу письмо. — И он с такой поспешностью потащил за собой Гравиля, что тот подумал, уж не повредился ли умом его друг.
Они нашли герцога в одной из дальних комнат, он стоял спиной к камину, в котором пылал яркий огонь; де Жиак протянул герцогу письмо и сказал, что нарочный ждет ответа.
Герцог распечатал послание, легкая тень удивления скользнула по его лицу, как только он прочел первые слова, и тотчас же исчезла — он умел владеть собой. Де Жиак стоял прямо перед ним, вперив свой взгляд в его бесстрастное лицо. Кончив читать, герцог машинально повертел письмо в пальцах и бросил его в очаг за своей спиной.
Де Жиак с радостью кинулся бы за письмом, погрузил бы руку в этот пылающий костер, но вовремя сдержал себя.
— А как же ответ? — спросил он, не в силах унять легкую дрожь в голосе.
Голубые глаза герцога Жана вспыхнули, он кинул на Жиака быстрый, пронзительный взгляд, который, подобно солнечному зайчику, скользнул по лицу несчастного.
— Ответ? — холодно произнес герцог. — Гравиль, пойдите скажите посыльному, что я сам доставлю ответ. — И он взял де Жиака за руку, как бы желая опереться на нее, а на самом деле чтобы помешать ему последовать за другом.